стене, в которую опёрся обеими руками, нависая над девушкой. – Что ты делаешь?..
– Я тебе уже говорил, что без меня тебе оставаться опасно… – почти прорычал Джейд. – Так что лучше бы тебе не упрямиться. Я тоже умею быть… очень настойчивым.
По радужке его глаз будто разлился жидкий огонь. Наклонившись, он буквально смял губы Эвелин своими. Если это и был поцелуй, то поцелуй-наказание. Яростный, почти грубый. Но от него слабели колени и кружилась голова. Её руки точно сами собой потянулись к нему, обвили его шею, пальцы запутались в волосах на затылке. Вервольф, не отрываясь от её губ, уместил широкие ладони на тонкой талии девушки, выпивая её сдавленные стоны.
Эви казалось, что она плавится, как свечной воск. Вспыхивая, сгорает в жарком огне этих касаний и поцелуев. Теряет себя и свои представления о мире, жизни, отношениях рядом с этим невозможным, но таким особенным мужчиной. Оборотнем. Хозяином её желаний.
В следующее мгновение тихо скрипнула, открываясь, дверь, и в комнату заглянула экономка.
От того, в какой момент их застали, Эвелин окатила жгучая волна стыда. Она упёрлась ладонями в твёрдую грудь Джейдена и попыталась хоть чуть-чуть его отодвинуть. Сам же он вовсе не казался смущённым, а на миссис Мэйс оглянулся с крайне недовольным видом.
– Мисс Линт! Так вы и он… вы в самом деле… – проговорила та растерянно, входя и прикрывая дверь. – Не ожидала от вас… вы же всегда такой тихоней были…
– Вас мама прислала, да? – устало осведомилась Эви.
– Нет, я сама решила заглянуть, чтобы сказать – уезжайте отсюда, мисс Линт. Если есть, куда… Слушаться родителей это, конечно, хорошо, правильно, но… до определённого момента. Макферсоны пообещали вашему отцу поддержку на выборах, если вы станете женой их сына, но вы же этого ничуть не хотите… Да и он вам не подходит совсем, – добавила экономка, косясь на Джейда, как будто сомневаясь в том, что этот мужчина, которого Эвелин сама привела в дом, подойдёт девушке.
– Спасибо, миссис Мэйс, – поблагодарила она и, воспользовавшись тем, что вервольф наконец-то выпустил её и позволил пройти, подошла и обняла женщину, заботившуюся о ней больше, чем мать. – За всё спасибо… Я… буду по вам скучать…
– Мы уже собираемся уходить, – вступил в разговор Джейден. – Задерживаться не будем. Мисс Линт ведь можно забрать личные вещи?
– Они там… точно не вызвали полицию? – спросила Эви и с облегчением выдохнула, услышав отрицательный ответ. Надо думать, её родителям всё же удалось уговорить Макферсонов. – А гости что?
– Разъезжаются, – ответила экономка. – Хорошо, что журналистов не было. А иначе бы уже завтра…
– Меня это теперь не волнует, – сказала чистую правду Эвелин. Играть роль хорошей девочки, милой, послушной дочери, никогда не позорящей свою семью, ей определённо больше не хотелось. Всему рано или поздно наступает конец. – Даже если о скандале напишут все газеты мира… Пусть разбираются сами.
– Вы изменились, мисс, – заметила собеседница, но больше никак её слова не прокомментировала. – Знаете, что? Выходите лучше через заднюю дверь, там открыто…
– Спасибо за совет! – Эви заставила себя улыбнуться и, когда экономка, повздыхав, вышла, приступила к сбору вещей. Старалась брать только самое необходимое, особо не задумываясь, чтобы не терять времени, и не поддаваясь излишней сентиментальности.
Вервольф, прислонившись к стене и сложив руки на груди, наблюдал за её действиями. Помогать, впрочем, не рвался, да она и не хотела его помощи, справлялась сама. Это даже помогало немного успокоиться, привести мысли в порядок.
Эвелин подозревала, что родители могут зайти к ней, снова начать уговаривать и взывать к её совести, но они так и не появились. Наверное, экономка сумела объяснить им, что это бесполезно. Или просто не до того было, потому как они в эти минуты провожали приглашённых на помолвку гостей и всячески улещивали семейство её несостоявшегося жениха.
Когда всё было готово, Эви развернулась к Джейду. Он победил. Ей всё-таки придётся вернуться в его дом, больше похожий на бункер. И остаться там. Надолго ли – ещё неизвестно.
Обратная дорога прошла в тишине. Неизвестно, о чём думал оборотень, когда они мчались по ночной дороге, и мрак расступался перед светом фар, чтобы после сгуститься снова. Эвелин же размышляла о том, как за столь короткий срок полностью и бесповоротно изменилась её жизнь.
Всё, что девушка о себе знала, могло оказаться ложью. Вот одна правда – она не чистокровный человек. Родителям плевать на неё и её чувства – вот вторая. А третья наверняка будет заключаться в открытии, что они ей вовсе даже не родные. Но где же тогда те, кто дал ей жизнь? И кто они? Живы ли или их давно нет под этим небом?
А ещё одна правда состояла в том, что Эви узнала о себе ещё кое-что важное. Оказывается, всё это время она попросту подавляла собственную чувственность. Будто после того случая с Джозефом заключила сама себя в тугой кокон, в нём и жила. Нет, даже не жила. Существовала. Была почти непоколебимо уверена в том, что секс определённо не для неё, что её не тянет к противоположному полу, как, впрочем, и к своему. Практически смирилась с этим.
А потом с ней случился Джейден, и всё перевернулось с ног на голову. Встретившись с ним, Эвелин обнаружила, что в ней скрыто море, нет, целый океан чувственности и страсти. Огня, вспыхивающего в ней каждый раз, когда вервольф до неё дотрагивался. И что теперь с этим делать? Как жить дальше, чувствуя эту необъяснимую и с каждым мгновением становившуюся только сильнее тягу к мужчине, который даже человеком не был?..
Если всё так пойдёт и дальше, она долго не продержится. Попросту не сможет совладать с собой. Пойдёт до конца, а там была не была.
Эви всего лишь подумала о таком варианте развития событий, а её сразу же бросило в жар. Губы пересохли, соски напряглись, внизу живота томительно заныло. Такие непривычные ощущения, но не сказать, чтобы неприятные. Интересно, а как это обстоит у мужчин… и у оборотней? Может быть, Джейду ещё хуже, и он только чудом сдерживает себя рядом с ней?
Тогда не лучше ли ей жить отдельно?..
Но он хочет защитить её. От кого – вот в чём вопрос. Разве она представляет угрозу? Или правда о ней?..
Мир, в котором Джейден живёт, очень сложный и непонятный. Непознанный ею, незнакомый, пугающий. Он – городской оборотень, бывший стайный – разбирается в законах этого мира гораздо лучше. Выходит, лучший выход сейчас держаться за него? Не противиться решениям,
