Лорд залюбовался ею, вот уже в который раз. Девушке не хватало румянца на щеках и исходящего от тела тепла, но губы ее хотя бы не мертвецки-синие, как это обычно бывает у тех, в ком больше нет жизни. Взгляд мужчины задержался на алых пухлых губках, и внизу его живота вспыхнул огонек.
Это был первый раз, когда Ревердан вдруг осознал, что уже очень давно не испытывал такого сильного желания.
В последний раз в этой постели нежилась дочь фермера. Глупая и наивная, но очень опытная в вопросах любви. Едва достигнув совершеннолетия, девушка пошла по рукам и сгинула уже к двадцати годам. Отец искал ее много лет, все ждал, что она вернется, даже приходил и просил о помощи своего короля. Ревердан же с трудом мог вспомнить ту, что согревала его ночами всю осень. Это было лет двадцать назад, короткий срок для того, кто живет вечность. С тех пор его губы не знали поцелуев, он не чувствовал жар разгоряченного от страсти женского тела, не слышал сладких стонов, и никто не кричал от наслаждения в его спальне.
Ревердан зажмурился, машинально стиснув пальцами подушку, и Ким, веселясь, спросила:
— И все-таки, как давно девушки видели твои шрамы?
— Давно, — не стал скрывать он. — И если ты не перестанешь ерзать и не отодвинешься, боюсь, из спальни мы не выйдем до следующей ночи.
Кимберли хмыкнула, но откатилась к самому краю кровати, забрав с собой одеяло. Сразу же раздался ее удивленный вздох, но вслух девушка ничего не сказала.
Чернокнижник догадался, что именно вызвало в Ким эту реакцию. Неплохо было бы облиться холодной водой, чтобы хоть немного прийти в себя, но ему нравилась игра, которая началась между ними. А еще очень нравились чувства, которые Ким в нем вызывала… Ему хотелось шутить с ней, над ней, и смущать ее жадными откровенными взглядами. Ему очень хотелось распалить в ней желание, и если удастся, это будет означать, что душой эта баньши еще жива.
“Забавная она”, — подумал Ревердан. — “Хорошо, что не сгорела в том костре.”
Спустя некоторое время, когда солнце скрылось за тучами, Ревердан все же заснул. Кимберли старалась вести себя тихо, и когда в очередной раз ей сделалось неудобно из-за пера, вылезшего из перины, которое теперь кололо ногу, она просто зажмурилась. Угрозы чернокнижника девушка всерьез не восприняла, но убеждаться в серьезности его слов не собиралась. Она попробовала представить себя и его вместе, то, как он стискивает ее грудь и целует в шею…
Ким рывком села на постели, спустила ноги на пол и на цыпочках ушла на диван, проклиная себя на чем свет стоит. Почему-то откровенные мысли вызвали в ней странное щемящее чувство, какие она испытывала лишь однажды.
Перед внутренним взором возник образ Динара. Кимберли познакомилась с ним в первый же день, едва приехала к отцу в лагерь, и он сразу ей понравился. Динар не был красавцем, но было в нем что-то такое милое и нежное, и еще не знавшее любви трепетное сердце будущей королевы замерло. Динар улыбался так, как не умеет никто, он говорил такие слова, которые Ким никогда прежде не слышала. Он был заботливым и внимательным, и ничуть не пошлым.
До ночи любви с ним так и не дошло из-за папы, но отчего-то Кимберли была уверена, что ей бы не понравилось. Уверенность эта появилась только что, когда, лежа на кровати рядом с обнаженным мужчиной, чье тело будто создавали боги, она вдруг ощутила тепло, разлившееся по телу. Ревердан не был ни нежным, ни заботливым, но в его глазах горел огонь, такой жаркий, что Кимберли едва не вспыхивала, как фитилек, глядя в них.
Тряхнув головой, девушка прогнала постыдные фантазии. Вскочила с дивана и принялась складывать поленья в камине, потом отыскала спички и развела огонь. Ей не было холодно, как и прежде, но Ким хотела быть… обычной. Обычные девушки очень любят нежиться у камина в плохую погоду, а погода в Рейевике сегодня хуже некуда. Не доставало жидкого шоколада и имбирного печенья, но стоило только подумать о сладостях, как к горлу вновь подступала тошнота. Ладно, обойдется без шоколада.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Платье все еще валялось на полу, и Ким не стала его надевать. Ревердан проснется, и она попросит у него что-то более удобное, чем десятислойные юбки. Одеяло с кровати все же стащила и, закутавшись в него, прилегла на диване, любуясь языками пламени.
Тучи затянули все небо, не оставив и просвета. Дождь забарабанил по стеклу сначала тихо, потом все сильнее, и вскоре непроглядной стеной отрезал замок. Ким хмурилась. Не так она себе представляла крайний север, ждала, что здесь будет много снега и сильные морозы. Даже на Востоке сейчас уже наверняка холоднее.
Отец, наверное, сходит с ума. Впереди зима, а он ждет дочь с хорошими новостями и, не дождавшись ее, предпримет что-то еще более ужасное, чем уже сделал. Но что? Кимберли была уверена, что он не сумеет пересечь стену на границе, ведь море убивает любого, кто к нему прикоснется, а даже если каким-то чудом ему и удастся войти в Рейевик, заколдованные дороги не приведут короля в город.
Эта мысль успокоила девушку. Сама не зная, почему, она вдруг расслабилась, осознав, что далеко от отца. Он больше не причинит ей вреда, хотя, что может быть хуже того, что он уже сделал.
Она вернется. Обязательно вернется в Брекенс, но вовсе не за тем, чтобы принести голову Темного лорда королю. Она займет восточный трон по праву, по ее праву, которого ее лишил отец. Случится это скоро или нет, Кимберли не представляла, но сбежать от Ревердана и вернуться домой она хотела почти так же сильно, как и вновь съесть горячий ужин с удовольствием.
Оставалось только выбраться из Рейевика, но на это уйдет не один день и, наверное, даже не один месяц.
— Мне некуда торопиться, — шепнула девушка самой себе и грустно улыбнулась.
Когда за спиной послышался шорох, а следом шаги, баньши села на диване. Хитрым взглядом проводила мага до ванной, а встретила мужчину, стоя у двери, завернутая в одеяло.
— Мне нужна другая одежда, — сказала она, вскинув подбородок.
— Тебе идет платье.
— В нем удобно разве что передвигаться по замку, и то не по твоему. Здесь слишком много коридоров. Еще я хочу сходить в город и к озеру, и заглянуть на огород, чтобы посеять базилик. Кстати, ты обещал мне семена.
— У меня нет для тебя другой одежды, — Ревердан обогнул Ким и осмотрелся в поисках своих брюк. Отыскал их за креслом на полу.
— Ты дал мне платье своей матери, может у тебя осталась и одежда отца?
Лорд хохотнул, оценивающе взглянув на девчонку.
— Боюсь, в его костюме ты утонешь.
— Он был высоким? — Ким пробежалась взглядом по упругому торсу мага в последний раз, пока он не спрятался под рубашкой.
— Высокий.
— Шиай низкого роста, может у него есть пара лишних брюк?
— Вряд ли. У матери есть костюмы для верховой езды, но, думаю, они давно пришли в негодность. Зачарованными были всего пара нарядов, я сохранил их на память.
Кимберли расстроенно выдохнула, кисло поморщившись. Не хотелось ей тащиться по размытой дороге в город, волоча за собой пышные юбки.
Ревердан сжалился, пусть и не сразу. После очередного тяжелого вздоха баньши он закатил глаза.
— Сходи к Марджери, она живет недалеко от таверны Леройда. Пошьет тебе то, что попросишь, денег дам.
— Правда? — девушка недоверчиво посмотрела на лорда. — А если она откажется? Я ведь… Ну, ты сам понимаешь.
— Марджери никогда не встречала баньши и вряд ли знает, как они выглядят. И не забудь об обещании, которое ты мне дала. Швея на весь город всего одна, и если ты ее сожрешь…
— Я не жру людей! — вспылила Ким.
— Я предупредил на всякий случай, — Ревердан застегнул последнюю пуговицу на рукаве и, щелкнув в воздухе пальцами, поймал вывалившийся из ниоткуда мешочек с монетами. — Этого хватит.
Мешочек перекочевал в руку Ким, и, прежде чем она его открыла, Ревердан покинул спальню, бросив напоследок:
— Не сожри там никого.
“Постараюсь”, — подумала Кимберли.
Она и сама не была уверена, что сможет удержать себя в руках, когда голод затмит разум. Но если не попробует, то так и не узнает, способна ли контролировать его.
