«Не прекращай петь, дубина! Без поддержки эффект сна будет длиться не больше одной минуты! Ты даже кандалы снять не успеешь!».
— Нет, ты мне сначала ответь, какого Криксала мне стало настолько больно?! — уже не выдержав, со всей силы заорал я.
«А что ты хотел? Магия — это тебе не фунт изюма в кресле трескать. Особенно твоя магия. Хотя нынешнее поколение чародеев согласно было бы самолично откусить себе и руки и ноги лишь для того, чтоб обладать сотой частью твоих возможностей. Это просто с непривычки. И именно поэтому придумали откатчик. А теперь пой!»
Петь действительно было пора начинать, не взирая на любую боль. Потому как некоторые, особо крепкие люди из собравшихся, уже начинали потихоньку шевелиться. А если меня поймают, думаю, больно мне будет куда как сильнее. Хотя в этом я уже начинаю сомневаться. И я запел. Как только начал все заново, тут же вернулась та боль, на фоне которой прошлая казалась лишь бодрящим покалыванием. Настало время помахать всем ручкой.
Но сначала мне нужно найти своего друга, благо, это особого труда не составит, так как он до сих пор сидит, а точнее уже лежит в том помещении, откуда меня привели. А отсюда до него рукой подать. Потом мне нужно найти этот треклятый кусок железки, иначе с магией я навсегда завязываю. Что-то подобное вытерпеть второй раз у меня просто не будет сил. Уже слезы на глаза наворачиваются от терзающих меня мук.
Поставив для себя подобные цели, я направился их исполнять со всей скоростью, на которую был способен в моем данном состоянии. Около двух минут мне понадобилось для того, чтоб добраться до моего друга. Двух минут, которые мне показались двумя вечностями сразу. Не имея представления, как его разбудить, не обрывая песни, мне ничего не оставалось, кроме как взвалить его на плечо и бежать уже с ним. Не стоит говорить, что скорость моя значительно понизилась, а боль с каждой секундой становилась все сильнее. Теперь внутри меня был уже не раскаленный свинец, а целый вулкан. Где моя рапира, я не имел ни малейшего понятия, а больше терпеть последствия своего же волшебства не мог, поэтому, приняв единственно верное решение на тот момент, я направился со своим заснувшим другом в район городских трущоб. От площади до них было довольно далеко, поэтому, понадеявшись на то, что большинство людей сейчас именно там, и мне никто больше не встретится, я прекратил свой концерт.
— Шах и мат, — произнес я, после чего сила, наполнявшая каждую клеточку тела, отступила, забрав с собой боль, взамен оставив лишь усталость.
Площадь. За несколько минут до…
Наконец Сезофф дождался этого момента. Заключенного вывели на всеобщее обозрение. Традиционное предложение последнего желания, по идее, не должно было стать чем-то занимательным. Все всегда говорили практически одно и то же. Либо вопили о том, что не хотят умирать, либо им нужно было вино, чтоб упиться до беспамятства, либо гору вкуснейших лакомств, или же на худой конец перед смертью они просили женщину. Никто пока еще не отличился, поэтому многие это традицию считали откровенно глупой. Но этот парень смог всех удивить. Никто не ожидал, что все, чего захочет приговоренный к одной из самых мучительных смертей, так это выступить с речью перед собравшимся здесь народом.
Отказать ему не имели права, да, в общем, никто и не хотел. Всех заинтриговало то, что может сказать этот стоящий на пороге смерти маг.
Взяв громоглас в руки, он сказал, что на прощание споет всем нам. И, откашлявшись, он запел. Как только послышались первые звуки его голоса, сторожевые механизмы, расставленные вокруг площади и дополнительным кругом рядом с помостом, созданные специально для любой блокировки магии в пределах зоны их действия, засверкали ярко желтым цветом. Тут же на Сезоффа навалилась просто титаническая усталость, и он заснул.
Придя в себя, он сначала не мог понять, что же произошло. Каким-то чудом, не свалившись с крыши после потери сознания, Сезофф встал на самый ее краешек и осмотрел доступную его взору картину. Все люди без исключения, которые находились на площади, попадали в обморок. Эта участь не обошла стороной даже императора, который точно был увешан контрабандными артефактами по самую макушку.
Посмотрев назад, Сезофф увидел, что даже за пределами площади никто не избежал этой участи. На соседней с площадью улице как раз только что поднялся извозчик и пытался привести в чувство свою лошадь, которая заснула так же, как и все.
Переведя взгляд на помост для казни, Сезофф чуть не упал с крыши. Полностью потеряв дар речи, он смотрел на совершенно пустое место для казни и валяющиеся рядом с ними кандалы, оставленные тут не иначе как насмешка над всеми жителями столицы, которые пришли сегодня в это место.
«А вот теперь, я думаю, королю стоит бояться, потому что если его не смогли удержать сильнейшие антимагические изобретения, то в Орусе его уже точно ничто сдержать не сможет. Ладно, посмотрим, что будет дальше, а пока поковыляю я домой, а то дождь делает пребывание тут совершенно невыносимым. Да и в качестве свидетеля непонятно чего мне тоже выступать не хочется. Мороки много, а толку — кот наплакал. Но все то, что я тут увидел, нужно будет обязательно передать Мастеру». С подобными, не слишком радужными мыслями он слез с крыши и потихоньку направился к себе домой, подальше от всех этих непонятных вещей.
Чудом спасшийся Вальдер
Честно говоря, сейчас я не смог бы с точностью сказать, сколько я провалялся без сознания в одном из подвалов первого попавшегося мне заброшенного дома. Хорошо хоть Кир очнулся практически моментально после того, как я прекратил петь. И уже не мне приходилось его тащить, а ему меня.
Такого сильнейшего истощения физических и опустошения моральных сил я не испытывал еще никогда. Не хотелось делать совершенно ничего. Даже моргать было трудно. Мысли же как будто были полностью сожжены бушующей внутри меня энергией. Как только мы добрались до этого временного убежища, мой друг пытался о чем-то меня расспрашивать, но я был не в состоянии поддерживать диалог. Поэтому на какое-то время он от меня отстал, чем я и воспользовался, бессовестно потеряв сознание. Придя в себя, первое время я не мог осознать, что происходит вокруг. Ощущение было такое, как будто я очнулся после одной из попоек с моими друзьями. Даже окружающая обстановка была похожей. Маленький лучик света, пробивающийся сквозь трещину в потолке, практически не давал освещения, поэтому рассмотреть окружающий меня пейзаж в деталях, я не мог.
Рядом со мной что-то начало шуршать, и, превозмогая слабость во всем теле, мне пришлось приподняться на локте и повернуть голову на источник звука. Как раз в том месте, куда был направлен мой взгляд, был единственный источник освещения, поэтому хоть и с некоторыми трудностями, я все же смог опознать своего друга. Таким грязным и измотанным видеть мне его еще не приходилось, а видел я его, наверное, во всех возможных состояниях. Неизменная улыбка померкла, оставив после себя лишь налет усталости и приглушенного испуга. Вечно торчащие в разные стороны волосы сейчас свисали сосульками, как диковинный шлем, обрамляя его впалые щеки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
