― Что вы сделали с моей мамой?
Страшно. Дрожало все тело. Он знал, что будет, если проявить дерзость.
― Молчать, сукин сын! А ну-ка пошли! Пошли за мной!
― Не трогайте меня, вы делаете мне больно!
Кожу щипало, от цепких пальцев горели уши, он тянул его за собой по коридору медленно и неотвратимо. Кислый запах вина, приторный одеколон, гулкий звук шагов.
Где же мамочка?
― Бери в руки мыло! Давай же! ― шершавая рука пригибала к раковине. Из нее пахло протухшей водой и ржавчиной. ― А теперь вымой свой рот! Вымой свой грязный, поганый рот, маленький дьяволенок!
Скрипучий, икающий смех, как у гиены. Он раздавался внутри головы. Больно.
Фенрис не был с Хоук до конца откровенным. Он спал дольше обычного лишь потому, что под утро, весь мокрый от холодного пота, подскочил на постели, чтобы зажать ладонью рот. И не закричать.
Взять себя в руки. Держать под контролем то, что рвалось изнутри каждый день.
Он был в ужасе. На языке ощущался отвратительный привкус мыла Айвори. Того самого мыла…
Парень и представить не мог, как рассказать обо всем этом Мариан. Малейшее упоминание о прошлом вызывало эмоциональный срыв, который с трудом удавалось контролировать.
Как объяснить, что за жизнь он вел? Как рассказать, чтобы она не сочла его психом? Как описать этот ад?
Он научился гасить болезненные воспоминания. Прятать их где-то в подкорке, закапывать в подсознании…
Но иногда они возвращались во снах.
Хоук мыла посуду. Фенрис стоял рядом, помогая вытирать чистые тарелки. Его мысли вертелись вокруг их недавнего разговора: она сообщила, что все в порядке, но парень все равно чувствовал себя совестно. Да и к тому же, он сомневался, что она говорила правду.
Его резкость не была вызвана отвращением к ней. Он не хотел показаться неблагодарным или невежливым.
Просто Мариан не до конца понимала ситуации, и он не мог винить её из-за неведения.
Она ведь интересовалась им.
Парень вот уже в который раз убеждал себя, что подобное любопытство происходит вовсе не из-за желания поиздеваться или как-то задеть.
Ему не хотелось верить в то, что Хоук − плохая.
Она не могла быть плохой, Фенрис это чувствовал. Вчера ночью, когда он стоял над кроватью, окутанный её запахом, словно зачарованный, не в силах даже двинуться с места… Он вдруг понял, что не хотел уходить.
Что-то связывало с этой девушкой.
Незримая нить протянулась к ней из глубокого подсознания: неподконтрольно и необъяснимо. Почти таинственно.
Эту загадку хотелось решить. Загадку звали Мариан Хоук.
― Какая прелесть! Прямо идиллия, ― позади них раздался хрипловатый голос Тетраса. ― А вчера вырубилась раньше всех! И что с тобой такое? ― он уселся за кухонный стол и поморщился.
― Доброе утро, Варрик, ― Мариан обернулась и подмигнула другу.
Фенрис промолчал, ограничившись лишь кивком. Множество мыслей мешало сосредоточиться.
― Как Изабелла? ― тем временем поинтересовалась Хоук.
― Скоро проснется, ― ворчливо заметил Тетрас. ― И затребует поездку к озеру. Я вчера обещал, ― он огляделся по сторонам. ― А вы уже пили кофе?
Мариан кивнула, Варрик, продолжая бурчать что-то себе под нос, принялся загружать в кофеварку очередную порцию зерен. Фенрис смотрел в окно перед собой: мимо него с криком пронеслась стайка шустрых чёрных стрижей. Они закружились, взвились вверх и исчезли из поля зрения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
― Погодка что надо, ― Хоук закончила с мытьем посуды и вытерла руки. ― Теперь ты мне тоже должен! Смотри, какую гору перелопатила! ― она швырнула в него полотенцем. ― Мы все поедем к озеру! Я наверх! Нужно растормошить кое-кого! ― с этими словами девушка выбежала из кухни.
Фенрис понадеялся, что растормошить она собиралась не Андерса. Он вытер последний стакан и убрал его на место.
― А ты как? ― вдруг спросил Варрик, обращаясь к нему. ― Составишь нам компанию?
― Отказываться было бы невежливо? ― Фенрис попытался придать вопросу оттенок иронии. Он заметил, что писатель весьма ценил это качество.
― Еще как! ― Тетрас усмехнулся и налил себе кофе. Затем сел на стул, зевнул, широко раскрыв рот и сложил ноги на небольшую табуреточку.
Часы в холле пробили одиннадцать раз.
Фенрис подождал остальных на улице.
Когда ребята, наконец, собрались, встал вопрос, кто в какой машине поедет.
Изабелла созвонилась с Авелин и Донником, они отдыхали в коттедже неподалеку от озера и обещали приехать непосредственно к нему. Андерс тут же вызвался сесть в машину к Мариан. Судя по кислому выражению лица девушки, ей это совершенно не понравилось.
Подходя к автомобилю, Фенрис неожиданно для себя опередил блондина и уселся на переднее сиденье. Хоук посмотрела на него с благодарностью.
Парень не стал задумываться над мотивами своих поступков. Поддавшись порыву приехать сюда, он обещал себе и далее действовать так, как велит это странное и совершенно новое для него желание. Этот невнятный импульс, просыпавшийся, едва Мариан Хоук оказывалась поблизости.
Дорога до озера шла по шоссе, и днем воскресенья оно было пустынным.
Варрик сразу же обогнал их автомобиль, Кадиллак вильнул впереди, несколько раз моргнув габаритными огнями.
― Выпендрежник, ― фыркнула Мариан, крепче хватаясь за руль. В ее глазах блеснули озорные искорки.
― Он все время такой? ― Андерс подвинулся вперед, его блондинистая голова очутилась аккурат между спинками передних сидений.
Вопроса почти не было слышно.
Фенрису показалось, что Хоук нарочно открыла окна. Даже не смотря на еще не начавшуюся жару, она надавила на кнопку и опустила все четыре стекла.
Не ответив блондину, девушка включила музыку. Заиграла какая-то бодрящая композиция, и Мариан начала подпевать.
Вскоре её автомобиль поравнялся с Тетрасом: вторая полоса дороги оказалась встречной.
Хоук сделала музыку еще громче, затем потянулась к солнцезащитному козырьку и достала оттуда темные очки.
Фенрис посмотрел направо – Варрик махнул им рукой, с недовольным видом засигналил, видимо намекая на то, что они нарушили правила.
Обернувшись в сторону Хоук, парень увидел, что она смеялась. Её голос исчезал в звуках играющей песни, а свист ветра заглушал все остальное.
Создавалось впечатление нереальности происходящего, Фенрис даже не успел занервничать.
Он, как завороженный наблюдал за Мариан. За тем, как она пела. Как улыбалась, поправляя растрепанные от ветра пряди. За зеркальными стеклами очков не было видно глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Музыка набирала обороты, её бешеный ритм словно прибавлял машине скорости, в то время как заразительный смех Хоук передавал остальное.
Это было сумасшедшее настроение.
