— Откуда четыре тысячи за услуги посредника, фотографирование и дорожные расходы? Что вы нашли? Какая еще фотография? Где?
— Я нашел вашу дочь. Она в Гаване, с Джейсоном Дэви.
— В Гаване?
— На Кубе. Долгое молчание.
— Но нам сказали, что она в Лос-Анджелесе, — пробормотала она, искренне озадаченная. — С какой стати ей лететь на Кубу?
Вообще-то я знаю немало поводов для поездки на Кубу (гораздо больше, чем для поездки в Лос-Анджелес). Через несколько месяцев после смерти Кастро страна перешла к рыночной экономике, хотя гораздо точнее было бы назвать ее «черной рыночной экономикой». Подобно Майами или Атлантик-сити, Гавана считалась «открытым городом» для организованной преступности, где имелась масса возможностей для чертовой кучи мафиозных кланов. Семейства Геновезе и Гамбино со штаб-квартирами в Майами контролировали большую часть полузаконных контор по обслуживанию туристов, а русская мафия служила «крышей» и получала свою долю в других сферах местного бизнеса. Говорили, что в Гаване можно купить буквально все — от нейрочипов до атомной бомбы, — однако главной приманкой для туристов, как и во времена Батисты, служили азартные игры и проституция. Местные бордели гарантировали удовлетворение клиентов с любыми прихотями, если клиент сообщал о своих пожеланиях заранее, и приносили стране почти столько же валюты, сколько сигары и ром.
Разумеется, местоположение Кубы сделало ее популярной среди пенсионеров и отставников, многие из которых искали то, что ускользнуло от Хуана Понсе де Леона — он же дон Хуан. Многие фармацевтические компании открыли здесь свои филиалы и нередко испытывали новые лекарственные препараты на местных жителях. Фирмы, предлагающие всевозможные способы омоложения, чудесные исцеления и нелегальную в США косметическую хирургию, имелись на Кубе в изобилии, равно как и хирурги, которым не терпелось быстро зашибить бакс-другой. Поговаривали, что здесь можно обзавестись и нелегальным трансплантатом или собственным клоном. Вероятно, тут делали и другие виды операций.
— Не знаю, — ответил я.
Она секунду подумала и спросила: |
— А что за фотография?
— За ней мне придется поехать. Я заказал билет на самолет еще до того, как ваш муж меня уволил, а деньги за билет мне не вернут, если я его сдам перед самым полетом. Я могу его отложить, но не отменить.
— Мы не сможем заплатить вам так много!
— А я думаю, сможете. И ваш муж, и Норман обещали оплатить мои расходы. Никто из них не указал, что эти расходы должны быть «оправданными», однако Норман, вероятно, с подобным понятием не знаком. Хилл еще может взбрыкнуть, но быстро пойдет на попятный; он типичный неудачник. — Мне не известно, сколько заплатят вам, но могу предположить, что немало. Вам обещали выкупить закладную? — Молчание. Я сидел, затаив дыхание, и надеялся, что раскусил миссис Хилл: она любит свою дочь, хотя и не знает ее. Но и это уже немало для Тины. — Норман разговаривал с вами или с вашим мужем?
— С мужем, — ответила она, поколебавшись секунду. — Решения принимает он… насчет денег. Я должна обсудить это с ним. Можно будет вам перезвонить?
— Можно, только не позднее одиннадцати. Мне надо собирать вещи. Я нажал на рычаг и набрал номер аэропорта.
Через полтора дня — ранним утром по кубинскому времени — я вышел из набитого пожилыми пассажирами аэробуса в международном аэропорту имени Хосе Марти, повидавшем за многие годы немало угонщиков самолетов. В отличие от Тины, мне был не по карману полет на «Конкорде» или путешествие в бизнес-классе (мой кредитный рейтинг не простирался так далеко, и я полетел бы рейсом «Гаруды», чтобы сэкономить пару баксов, если бы все их оставшиеся самолеты не оказались временно реквизированы для перевозки солдат) рейсом «Куантас». Компания старалась, как могла, чтобы сделать перелет через Тихий океан более или менее сносным, включая вполне съедобный завтрак и крепкий горячий чай, но когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, я уже страдал от сдвига биоритмов. Я внимательно изучил дневник Тины и письма Джейсона к ней; и то, и другое было написано столь тщательно подобранными словами, что вполне могло оказаться шифровкой; в тексте не упоминались ни Куба, ни сама поездка. Я также изучил пособие по выживанию в путешествиях «Одинокая планета» и испанский разговорник, а фильмы, которые крутили в полете, смотрел, лишь когда буквы начинали расплываться перед глазами. Фильмы эти показались мне лишенными всякого смысла, но я так и не смог решить, из-за чего: то ли картины были сокращены, то ли я проспал самые важные эпизоды, то ли они действительно были тупыми. Прилетев в Майами, я провел там менее часа, едва успев поменять некоторую сумму на американские доллары: самолеты на Кубу вылетали из Майами почти с частотой рейсовых автобусов.
Такси, на котором я поехал в гостиницу, оказалось старой «ладой рива», за рулем сидел худощавый таксист лет сорока пяти.
— Нет, туда тебе не стоит ехать, приятель, — сказал он, когда я назвал адрес. — Это для стариков. Я тебя отвезу в место получше, где много свободных комнат. Кстати, ты зачем сюда прилетел?
— Встретиться с другом. В «Эльдорадо».
— Долго же ты летел для встречи с другом. Ты англичанин?
— Австралиец. И еще я решил немного прибарахлиться, пока я здесь.
Таксист ухмыльнулся. Его щербатые и пожелтевшие от никотина зубы походили на произведение современного искусства.
— Усек, приятель. Говори, что тебе нужно, и я отвезу тебя туда, где ты сможешь это купить по лучшей цене.
— На это я и рассчитывал. А если мне понадобится пушка?
— Легко, приятель. Какая и сколько?
— Небольшой пистолет. И еще парализатор, если ты знаешь, как его добыть. — Я хотел было привезти и то, и другое с собой, но американские таможенники могли потребовать багаж к досмотру. Поэтому, подумав, я обошелся небольшой сумкой, положив в нее несколько смен белья и одежды, камеру, темные очки с регулируемыми стеклами, ручку-фонарик и складной нож.
Таксист пожал плечами. Мы еле ползли, застряв позади «олдсмобиля» выпуска 51-го года, которому не давали развалиться проволока, плакатная краска и липкие наклейки; в окно я видел велосипедистов, развивавших большую скорость. Кондиционера в такси не имелось — у машины не было даже усилителя руля, — и в нем пахло пылью, сигарным дымом и горелым пластиком, хотя погода и была прохладнее, чем летом в Перте.
— Я тебя отвезу в то место, которое знаю, — сказал таксист. — Что-нибудь еще?
— Как насчет госпиталя?
Он взглянул на меня в зеркало заднего вида. Даже темные очки не могли скрыть его любопытства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
