смена раздельщиков должна отдыхать, ведь им через двенадцать часов на смену, но спать всё время не будешь, а чем-то себя занять надо, вот и развлекается народ как может. Тут вообще, на нижних палубах своя особая атмосфера. Царь и бог тут «бугор»! Его слово не подлежит обсуждению и обжалованию! Только он «бугра» зависит, где ты будешь работать при разделке, и некоторые платят им дань, лишь бы занять теплое местечко. Оба бригадира, и первой и второй разделочной палубы, почти одинаковые, спокойные и авторитетные мужики. Мне ни разу не довелось видеть того же Колобкова кричащим или разгневанным, да и пьяным я его никогда не видел. Среди раздельщиков ходили слухи, что Колобков вообще в «авторитете», ну это конечно же только слухи. Как матёрый вор мог на должность бригадира попасть?
Когда вместе собираются несколько десятков мужиков, да ещё и запертых в тесной, стальной коробке на несколько месяцев, конфликты неизбежны. Очень скоро всё начинает вызывать раздражение, а товарищи по «несчастью», особенно. Не раз мне доводилось видеть, как вскакивали из-за карточного стола подогретые алкоголем крепкие ребята, готовые вцепится друг другу в горло или даже пустить в ход ножи, но стоило только кому-то из «бугров» просто взглянуть на них, как конфликт тут же сходил на нет. Затем следовал скорый суд, где «бугор» выяснял обстоятельства дела и выносил решение. Ни разу никто не посмел даже усомнится в справедливости «приговора»!
— Витёк, в карты играть будешь? — обращается ко мне Митька, мой давний недруг и конкурент в борьбе за руку, сердце и остальные части тела Ирки, когда я спускаюсь немного вздремнуть перед очередным уроком у Томаса. Сейчас у нас с Митькой не пойми что, толи начало крепкой дружбы, толи начало непримиримой вражды. Он не смирился с поражением, и время от времени пытается подкатить к Ирке. Мы постоянно друг друга подкалываем, соревнуюсь в остроумии, но до драки так и не дошло. И мне и ему интересна эта игра, только вот до чего она доведёт? Пару раз, только присутствие Колобкова нас останавливало от того, чтобы начистить друг другу морды.
— Опять на часы? Тебе Митька не надоело ещё под столом петуха изображать? Сколько раз ты там кукарекал уже? Вот и я уже со счета сбился, но если тебе так нравится, то давай — в карты мы играем всегда на одно и тоже. Я ставлю отцовский «будильник», а Митька (вот же наивная и ничем не испорченная душа) на желание. Ничего сопоставимого по стоимости с моими часами у него нет, а заиметь их в своё пользование у него просто какое-то маниакальное желание. Ему уже, и я и Колобков ни раз объясняли, что поступает он мягко говоря опрометчиво, не все такие благородные как я, а люди разные и желания у них тоже… Всё как об стенку горох, не научила его ещё жизнь. Ведь карточный долг тут считается «святым», выплатить его надо во что бы то не стало. Захоти я избавится от конкурента, могу просто пожелать, что бы он спрыгнул за борт, и он сделает, Митька хоть и долбан, каких поискать, но свои обещания выполняет всегда. В карты Митька поиграть любит, но абсолютно не умеет. По его роже всегда видно, что у него на руках. Я выигрываю без проблем. И желание я загадываю только одно, что бы Митька будил меня вместо будильника, кукарекая под столом, на радость и смех всей бригады раздельщиков. Я же не зверь какой…
— Это мы ещё посмотрим… — зло шипит Митяй, тасуя карты.
— Ага. Раздавай по-быстрому, а меня через час разбудишь, только громко кукарекай, а то в прошлый раз я только после третьего раза проснулся — смеюсь я. Я в казино столько денег просадил в своё время, что могу считаться почти профессиональным картёжником.
Но сесть за стол я не успел. Прибежавший вестовой срочно вдернул меня с нижней палубы на ходовой мостик. Мою очко предательски сжалось. Чего я такого ещё успел натворить, что меня снова на плаху потащили? Или может быть старые мои грехи ещё всплывают?
— Значит так Жохов — ставит мне задачу капитан-директор — ты у нас же штурман? Хорошо. Слушай задачу. Сейчас все китобойцы далеко, тот же «Энтузиаст» на ремонте, а «Трудфронту» и «Авангарду» до нас быстро не добраться. Где-то в нескольких километрах от нас, на вынужденную посадку сел гидросамолёт связи. С острова Беренга он летел, да вот что-то у них случилось. Координаты и карту тебе сейчас штурман передаст. Лётчиков надо выручать. Пойдёшь вместе с боцманом на катере, с вами пойдёт судовой механик и пару матросов. Твоя задача этот самолёт найти. Во что бы то не стало! Ты понял меня Жохов?! Погода пока благоприятная, но ночью ожидается штормовая, если не успеете, самолёт затонет.
— Понял. Найдём — уверенно заявляю я, чувствуя, как по моей спине бежит холодный пот. Какой с меня блядь штурман?! И чего делать? Вешаться идти? Нет, это не наш метод, вешаться будем, когда выполнение задачи просрём, а пока нужно как-то выкручиваться — а дальше чего с самолётом и летчиками делать?
— По обстановке. Сможете отбуксировать к «Алеуту» — отлично! Но главное спасти летчиков! Что бы тебе понятно было Жохов, среди них Герой Советского Союза Молоков! — капитан пристально смотрит на меня, пытаясь понять, понял ли я свою ответственность.
— Так точно, понятно товарищ капитан! Есть спасти товарища Молокова и других лётчиков — отбарабанил я, вообще ни понимая о ком он говорит. Мало ли в СССР героев было? Да много, всех и не упомнишь…
Как в дурном сне я получаю из рук настоящего штурмана карту и иду на шлюпочную палубу. Матросы уже вывалили катер за пределы палубы и сейчас шустро травят лопари шлюпочных талей, два человека, которые уже находятся в катере, приготовили крюки, чтобы отталкиваться от борта плавбазы.
— Жохов, в катер! — командует боцман и я перебираюсь через борт плавбазы на штормтрап. Сейчас мои мысли заняты только одним — как бы не сорваться с обледенелой верёвочной лестницы!
Катер уже пыхтит своей трубой, извергая клубы дыма, и уносит нас от борта «Алеута», а я застыл на одном месте не в силах сдвинуться и оторвать взгляд от китобазы. Только сейчас до меня начинает доходить, что я наделал! От меня теперь зависит, смогут ли выжить несколько человек которые попали в беду в этом студёном море. Боже! Ну я
