У кровати Карины, впрочем, его неприязнь мгновенно испарилась, сменившись профессиональным интересом. Он, как и Дзинтон накануне, приподнял веко и заглянул Карине в зрачок, пощупал пульс, потом споро распаковал саквояж, достав из него портативный диагност, и принялся споро прилаживать сенсоры к телу девочки. Прилепив три штуки, он недовольно оглянулся.
– Господин Дзинтон, я бы предпочел, чтобы во время осмотра мне не дышали в затылок.
– Хорошо, доктор, – кивнул парень. – Так, граждане, давайте-ка выйдем на несколько минут, тем более что у меня еще одно неотложное дело есть.
Он приобнял Цукку с Палеком за плечи и полувывел-полувытолкал в коридор, прихватив из аптечного пакета несколько упаковок таблеток и пузырьков и прикрыв за собой дверь.
– Доктор Тарсаки весьма квалифицированный терапевт, но характер у него не слишком уживчивый, – пояснил он вполголоса, словно извиняясь. – Да и вообще, прав он – врачебный осмотр дело интимное, не следует посторонним присутствовать. Тем более мальчикам, – добавил он, покосившись на Палека.
Палек вспыхнул.
– Можно подумать, я голых девчонок в бане не видел, – пробурчал он. – И вообще, мне пора, господин Дзинтон. Приятной вам ночи…
– А ну-ка стой, обидчивый ежик, – засмеялся Дзинтон. – Не сворачивайся в шарик, я не кусаюсь. Цукка, там Яна в ванной плещется – попытайся придумать, во что ее одеть. Не в ту же грязную тряпку на три размера больше, чем надо. Ночная рубашка у тебя есть запасная? Выдай ей на ночь, будь другом, а завтра разберемся, что к чему, на свежую голову. Палек, можно тебя на пару слов?
С этими словами он увлек мальчика за собой на кухню, где уселся на табурет и внимательно посмотрел на него. Тот набычился и отвернулся.
– Палек, я очень благодарен тебе за помощь, – серьезно сказал парень. – Ты нас очень выручил. Но об этом мы еще поговорим, а пока что скажи мне вот что: тебе вообще есть, куда идти?
Мальчик не ответил.
– Понятно, – вздохнул Дзинтон. – Ты тоже сбежал с Кариной и Яной из Института?
Палек мотнул головой.
– Тогда из детского дома, да? Я угадал? – Дзинтон приподнял его голову за подбородок и заглянул в глаза. – Угадал. То-то у тебя имя северное! Вот что, ежик, никуда ты сегодня не пойдешь. Места здесь хватает, и ночевать под крышей куда лучше, чем на улице или в той халупе. А еще сейчас мы сообразим, чем вас с Яной накормить. Ты ведь тоже, наверное, есть хочешь.
– Я лучше пойду, – буркнул мальчик. – Спасибо за…
– Палек, – перебил его Дзинтон, – я понимаю, о чем ты думаешь. Ты боишься, что завтра я позвоню в полицию, и тебя вернут обратно в детдом. Я обещаю тебе – я так не сделаю. Как и любой взрослому, мне не нравится, когда дети остаются сами по себе, без присмотра – когда ты подрастешь, поймешь, почему. Но тебя я не выдам, честное слово. И еще… – Он поднялся и отошел к окну, вглядываясь в ночную темноту. – Эта девочка, Яна. Ей страшно и одиноко. Не оставляй ее хотя бы сегодня ночью, хорошо? Ей нужен друг, хотя бы на время. Помоги ей, ладно?
– Хорошо, – кивнул Палек. – Но ты точно обещаешь, господин Дзинтон, что не вызовешь полицию? И твоя жена тоже?
– Во-первых, Цукка не моя жена, – улыбнулся ему парень. – И даже не подруга. Она сама по себе. Во-вторых, без формальностей. Зови меня просто Дзинтон. В-третьих, я точно обещаю, что не вызову полицию. И ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Так. Теперь немного похимичим…
Он разложил по столу лекарства и пузырьки и пораскрывал их. Включив чайник и вытащив из одного из столов ступку, он быстрыми ловкими движениями начал размалывать таблетки, высыпая получившиеся порошки в ячейки пластиковой формочки для льда. Потом он налил в небольшой стакан согревшуюся воду, вскрыл пузырьки – по кухне разлился резкий лекарственный запах – и начал вливать в стакан жидкости и всыпать порошки. Иногда он переливал состав через тряпочку в другой стакан, сливая в раковину осадок. Палек как завороженный наблюдал за ним.
– А что ты делаешь, гос… Дзинтон? – наконец осведомился он, не выдержав. – Лекарство?
– Лекарство… – рассеянно согласился парень. – Особое лекарство, которое в аптеках не продают. Боюсь, нашей Карине без него не выжить. Еще вот этого добавим…
Он плеснул в стакан с жидкостью, которая казалась сиреневой, лекарство из пузырька, и состав медленно сменил свой цвет сначала на прозрачно-голубой, а потом стал бесцветным.
– Почти готово. Осталось убрать лишнее, и все.
Он вылил часть жидкости в металлический ковшик и поставил его на горячую плиту. По кухне распространился новый запах – слегка сладковатый и приторный. Дзинтон удовлетворенно кивнул.
– Готово, – сообщил он. – О стерилизации беспокоиться не станем – микроб, способный выжить в таком зелье, достоин уважения не менее, чем льдинка в огне.
Он сгреб со стола все остатки лекарств и бросил их в мусорное ведро, потом промыл использованную посуду и поставил ковшик с жидкостью на шкаф, прикрыв его стеклянной подставкой для горячего.
– Эй, мужчины! – в кухню вошла Цукка, за которой следовала Яна. На девочке была длинная ночная рубашка, волочившаяся по полу, ее влажные волосы торчали во все стороны. – У вас тут химическая экспресс-лаборатория? Или серьезный разговор? Можно поучаствовать глупым женщинам?
– Глупым женщинам – нельзя, – подмигнул Дзинтон. – И глупым мужчинам тоже. Но вы у нас обе умницы и красавицы, верно? Значит, вам можно. Ты как, не проголодалась после пробежки по аптекам?
– Нет. Но наших гостей надо чем-то накормить. Ф-фу, как воняет. Чем вы тут занимались?
– У нас оставалась готовая еда, – Дзинтон переместился к холодильнику и заглянул в него. – Так… вчерашняя вареная картошка, сегодняшний бекон, полвилка капусты, но его на потом… сосиски, а тут яйца и майонез. А тут… – Он заглянул в хлебницу. – Полбатона. Сойдет. Эй, молодежь, устраивает меню? Так, сейчас мы все погреем и покрошим, и будет вам объедение.
– Я там еще молока купила и несколько йогуртов, – заметила Цукка. – Тоже бери.
Яна с Палеком набросились на еду так, что за ушами затрещало. Дзинтон наблюдал за ними почти с отеческой улыбкой. Цукка хихикнула про себя. Этих мужчин хлебом не корми, дай почувствовать себя защитником слабых детей и угнетенных женщин. Однако он, кажется, умеет обращаться с детьми, и те отвечают взаимностью…
Пару минут спустя в дверь заглянул доктор.
– Я закончил обследование, – сообщил он. – Господин Дзинтон, можно тебя на несколько слов?
Дзинтон взглядом позвал за собой Цукку и прошел за доктором в комнату Карины.
– Итак, молодые люди, – прежним сухим тоном сообщил он, – если бы у меня не имелось привычки держать язык за зубами в вопросах, меня не касающихся, я бы, несомненно, обратился бы в полицию и предъявил вам – или родителям девочки – обвинение в жестоком обращении с детьми. У ребенка по всему телу следы побоев и издевательств, причем большую часть из них я затрудняюсь интерпретировать. Вот эти полукруглые шрамы походят на ожоги от сигарет, а вот эти синяки и ссадины – на побои ремнем с большой пряжкой, наподобие армейского. Плюс к тому – натертости на запястьях и лодыжках, характерные для наручников или жестких пут…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
