— А ты? — спросила Варвара. — Не знаешь?
— Нет.
— А я вообще только два часа назад узнала. Я думала, они… шутят так.
— Кто?
— Шеф и Лара, — произнесла Варвара, прикрывшись ладошкой. — Оль, а вообще бывает, что за один день в командировку отправляют, да еще за границу?
— Я не слышала, — подумав, ответила Ольга, — но в любом случае желаю тебе хорошо слетать! Я Карловы Вары люблю больше любой Швейцарии. Обязательно сходи в кофейню. На набережной кофейня — изумительная. Называется «Элефант», чтоб не соврать. Кофе и фруктовый кекс. И в «Чайный дом», это возле отеля «Бристоль»…
— Оля! — взмолилась Варвара, и управляющая засмеялась.
— Ладно, ладно! Да, и гранаты! Там полно гранатов.
— Их едят? — уточнила Варвара, имевшая о гранатах самое смутное представление.
— Их носят на себе! Это камни. Знаменитые чешские гранаты. Купи себе что-нибудь. Если у тебя мало денег, приходи, я одолжу.
— Спасибо, не надо! — завопила Варвара.
— Нет, правда. Когда ты еще туда попадешь? Я дам тебе денег, а ты отдашь, когда сможешь.
Варвара почти никогда не брала в долг. Отдавалось потом долго и так трудно, что она была уверена — овчинка выделки не стоит. Да и не нужны ей чешские гранаты, смехота какая-то!
— И еще там Европа, — мечтательно добавила управляющая, когда Варвара уверила ее, что денег не надо, — я туда летела по привычке — в соцстрану. А прилетела в буржуазную Европу.
— Оль, а ты не знаешь, где там улица Московская?
— По-моему, на горке, где российское посольство или консульство, что ли. Тебе надо на эту Московскую?
— Ну да.
— Найдешь, — подытожила Ольга, — там места не слишком много.
Загорелась красная лампочка «шеф», и Варвара Ольгу мигом отключила.
— Вы еще на месте? — вопросил шеф из селектора. — Вы завтра уезжаете в командировку! Ответственную. Вы можете идти.
— Спасибо, Альберт Анатольевич.
Уходить немедленно ей не хотелось.
Она знала, что как только за ней закроется дверь, Владислава моментально сядет на ее место, чтобы поиграть на компьютере, и перепутает все бумаги, и перевернет все вверх дном, и набрешет чего-нибудь по телефону, и потеряет почту, которую под вечер принесут из управления делами, и зальет кофе новые приказы, и затрет нужные файлы, и опрокинет лак для ногтей на пилотный выпуск нового сериала, а в сетку вещания на будущую неделю завернет остатки еды для своей собачки. Логичнее было уходить после того, как Владислава, изготовив свои рагу и куриные грудки, уберется домой.
Через пятнадцать минут шеф снова ее вызвал.
— Я попросил вас уйти домой, — сказал он раздраженно, — вы что, не слышали меня?
— Слышала, — проблеяла Варвара.
— Ну так идите!.. — крикнул шеф и отключился. Пришлось идти.
— Лара, — заискивающе сказала Варвара, нацепив Димкину куртку. Илария посмотрела с удивлением. Куртка была недешевая и странным образом меняла пухлощекую секретаршу. — Пожалуйста, посмотрите, чтобы бумаги остались на месте. Владислава…
— Владислава ничего не сделает с вашими бумагами! Что вы на самом деле! Ладочка, Лада! — позвала она, и на зов явилась Ладочка в крошечной черной юбочке и черной же кофточке-декольте, обтянувшей стройное тело так туго, что бюст от ужины даже несколько подпирало кверху. Впрочем, очевидно, так и задумывалось.
Варвара покраснела.
Дура.
— Лада, пообещай Варварочке, что не тронешь ее бумаги. Она волнуется.
Прямо на Варвариных глазах Владислава из нейтральной державы превратилась в активно-враждебную. Вот каким первоклассным снайпером была Илария.
— А что? — еще чуть-чуть выставив и без того невозможной красоты бюст, спросила Владислава сексуальным контральто. — Я что-то делаю с ейными бумагами?
Это она всегда так говорила — ихний, ейный. Это ее так в школе научили.
— Нет, нет, — заторопилась Варвара, — все в порядке, просто в прошлый раз вы куда-то сетку вещания переложили. Альберт Анатольевич меня спрашивает, а я не знаю, где она…
Владислава фыркнула, задержала взгляд на новой куртке — Димкиной! — тряхнула платиновыми локонами в стиле Памелы Андерсен и убралась на кухню.
Кухня у шефа тоже была. Стиль назывался «Домино» — черное на черном, белое на белом.
Тут «Домино». Там «гнездышко ржанки».
Зачем же ее так спешно отправляют в Карловы Вары? Зачем?! И почему именно туда? И что в конверте, который она должна отнести на улицу Московскую? Может, и вправду какой-нибудь криминал?
Сейчас она приедет домой и все расскажет Димке.
Вот как ей повезло — к ней сегодня утром из Америки прилетел старый друг, и она может разговаривать с ним сколько угодно, не опасаясь, что ему надоест или что ляпнет какую-нибудь глупость. Он старый друг, он простит ей любые глупости, и правильно все поймет, и посоветует что-нибудь умное, он всегда был умнее всех и, уж конечно, умнее Варвары.
Если только ей удастся его разбудить.
Она шла от троллейбусной остановки к своему громадному темному дому с натыканными семечками желтых окон и улыбалась.
Конечно, он спит. Он так долго летел, столько часовых поясов пересек, что спать, наверное, будет до завтра. У невыездной — еще в недавнем прошлом! — Варвары было несколько «доколумбовское» представление о мире. Америка представлялась ей лежащей за океанами — пенные валы, белые гребни, созвездие Гончих Псов, скрип мачт, тугие щелчки полотняных парусов, бородатый кок-негодяй, крадущийся ночью по палубе, чтобы насолить молодому капитану и вместо Вальпараисо загнать его, бедолагу, в гнусные африканские болота, в которых засели гнусные африканские работорговцы.
Все еще улыбаясь, Варвара вышла из лифта и обнаружила, что хлипкая коридорная дверца — волнистое матовое стекло, правый уголок выбит — почему-то открыта. Соседка следила за этой дверью во все глаза — в коридоре стояли банки, бесценные банки, прикрытые старым одеялом и пронумерованные, чтоб не сперли!
Варвара вошла в узкий коридорчик и хорошенько захлопнула за собой дверь. Дверь бахнулась о косяк и снова медленно отворилась. Варвара опять ее захлопнула, переложив в другую руку пакет с хлебом и молоком. Дверь не закрылась.
Да что это такое, почему она не может дверь закрыть?!
И тут она догадалась посмотреть.
Язычок замка был прихвачен синей изоляционной лентой.
Что за ерунда?!
Может, сосед выносил что-нибудь и прихватил язычок, чтобы дверь не закрылась?
Варвара нетерпеливо отодрала ленту, посмотрела на свою дверь и замерла.
Дверь была открыта.
Сквозняк легонько покачивал ее — туда-сюда. За дверью была чернильная тьма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
