– Милорд, но ведь сейчас комендантский час, и лошадей уже поставили в стойла. Не лучше ли подождать до рассвета?
– У меня есть разрешение Вильгельма, – сказал Уолтеф. – Я не задержусь дольше, чем необходимо.
Пресекая любые возражения, Уолтеф вышел из зала.
Воздух был влажным и теплым. Ночь для любовников. Ночь для дураков. Уолтеф выругался. Возможно, в глубине души он знал, что Вильгельм ему откажет, потому и тянул так долго. Не получив отказа, можно было помечтать. Он сердцем чувствовал, что Джудит не осмелится противиться воле дяди. Его слово было для нее законом.
Облизывая ободранные пальцы, Уолтеф направился к конюшне. Вылезли заспанные грумы и, косясь на него, начали седлать лошадей.
Уолтеф сам оседлал Коппера, своего коня. Все, что угодно, только отвлечься от мрачных мыслей. Он услышал шорох в ближайшем деннике. Заглянув туда, он увидел на соломе горничную Джудит Сибиллу и своего скальда. Ее темные волосы рассыпались по плечам, а губы распухли от поцелуев.
В другое время Уолтеф бы рассмеялся, но сегодня чувство юмора его начисто покинуло.
– Леди Джудит знает, где ты? – мрачно спросил он.
Сибилла смело взглянула ему в лицо.
– Нет, милорд, и не стоит ей говорить, потому что это не ее забота.
– Своим поведением ты чернишь не только свою, но и ее репутацию. – Он грозно взглянул на Торкела, изумленно взирающего на него.
– Я отправляюсь домой, в Хантингдон. Ты можешь ехать или остаться, как пожелаешь. – Он вывел лошадь из конюшни. Господи, как же для них все просто!
Его люди начали собираться во дворе. Все молчали, но выражения лиц говорили сами за себя.
– Значит, Вильгельм вам отказал? – спросил скальд, подходя к нему.
– Это не твое дело.
– Если вы граф, это касается всех, – возразил Торкел. – О том, что вызвало ваш гнев, завтра будет говорить весь Вестминстер.
– Ну, меня здесь уже не будет, – отрезал Уолтеф. – Вильгельм сказал, что уже был достаточно ко мне благосклонен. Он заявил, что у меня не хватает достоинств, и я им не подхожу.
– Вот как… – протянул Торкел.
– Раз он придерживается такого мнения, мне здесь больше нечего делать.
– Вы не считаете, что он со временем может изменить свое мнение?
– Полагаю, за ночь он не передумает. Для нас обоих лучше, если я уеду. А ты оставайся, если хочешь.
Торкел покачал головой и грустно улыбнулся.
– Лучше я поеду с вами в Хантингдон, чем останусь здесь прозябать в роскоши и похоти.
Уолтеф кивнул:
– Как хочешь, – и вскочил в седло.
Симон, о котором все забыли, тихонько сидел в углу, боясь провести промасленной тряпкой по шлему, чтобы шорохом не привлечь к себе внимания. Несколько минут назад Вильгельм призвал старшего придворного и велел ему привести леди Джудит.
– Ты знала о его намерениях? – обратился Вильгельм «жене.
Она отрицательно покачала головой.
– Если бы знала, я бы этим ухаживаниям сразу положила конец. И Аделаида поступила бы так же. Она в долгу у сеньора Уолтефа, он спас Джудит из-под копыт лошади в Фекаме, это мне известно, но больше ничего.
– Наверняка было еще что-то, – мрачно заметил Вильгельм.
– Но не при мне, – возмутилась жена. – Видимо, его обнадежило какое-то мимоходом брошенное слово.
– Возможно, – скептически промолвил Вильгельм, грызя ноготь большого пальца.
Сидящий в своем уголке Симон вспомнил тайные свидания Джудит и Уолтефа в Фекаме. Сколько он мог бы рассказать! Симон крепко сжал губы.
– Значит, ты решительно против брака Уолтефа и Джудит? – спросила Матильда. – Ты в самом деле считаешь, что он ей не подходит?
Вильгельм молчал, глядя на огонь. Затем повернулся к жене.
– Уолтеф молод и опрометчив – сначала делает, потом думает. Мне он нравится, но он не испытал себя ни в войне, ни в дипломатии. Его сердце управляет его головой, а это большой недостаток для человека у власти.
– Вы правы… милорд, – сердито изрекла Матильда, и Симон удивился, расслышав смешок Вильгельма.
– Я изо всех сил стараюсь скрыть этот мой единственный недостаток, – произнес он. – И я рад, что ты мне помогаешь.
– А если бы я этого не делала?
– Мне кажется, ты знаешь ответ.
Послышался стук в дверь.
– Войдите, – крикнул Вильгельм.
Стражник открыл дверь, пропуская леди Джудит, ее мать и отчима в комнату. Джудит была белой как мел, Аделаида – раздраженной, а Юдо – изумленным.
– Зачем я тебе понадобилась в такое позднее время? – недовольно спросила Аделаида у брата.
– Тебе следует задать этот вопрос своей дочери, – возразил Вильгельм и жестом предложил им сесть на скамью.
Аделаида осталась стоять.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Джудит опустилась перед дядей на колени.
– Наверное, Уолтеф Хантингдонский просил у вас моей руки? – спросила она.
– Что? – Глаза Аделаиды расширились и засверкали. Оставив мужа стоять посреди комнаты, она подошла к дочери и остановилась над ней, уперев руки в бока. – Ты попустительствовала ему за моей спиной?
– Тише, Аделаида. – Вильгельм поднял правую руку ладонью вперед. – Поскольку это дошло до меня, позволь мне разобраться.
Лицо Аделаиды покраснело. Она гордилась строгим порядком в своем доме, а теперь со слов брата выходило, что она допустила оплошность.
– Если ты навлекла позор на наш дом, я запру тебя в монастыре, – прошипела она дочери.
Джудит подняла голову.
– Я не сделала ничего постыдного.
Вильгельм прищурился.
– Но ты знаешь, хотя я и не успел произнести ни слова, зачем я тебя позвал. Разве это не значит, что вы с графом Хантингдонским уже успели сговориться?
Джудит с трудом выдержала взгляд дяди.
– Мы ни о чем не договаривались, – сказала она. Что Уолтеф мог сказать Вильгельму по своему простодушию? Оставалось надеяться, что он не упомянул события в Фекаме.
– Тогда почему он пришел ко мне с надеждой в глазах? – спросил Вильгельм.
Джудит молча смотрела на дядю, не зная, что ответить.
– Отвечай, или, видит Бог, я сделаю то, чем пригрозили тебе твоя мать: ты окажешься в монастыре, – загремел Вильгельм.
– Я… – Джудит закусила губу. – Я знаю, что Уолтеф ко мне неравнодушен, но я его не поощряла. Он… действительно говорил о женитьбе, а я сказала, что он должен обратиться к вам…
– И когда это было?
– Он впервые заговорил об этом в Нормандии. Я думала, что он забыл, но, когда я увидела его здесь, он подтвердил, что собирается просить вашего соизволения… Я держалась на расстоянии и не нарушала приличий…
– И если бы я согласился на его просьбу, что бы ты сказала? – продолжил Вильгельм.
– Я бы не посмела перечить вашей воле, сир, – пробормотала Джудит, съеживаясь под его тяжелым взглядом.
