Глава двенадцатая
Через два дня на казенном «жигуленке» едем с Катей в город, чтобы отвезти Афанасия Сергеевича на базу.
Генерал приготовил нам необходимые документы, оснащение.
Все, что понадобится дополнительно, включая и машину, получим уже в Новосибирске, так как по плану историка в этом городе мы также должны обязательно побывать.
Прежде чем выехать, я позвонил и предупредил, что сегодня с его квартиры снимут наружную охрану. Личный телохранитель Андрюша вместе с нами тоже поедет на базу.
Выезжаю под арку внутрь просторного прямоугольного двора, в центре которого расположено двухэтажное здание детского садика. Разворачиваюсь, не доезжая метров пятидесяти до нужного нам подъезда.
Давняя привычка оставлять машину подальше от «места работы», чтобы она не «светилась» и можно было всегда ею воспользоваться.
Припаркованных автомобилей во дворе не так уж и много. Вылезаем из машины и идем к подъезду.
Я теперь с Катей разговариваю только по делу. Она, конечно, обижена, но это ее проблемы. Добилась своего, навязалась — терпи… Пусть думает обо мне что хочет, мне без разницы! Лето выдалось жаркое, но я вынужден ходить в пиджаке, так как постоянно таскаю с собой пистолет. С «глоком» я не расстаюсь даже в постели. Надо привыкать к сторожевому режиму. Идем не торопясь по тротуару.
— Долго еще ты будешь на меня дуться? — спрашивает Катя грустно.
— Не люблю нахальных «инициативников», — отвечаю бесстрастно, а сам тем временем просматриваю территорию возле дома.
Дежурной машины возле подъезда нет. Парни, как только получили приказ сниматься, выполнили его мгновенно. Прекрасно их понимаю. Кому охота торчать с утра до вечера в прогретой солнцем машине?
Поднимаемся на этаж. Звоню. Проходит минута-другая, а нам никто не собирается открывать. Что за ерунда? Пробую ручку дверей, та легко поддается. Отпихнув Катю к лифту, выхватываю пистолет из-за пояса и, скинув предохранитель, боком по стене просачиваюсь в коридор.
Катя спокойно заходит следом и говорит, что в квартире никого нет ни живых, ни мертвых.
Расслабившись, осматриваю одну за другой все комнаты. По квартире словно ураган пронесся. Из шкафов выброшены на пол вещи, бумаги, книги. В кухне с полок снята посуда и перевернуто вверх дном помойное ведро.
Катя достает из сумочки сотовый телефон и подает его мне. Беру трубку и набираю номер генерала. Пересказываю ему, что здесь произошло. Степаныч говорит, что сейчас пришлет своих оперативников. Отдав Кате трубку, прохожу к окну и открываю раму с одной стороны. В комнате после устроенного кем-то бардака на редкость пыльно и душно.
— Вот черт! — ругаюсь, глядя во двор.
— Ты что, Гера? — спрашивает Катя с другого конца комнаты.
— Смотри! — киваю в окно.
Во двор входят Афанасий Сергеевич и его охранник Андрюша. Они, очевидно, ходили в магазин, так как оба нагружены бумажными и полиэтиленовыми пакетами. Вернее, нагружен охранник — у Афанасия Сергеевича в руке только один пакет, другой рукой он энергично размахивает, что-то рассказывая Андрею.
Андрюша, я вижу, так заслушался, что положил на инструкции, глаз не сводит с историка, вместо того чтобы смотреть по сторонам, и руки у него заняты. Интересно, каким он местом или чем собирается в случае чего доставать свой пистолет?
— Очень тревожно, — вдруг произносит Катя.
Бросив на нее взгляд и заметив, как она бледнеет, мгновенно выхватываю оружие, приводя его в боевую готовность.
Катин индикатор сбоев не дает.
Спрашивать ее, в чем дело, уже не надо.
Вижу, как из-за угла здания детсада выскакивает черная «девятка». Скорость она уже набрала приличную. До Афанасия Сергеевича и охранника остается метров тридцать. Не раздумывая, дважды стреляю в воздух.
Андрей реагирует мгновенно. Пакеты летят на асфальт, а Афанасий Сергеевич, отброшенный могучей рукой, отлетает через низкие кустики на газон, не успев сообразить, что происходит.
А происходит следующее — из «девятки» бьет автоматная очередь. Андрей, несмотря на свое. внушительное телосложение, делает стремительный пируэт, одновременно выпуская несколько пуль по машине. Я сверху дырявлю «девятку», расстреливая ей крышу и лобовое стекло. Охранник, кувырнувшись по асфальту, вдруг выгнулся и упал лицом вниз.
Вгоняю в черный автомобиль всю обойму «глока». Уверен на девяносто девять процентов, что живых в машине не осталось. Тридцать два патрона в цель — это не мало.
«Жигуль» с грохотом врезается в припаркованный у тротуара, пустой «опель». Еще не успел стихнуть звук удара машины об машину, как я несусь по лестнице вниз.
Выскакиваю из подъезда. Афанасий Сергеич уже спешит на помощь лежащему без движения охраннику. На бегу контролирую ситуацию. Из покореженной «девятки» никто не высовывается.
Андрей прошит двумя пулями, и в пиджаке со спины видны два входных отверстия. На асфальте уже растекается лужа крови.
У парня дела могут быть хреновенькие, но точно пока не определить. По асфальту позади меня цокают каблучки Катиных туфель. Приподнимаю голову охранника. Его взгляд туманится, и он тихо стонет.
— Потерпи, Андрюша, потерпи, — успокаиваю его.
Оборачиваюсь на звук разбитого стекла. Катя сотовым телефоном расколола стекло припаркованной неподалеку «мазды» и вытаскивает из нее аптечку. «Мазда» противно визжит сигнализацией.
Хорошо, что во дворе в момент перестрелки по счастливой случайности не оказалось прохожих.
— Как он? — наклоняется ко мне историк. Голос у него дрожит, что неудивительно.
— Не знаю, — говорю что есть. Катя подает аптечку.
— Катя! Быстро с Афанасием Сергеевичем в машину и уезжайте! — приказываю ей.
Больше время на них не трачу. Девушка берет историка под руку и ведет его к нашей машине.
Аккуратно поворачиваю Андрея на бок. Все-таки ему повезло. Ранение сквозное и, по идее, не должно убить парнишку. Опасным может быть только внутреннее кровотечение.
Слышу приближающийся рев милицейской сирены и скорой помощи.
— Терпи, Андрюша, сейчас тебе помогут, — говорю охраннику, но он уже без сознания и меня не слышит.
Опускаю его на асфальт.
Во двор влетает «уазик» группы быстрого реагирования МВД. Пора и мне отсюда отчаливать. После всех моих за истекший месяц выкрутасов с полицией встречаться лишний раз ни к чему.
Отваливаю не спеша к ближней арке. В нее уже въезжает машина скорой помощи. Рукой показываю водителю скорой, куда ему нужно проезжать. Слышен скрип тормозов ментовской машины метрах в пятнадцати от меня.
— Гражданин в сером костюме! Остановитесь! — на весь двор орет в матюгальник мент из «уазика».
Несомненно это ко мне. Не оборачиваясь, захожу под арку. Взвывает двигатель «уазика». Но и мы тоже не пальцем деланные — срываюсь с места, как спринтер на короткой дистанции.
Выскочив на улицу, несусь по проспекту. Людей больше чем надо, но, что самое важное, вдоль проезжей части у тротуара тянутся желтые металлические ограждения. Ментовской машине придется объезжать их метров за двести.
Распугивая прохожих, перемахиваю через ограду и выскакиваю на проезжую часть.
Слышу визг тормозов слева. Отпрыгиваю от мощного капота «форда» и, проскочив под носом у допотопного «москвича», выбегаю на широкую разделительную полосу, устроенную под газон. Через дорогу ко мне спешат двое полицейских с короткоствольными «калашами» в руках.
Увернувшись от «икаруса» и помешав еще парочке автомобилей, которым пришлось резко тормозить, так, что один из «жигулей» развернулся боком, перегородив проезжую часть, выскакиваю на тротуар и мчусь в направлении скопления коммерческих ларьков у перекрестка.
Полицейские не отстают, но и догнать не могут. Стрелять им здесь нельзя — вокруг полно народа, который шарахается от нас, как от прокаженных.
Ныряю в толпу возле ларьков и, расталкивая граждан руками, пробиваюсь к перекрестку.
На моем пути неожиданно вырастают двое милиционеров. Один из них лихорадочно расстегивает кобуру, второй хватается за дубинку.
Делаю вид, что бросаюсь именно на него. Молодой сержант, чувствуя, что не успеет достать пистолет, пытается нанести мне удар в голову. Чуть приседаю и ухожу вправо, поднырнув под его руку. Второй с размаху бьет дубиной, целясь мне в середину корпуса. Но на этом месте меня уже нет. Дубинка со свистом врезается в живот его напарника. Сержант кхекает и складывается пополам. Носком ботинка правой ноги тут же достаю по уху рядового, держащего дубинку, и, пока он оседает вниз, продолжаю бег.
Автоматчики, проталкиваясь через народ, — уже рядом. Публика возле ларьков наконец уяснила, что дело пахнет порохом, и с воплями разбегается в разные стороны. Паника получается отличная. Подныриваю под бегущих и встаю за угол ларька.
Один из автоматчиков пробегает мимо, второй слегка замедляет шаг, запутавшись в скопище мирных граждан. И вот здесь-то я его и вылавливаю, как обезьяна вошку в шерсти. Паренек только пискнул у меня в руках и тотчас затих, рухнув без сознания на заплеванный, в окурках и грязных бумажках асфальт. Отпихиваю ногой его автомат подальше.
