На пороге появились люди в черной форме патрульных, державшие в руках факелы. Только теперь узники поняли, что наступил вечер. Они даже не заметили, как за маленьким окошком потемнело. Все, находившиеся в камере, отбрасывали на стены длинные тени.
— Ты пойдешь с нами, — приказал командир, указывая на Гуина. Его забрало было опущено, поэтому пленники не поняли, тот ли это, кто привел их сюда. — Мой лорд собирается испытать твою силу.
Двое других охранников схватили Гуина за руки.
— Гуин! — закричал Ремус, вскакивая, но командир пихнул его обратно.
В камеру вошел тюремщик и поставил на стол миску с вареным мясом и чем-то, напоминавшим печеные овощи, а также кувшинчик с гохрским вином. Это была порция на одного.
— Нам нужен только человек-леопард, — сказал командир и сделал воинам знак удалиться.
Гуин вышел из камеры со своей обычной невозмутимостью. У него как будто было два лица — одно спокойное, другое яростное, и он надевал их попеременно. Как и настоящий леопард, Гуин мог тихо сидеть в течение нескольких часов, не пошевелив ни единым мускулом, и вдруг молниеносно кинуться в схватку, а потом так же быстро успокоиться.
В общем, он ушел с воинами и даже глазом не моргнул. Тяжелая каменная дверь захлопнулась за ним, лязгнул засов, и Ремус оказался один в холодной камере. Стражники оставили факел, воткнув его в подставку на стене, и теперь повсюду плясали устрашающие тени, напоминавшие о демонах.
Могучего друга и защитника увели, неразлучную сестру забрали еще раньше. От горя наследный принц Парроса свернулся клубком на лавке, даже не притронувшись к еде. Шаги стражников затихли, наступила мертвая тишина. Но вскоре снова раздался скрежет — за стеной вновь выталкивали камень.
— Подхвати его со своей стороны, слышишь? — донесся сквозь щель голос Иставана.
Мальчик проворно поднялся и едва успел подхватить падающий камень. Теперь Ремус мог разглядеть в свете факела два блестящих черных глаза. Потом стало видно и все лицо молодого человека.
— Что случилось, малыш? — прошептал тот, вытирая губы после ужина. — Они увели человека-леопарда?
— Да, — ответил мальчик дрожащим голосом. — Ч-черный Граф хочет заставить его сражаться… чтобы проверить силу.
— Ах да, верно. — В голосе Иставана тоже чувствовался некоторый страх, но вместе с тем и любопытство. — Во всяком случае, его не собираются убивать, верно?
Он напряженно вглядывался в полумрак сквозь узкое отверстие.
— Эй, малыш, да на тебе лица нет! Поешь, уверяю тебя, пища не заражена чумой. Если нас решат убить, то сделают это мечом. — Иставан улыбнулся и указал изуродованным пальцем в сторону стола.
— Ты одет совсем не так, как местные жители, — продолжал он. — Как же ты спутался с таким страшилищем и почему тебя схватили, если всадникам понадобилось это чудовище? Клянусь задницей Доала, я не думал, что в Приграничье живут подобные существа, хотя и понимал, что тут гнездятся всякие демоны. Кто же он такой?
— Он добрый, — ответил Ремус, пристально глядя на собеседника.
А тот продолжал, будто и не слышал его слов:
— На твоем месте я бы как следует подкрепился. Тебе нужны силы. Если не хочешь, чтобы тебе пустили кровь, то должен помочь мне. Я уже вытащил из стены достаточно камней, чтобы выбраться из камеры, но вниз просто так не спуститься. Просунь через отверстие простыни. Из них получится веревка, по которой можно спокойно добраться до земли. Конечно, я бы мог сделать из своей простыни полоски потоньше, да боюсь, они не выдержат.
— И что ты собираешься делать внизу? — спросил Ремус, начиная пропихивать простыню в отверстие.
— Пока еще не знаю, малыш, — ответил Иставан, прищелкнув языком. — Мне известно лишь то, что прямо под окнами этой башни текут черные воды реки Кес и что мне необходимо поскорее отсюда выбраться. А ты все-таки поешь. Наемник прежде всего должен запомнить: нельзя браться за дело с пустым брюхом.
Мальчик послушно перекусил, а после прильнул к дыре и стал смотреть, как Иставан разрывает простыни руками и зубами, а потом связывает из них веревочную лестницу. Попутно он проклинал стражников, не оставивших ему факела. А Ремус думал о том, как тяжка его собственная жизнь. Всего несколько дней назад он был наследным принцем, живущим в теплом и уютном Хрустальном Дворце, а теперь оказался узником этой сырой башни. По щеке скатилась невольная слеза.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, луна посеребрила кроны деревьев, а Гуин все не возвращался. Иставан закончил работу, сказал, что ему нужно набраться сил, и завалился спать. Мальчик вспомнил о своей сестре. Как-то она сейчас? За стенами башни был приграничный лес, в котором они провели две ночи. Над ним поднимались таинственные тени.
Ремус тоже лег на лавку, готовясь впервые в жизни провести ночь в одиночестве. Ему представился Судьбоносный Дзарн — с длинной бородой, лошадиными копытами, хвостом, закрученным на три с половиной оборота, и единственным глазом, способным видеть конец времен. Куда он повернет колесо своей прялки? От того, какой гобелен соткет этот бог, зависят все людские судьбы.
Гуин по-прежнему не возвращался, а Иставан, словно забывший о предстоящем побеге, вовсю храпел за стеной. Над крепостью плыли черные тучи, предвещавшие большую бурю, и в сон воинов закрадывался неосознанный страх.
4
Итак, Ринду разлучили с друзьями и бросили в крошечную камеру на самой вершине башни. Тяжелая дверь захлопнулась с громким стуком. Снаружи донесся резкий смех удаляющихся воинов. И только через несколько секунд девочка поняла, что она не одна.
Ее камера, как и та, в которой заперли Гуина и Ремуса, была сложена из крупных камней. Только здесь не было даже маленького окошка, и девочка оказалась в полной темноте.
В воздухе пахло сыростью и плесенью, от чего взведенные нервы напряглись еще сильнее. Девочке казалось, что она, как никогда, приблизилась к миру духов. Стоит только сделать неверный шаг, и назад уже не вернешься.
Поэтому Ринда до сих пор так и не сдвинулась с места. Она стояла, прижавшись спиной к двери, вглядываясь во мрак, из которого смотрели два зеленых немигающих глаза. Они замерли над низким столиком.
Эти глаза были слишком большими для крысы и по размерам почти приближались к человеческим, но сидели слишком близко друг к другу. В сознании девочки проносились картинки одна страшнее другой — то огромная сороконожка-людоед, то призраки, которых они встретили прошлой ночью.
Ринда все стояла, обхватив себя руками за плечи, чтобы унять дрожь. Потом ее посиневшие губы зашептали имя Дзаноса, и она принялась чертить в воздухе оградительные руны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
