- Когда? - едва разобрал я среди рыданий.
- Ну как "когда"? Часто. Я уж и не упомню...
- Так ведь... - всхлипывала Настя. - Так ведь это... были... отвлечё-о-онные разговоры! - и она вновь зашлась в сотрясавших её рыданиях.
Можете представить, как себя чувствовал я? Препогано чувствовал, надо сказать. Потенциальным убийцей. Ещё не состоявшимся, но уже убийцей. Обречённым на убийство.
- Может, и впрямь не надо? - попытался я хоть как-то выправить ситуацию.
Но реакция деда оказалась неожиданно бурной и резкой.
- Что?! - возопил он. - И ты туда же?! - Он отлепил от себя рыдающую внучку, вскочил и забегал по комнате, заложив руки за спину и бросая на нас гневные взгляды. - Это что же получается? Всё зря? Вся моя работа, все мои надежды - коту под хвост?! Ну нет! - Он даже ногой притопнул. - Всё равно будет по-моему! А ты не плачь! Хватит! Развела тут мокроту! Ну-ка! - Он вытащил из кармана носовой платок и принялся старательно вытирать слёзы на лице у Насти, оторопевшей от неожиданной смены настроения деда. - Эх ты, нюня! - уже более миролюбиво проговорил он, поворачивая её голову из стороны в сторону. - Вот так! А то сговорились тут, понимаешь! Одна: "Не хочу!", другой: "Не надо!" Мне лучше знать, надо или не надо. Ты сам не представляешь, о чём речь ведёшь, - принялся он вновь соблазнять меня. - Вот попробуешь раз, да другой, тебя потом за уши не оттянешь - так привыкнешь к нему!
- Да я чё? - потерянно бубнил я, пожимая плечами. - Разве я отказываюсь? Я просто хочу, как лучше...
- Вот именно: как лучше! А глупости эти, насчёт убийцы-то, из головы своей выбрось! Привык всех собак на себя навешивать, виноватым за всех себя считать! А на неё ты не смотри! Погорюет и отойдёт! Бабьи-то слёзы - они лёгкие. Ещё как жить будете! Это я вам гарантирую!
Я уловил на себе взгляд Насти. Буквально мельком. Было в нём всё: и ужас, и мольба о помощи, и что-то ещё. Но вот это "что-то" я и не сумел прочитать. Не успел. Она опять спрятала лицо в ладонях и её густые волосы рассыпались по вздрагивающим от беззвучных рыданий плечам.
- Ну так, дети мои, - подвёл дед черту. - Долгие проводы - многие слёзы. Будем прощаться!
Настя вскочила и кинулась ему на шею, причитая горячим шёпотом:
- Деда... Дедулечка!.. Ты бы хоть раньше сказал... А то ведь... Как нехорошо получается!.. - И она вновь залилась слезами.
- Слушай меня внимательно, - обратился дед ко мне, не в силах оттолкнуть от себя внучку. - Видишь этот пейзаж? На прежнем месте вспыхнул экран. Но теперь на нём возникло изображение экзотической местности. Собственно, местности, как таковой, видно не было. Всю панораму загораживали густые заросли, вплотную подступавшие к кромке экрана. Ветви растений, действительно походившие на щупальца осьминогов, находились в постоянном движении, натыкались друг на друга и вздрагивали при этом как бы от брезгливости. Движение происходило вовсе не от ветра. Это были осмысленные, если здесь вообще применимо это слово, поиски жертвы. Как бы подтверждая моё наблюдение, по экрану промелькнуло нечто цветастое, формой отдалённо напоминающее кленовый лист. Молниеносный бросок нескольких бичей (язык не поворачивался назвать их ветвями) превратил изящное существо в осклизлые ошмётья, судорожно извивавшиеся в хищных объятиях щупалец.
Жуткое, однако, местечко! Один только вид этих "милых" кустиков вызывал омерзение. Бледно-фиолетовые змеи в мою ногу толщиной кишмя кишели перед нашими лицами, закрывая своей неаппетитной массой весь обзор. Я поёжился, глядя на это безобразие.
- Это и есть планета Биэла, - сказал дед, наблюдая за тем, как меняется выражение моей физиономии.
- И вы хотите... туда? - понизив голос чуть ли не до шёпота, спросил я.
- Не так страшен чёрт, как его малюют, - улыбнулся дед. - Главное ведь - не внешний вид, а результат.
- Результат... чего? - всхлипнула Настя, насторожённо косясь через плечо деда на экран.
- Результат их деятельности. Они так любовно обсосут мои косточки, что я ничего и не почувствую.
- Де-да!!! - брезгливо дёрнулась Настя и сердито плюхнулась в кресло. - Как ты можешь так... шутить?!!
Она судорожно вздохнула и уронила голову на колени, обхватив её руками.
- Ладно, детки, - он погладил Настю по голове и взглянул на часы. - Пришла минуточка. - Он повернулся ко мне: - Сейчас я передам тебе браслет, а ты сразу же откроешь проход на ту сторону. Откроешь буквально на секунду. Ровно настолько, чтобы я успел пройти. И сразу же закроешь. Не медли. Видишь вон те ленточки и полоску, что снуют между ветвями в воздухе? Это отъявленные проныры. Зазеваешься - и выкурить их отсюда будет довольно сложно. Ты всё понял? - строго спросил он.
Я молча тряс головой, выражая полную покорность и согласие.
Дед критически оглядел нас:
- М-да... Состояние, конечно, у вас... Ну-ка, повтори, что ты скажешь, как только браслет окажется на твоей руке?
- "Сезам, откройся!" - не моргнув, выдал я.
- И всё? - нехорошо прищурился дед.
- Ну, и это... "Сезам, закройся!" - смущённо промямлил я.
- Вот этого я и боялся, - цыкнул дед недовольно. - Запомни: обе команды должны последовать друг за другом буквально сразу же, лишь только я переступлю порог!
- Понятно...
- Понятно тебе... - ворчливо передразнил он. Потом вздохнул, окинул долгим взглядом, как бы прощаясь, своё жилище, наклонился, чмокнул Настю в макушку, потрепал задумчиво её по волосам и сказал: - Давай руку!
Эта команда относилась ко мне.
Я подскочил и с готовностью протянул ему правую руку.
- Да не ту! - поморщился дед. - Левую. Так удобнее, - пояснил он, встретив мой недоумённый взгляд. - На правой мешать будет. Да и поберечь машинку не мешает. Другую такую в магазине не купишь!
Я беспрекословно подал ему другую руку, сильно мандражируя. Он стянул "ремешок" со своей руки и ловко набросил на мою. При этом изображение на экране исчезло и появилось вновь. Браслет плотно, но не сильно, обхватил моё запястье.
Я сильно вздрогнул: всё моё тело, от лысины до самых дальних закоулочков, пронзили микроскопические молнии. Это оказалось не столько неприятным, сколько неожиданным.
- Ничего-ничего... - услышал я внезапно изменившийся голос деда. - Это адаптация... Браслет вживается... в твой... организм... - Он тяжело ронял слова.
Я поднял на него глаза. Усы его печально повисли, глаза глубоко запали и вокруг них появились страшные чёрные круги. На меня смотрела сама смерть. От борзой стати деда не осталось и следа. Он сильно сгорбился, как под непосильной ношей, и едва стоял на заметно дрожавших ногах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
