— Ты хорошо считаешь, — пробормотал Фредрик, ошалевший от этих чисел.
— Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч! Пять миллионов сто двадцать тысяч! Еще вдвое!
Квод барабанил кулачками по столу и бешено вращал головой.
— Ты их получишь! Ты их получишь! Ты все получишь!
— Послушай, — перебил его Фредрик, — успокойся. Я же не требовал…
— Десять миллионов двести сорок тысяч! Вдвое! Ты и это получишь!
— Хватит! Уймись!
Квод оборвал свою дикую пляску.
— Значит, в следующем месяце двадцать тысяч? Вдвое? — почти счастливым тоном спросил он.
Фредрик кивнул, тяжко сглотнув. Квод шмыгнул в свою каморку, а Фредрик пересчитал деньги. В пачке было ровно десять тысяч.
— Должно быть, он где-то их украл, — сказала Паула, усевшись за стол после утренней пробежки и душа. — Это неправильно, то, что ты делаешь, Фредрик. Мы принуждаем его к воровству.
— Я думал, что обнаружил в его мозгу своеобразную логику, и хотел ее использовать. Во многих отношениях он недоразвит, но в логике ему не откажешь, — вздохнул Фредрик.
— Это тебе недостает логики, Фредрик. Как ты можешь брать с него такие деньги?
— И ты взял деньги? — спросил советник юстиции Ульф Шефельдт, когда они с Фредриком обедали в кафе «Пицца и кебаб».
— Я просто не мог вообразить, что он сможет платить такие деньги, — ответил Фредрик.
— Это нехорошо. Теперь он может утверждать, что между вами существует устная договоренность. Тем, что взял деньги, ты принял условия договора.
— Какие условия? Мне не нужны его проклятые деньги. Я положил их в каморку, в старое жестяное ведро, вместе с запиской. Надеюсь, он ее найдет и прочтет, что я не намерен всерьез брать с него плату. Если, конечно, он умеет читать.
На обратном пути с работы Фредрик заехал на свалку. Багажник был набит стеклянными бутылками, картонными упаковками и старыми газетами. Все это он возил в машине целую неделю, так как не мог найти время подъехать к мусорному контейнеру. Не успел он стряхнуть с плеч это угрызение совести, как рядом вынырнуло следующее.
— Ну, как мой балкон?
Рядом стоял Бьёрн Вальтерссон и бросал пивные жестянки в стеклянный контейнер.
— Мы очень довольны. Ты сделал нам большое одолжение, что отложил другие заказы. Я понимаю, это был большой труд. Паула передала тебе деньги? Если нет, то я тебе сегодня их занесу.
— Нет, перешли эти деньги на мой счет. Никаких наличных. Знаешь, у меня последнее время происходит какая-то чертовщина.
— Что случилось? — спросил Фредрик. Он бросил в контейнер пакет из-под йогурта, и белая жидкость брызнула ему в лицо.
— Да я сам виноват. Нельзя оставлять на виду наличность. Я вообще редко запираю мастерскую. Нельзя быть таким наивным.
— Тебя обокрали? — спросил Фредрик, вытирая лицо рукавом.
— Да, — ответил Бьёрн и бросил в контейнер следующую банку.
— Там было много денег?
— Да уж, немало. Не каждый же день ходишь в банк.
— Это ужасно. Люди совсем обнаглели, — посочувствовал соседу Фредрик. От рукава воняло протухшим йогуртом.
Бьёрн сказал еще что-то, но Фредрик не расслышал, что именно, из-за звона следующей банки, упавшей в контейнер.
— Запирай двери, вот тебе мой совет, — сказал он и затолкал в контейнер сложенный пластиковый пакет. — Завтра я переведу тебе деньги.
— Никому больше нельзя доверять, даже в деревне, — вздохнул Бьёрн и полез в машину.
Карлсон, который живет на крыше, только наоборот
Открыв ворота детского сада, Фредрик наткнулся на огромную модель судна — все было как настоящее — палуба, штурманская рубка и даже куттер для рыбы.
— Фабиан, твой папа пришел! — крикнул какой-то малыш, повиснув не леерах.
Фредрику нравилось, как его называли дети. Воспитанники детского сада знали его как «папу Фабиана».
Фабиан протянул навстречу отцу руки, словно упрашивая взять его на руки и подбросить, но в последнюю секунду увернулся и, вспрыгнув на палубу, скрылся в рубке.
Фредрик ступил на борт и притворился, что усердно ищет сына, отвернувшись от рубки, он обшаривал глазами палубу, словно не слыша хихиканья, доносившегося из кабины.
— Но где же он? Ведь только что был здесь, — с деланым недоумением вопрошал Фредрик, а остальные дети смеялись над папой Фабиана — как же легко его обмануть!
Вдруг до его слуха донесся тихий стук. Он слышался из рубки. Кто-то стучал с разными интервалами в стенку игрушечного корабля. Он заглянул в рубку и увидел, что Фабиан стоит на четвереньках и стучит пальчиками в стену. Лицо мальчика было сосредоточенно, губы беззвучно двигались, как будто он считал.
— Эй! — позвал сына Фредрик.
Он протянул руку внутрь и потрепал Фабиана по волосам.
— Мне показалось, что у нас в рубке завелись крысы.
Фабиан поднял голову и засмеялся:
— Ты слышал, что я выстукивал, папа?
— Да, я слышал, что ты стучал.
— Но ты слышал, что именно я стучал? — нетерпеливо повторил мальчик.
— Нет, а что?
— Я выстукивал: «Пойдем ли мы гулять и играть?» Разве ты не слышал?
— Да, слышал, — удивленно ответил Фредрик.
— Так делает человек под лестницей, — со знанием дела произнес один карапуз.
— Кто? — воскликнул Фредрик, обернувшись. — Кто так делает?
— Человек под лестницей, — ответил другой мальчик. — Он перестукивается с Фабианом.
— Ты его знаешь? Человека под лестницей?
Он со страхом оглядывал толпу четырех- и пятилетних детишек, обступивших его на палубе.
— Нет, — серьезно ответила одна девочка. — Его знает Фабиан.
— Это он сам тебе сказал?
Девочка кивнула.
— Он живет у Фабиана под лестницей. А у меня под лестницей нет такого человека. Я стучала, но мне никто не ответил, — печально добавила она.
— Нет? Я думаю, что он и у нас долго не задержится и скоро исчезнет. Фабиан, выходи, нам пора домой.
Фредрику стало тошно. Он уже хотел было протиснуться в рубку и вытащить оттуда сына, когда у лодки появилась Марлен, воспитательница, и сказала:
— Привет. У вас найдется минутка поговорить?
Фредрик оставил Фабиана в покое, и они с Марлен пошли к вкопанным в землю столам и скамьям, где дети обедали в хорошую погоду.
— Я хочу поговорить о человеке под лестницей.
Фредрик почувствовал, что не на шутку разозлился. Боже мой, что, об этом уже знают все? Сам он рассказал о человечке только Ульфу, да и того очень просил никому об этом не говорить. Почему-то ему очень не хотелось, чтобы о его проблемах знали посторонние люди. Он действительно и сам не понимал, почему. Но интуиция подсказывала, что не надо ни с кем об этом говорить. Фредрик стыдился человека под лестницей, как стыдятся вшей или венерической болезни. Эти вещи все, даже сами больные, воспринимают как справедливое наказание, ибо нарушили либо правила гигиены, либо приличия, либо нравственность. Какая глупость, чего он должен стыдиться?
— Вы понимаете, о чем я говорю? — спросила Марлен.
— Догадываюсь, — неуверенно ответил Фредрик.
— Фабиан рассказывал о нем всю весну. В этом нет ничего необычного. Дети в его возрасте часто верят в свои фантазии и придуманные ими образы. Когда Фабиан пришел к нам в группу, мы как раз читали «Карлсона, который живет на крыше», а потом дети долго играли в Карлсона и Малыша. Могу себе представить, что человек под лестницей — это приблизительно то же самое, что Карлсон, который живет на крыше, но только, в известной мере, наоборот.
Фредрик решился. Он должен это сказать. Ради Фабиана.
— К сожалению, это не порождение фантазии. Человек под лестницей и в самом деле существует.
У Марлен округлились глаза.
— Это бездомный человек, который забрался в наш дом, когда в нем никто не жил. Он поселился в каморке под лестницей и не хочет ее покидать. Это и в самом деле проблема.
— О! Вот как… — Марлен рассмеялась. — Я должна все объяснить. Мы же сказали Фабиану… — Она вдруг стала серьезной. — Но, должно быть, это ужасно! Чужой человек в доме!
— Да, конечно… Собственно, мы его не замечаем. Днем он спит, а ночами уходит из дому и возвращается рано утром, когда мы еще спим.
Марлен сочувственно посмотрела на Фредрика.
— И он не опасен, — добавил он. — Ну разве только иногда.
— Кажется, Фабиану он нравится.
— Фабиан ни разу его не видел. Человек этот, как я уже сказал, выходит из каморки только по ночам. Но зато его очень хорошо слышно. Фабиан говорит, что перестукивается с ним. Но этого я точно не знаю.
— Мальчик действительно никогда его не видел? — удивленно переспросила Марлен. — У меня сложилось впечатление, что они видятся довольно часто.
— Где? — спросил Фредрик.
Он попытался сохранить спокойствие и подавить вдруг возникшую одышку.
