На радостях мы откупорили двухлитровку "Жигулевского" и отметили это событие, но не тут-то было. Смирно сидящая на стуле и клюющая носом Кира вдруг встрепенулась, принюхалась и непослушным языком заявила: "Бухаете? А мне налить?". Мы тогда офигели, но плеснули Кире, чем и совершили глупейшую ошибку. Кирку тогда расплющило так, что у нее, видимо, в глазах зеленые черти двоились. Всего лишь пять бокальчиков пива, но если плюс перцовка.... Спирт ведь, как никак.
Тяпнули еще по стаканчику, и бухая в лоскуты Кира заплетающимся языком сказала: "Ща я вам станцую", и ловко запрыгнула на стол. Мы со Славкой переглянулись, и в его глазах читался такой ужас, что я тоже содрогнулся. А Кируша тем временем уже вовсю лихо отплясывала фламенко, аккомпанируя себе двумя старыми деревянными ложками. Для ее состояния она просто поразительно держала равновесие и точность движений. Эта пляска продолжалась минут двадцать, под конец которой Кира так растопалась и распрыгалась, что ножки бедного стола не выдержали и затрещали. Мы переглянулись - запахло жареным. Сняли орущую отнюдь не благим матом и брыкающуюся Адашеву, и тут к ней (или к Славке) пожаловали непрошенные гости: Мотя Циклопенко, с которым Кира накануне повздорила, и еще несколько перцев. Пришли они как раз для того, чтобы начистить морду обидчице. Кира сквозь затуманенный алкоголем мозг хорошо это поняла, поэтому злобно сощурилась, трезво так, и как заорет: "Мочи козлов!", и первая кинулась махать кулаками. Нас тоже затянуло...
Часа через три мы, побитые, покусанные, взъерошенные, по всему дому искали Киру. Славик матерился сквозь зубы, Щеглов тоже. Киру мы нашли - она оказалась всего лишь за креслом и... спящая! После такой потасовки Кира просто лежала, свернувшись калачиком в углу, и спокойно и умиротворенно посапывала! Нас чуть Кондратий не обнял, поэтому мы спешно растолкали Киру, убеждаясь в том, что младшая Адашева жива. Не обошлось и без травм во время этого процесса: Кирпич еще раз схлопотал пяткой промеж глаз, но еще большие травмы я обнаружил у Киры на теле, причем с первого раза. Похоже, во время дебоша ее весьма чувствительно приложили об стенку, заехали в глаз и по носу. Итого - два треснутых ребра, здоровенный фонарь под глазом и свернутый набок и кровоточащий нос. И она еще уснула!
Я быстро вернул Кире нос на место. Она заорала от боли и треснула меня крепким кулаком по скуле. Я прекрасно понимал, как ей больно, и простил ей это. "Кривой нос будет?" - спросила она меня. Я говорю: "Кривой - нет, но горбатый - да". Она вздохнула с облегчением. Вот такой "ужастик".
Надо сказать, что Кира после этого случая подозрительно быстро выздоровела и заключила хрупкое перемирие с Циклопенко, что редко за ней водится. Слава богу, что ее не додумывались уложить в больницу. В этом случае весь без исключения медперсонал почивал бы в гробу в белых тапочках уже в первый день. Но в школе-то кто ее спрашивает, когда запирает в астрале? но Кира все же несколько раз выражала протест с помощью силового метода - та-а-ак вышибала ногой двери больнички, что со стен осыпалась половина побелки, а двери слетали с петель. В такие моменты никто не смел даже и думать о том, чтобы запереть Адашеву в астрале. Боялись за судьбу здания школы.
А че она сейчас делает? Я украдкой свесился с койки и поглядел в Кирину сторону. Саму Адашеву я не видел, но видел, что со стороны ее койки летают самолетики по всей палате. Где только бумагу откопала?
Ее самолетики то мягко приземлялись, то врезались в стенку. В результате весь пол ее палаты был усыпан белыми, свернутыми оригами листками бумаги.
Когда один из многочисленных самолетиков в очередной раз врезался в стену, раздался возмущенный голос Тамары Михайловны:
- Кира, опять ты мне на нервы действуешь! Бумагу не для самолетиков в тумбочку положили!
- Успокойтесь, Тамара Михайловна, - ответил скрипучий Кирин голос. - Я сама уберу их.
- Никуда не денешься, уберешь, - убежденно подтвердила медсестра. - А то, клянусь Гиппократом...
Сказать то важное, ради чего ей приспичило клясться Гиппократом, не дали. Просто приволокли кого-то орущего дурниной и громко рыдающего - похоже, от боли, - и позвали. Врачиха опрометью кинулась к новым пациентам. А самолетики в Кириной палате летают так же непринужденно, словно и не было возмущения медсестры.
Я видел книгу в тумбочке, а то делать нечего, почитать хоть. Так и есть, в тумбочке оказалась маленькая книжечка в мягкой обложке. Я прочитал название. Ага, "Евлампия Романова. Следствие ведет дилетант", было написано красочными карикатурными буквами. Автор - Дарья Донцова. Ну, все ясно, дешевый бульварный детективчик. Но ворчать мне грешно. Хоть это есть. Говорят, прикольно Донцова пишет. Что ж, проверим.
Я только начал читать "Огромный, похожий на медведя мужик несся по тускло освещенной улице, размахивая пистолетом...", как раздался еще один вопль. По полу Кириной палаты шустро затопали резвые пятки, чей звонкий топоток перемешивался с шарканьем тапочек. Похоже, даже Кира заинтересовалась происходящим и побежала посмотреть. Я тоже, недолго думая, скинул с себя одеяло и бросился вслед за Адашевой.
- Ничего особенного, - разочарованно вздохнула Кира.
Я тоже заглянул в щелочку двери, ведущей из палаты Киры в приемную. И, правда, ничего особенного. Сидит на стуле всхлипывающая Райка Корецкая, а Тамара Михайловна гипсует и перевязывает эластичным бинтом ее сломанную руку. Мало ей.
- Дура тупая, - проворчала недовольно Кира. - Орет, как сирена...
- Ты ж ее знаешь, - пожал я плечами. - И где умудрилась только?..
- Не говори, - отмахнулась Кира.
Я вернулся к себе и продолжил чтение. И, правда, прикольно Донцова пишет, но вскоре мне читать наскучило. В Кириной палате самолетики давно перестали летать. Похоже, бумага кончилась, а Кира ленится поднимать с пола готовые дельтапланчики. Я хмыкнул, и развлечения ради стал подслушивать волшебным слухом разговор и мысли врачихи и Корецкой, попутно включив сквозное зрение. Оказывается, Райка просто пыталась привлечь к себе внимание Ваньки Еланского, и каким-то абсолютно немыслимым способом слишком сильно перевесилась через перила и полетела вниз головой. Немыслимым чудом она осталась жива и отделалась лишь сломанной рукой. Зато воплей по всей школе о скорой смерти было немеряно.
Корецкая по окончании забинтовки удалилась, и тут началось самое интересное. Я почувствовал, как Тамара Михайловна пытается с кем-то связаться, и навострил уши.
- Алле, шеф! Слышите меня?
- Да, Томочка, здравствуйте. Сколько лет, сколько зим...
- Вот уж не лукавьте. Мы связывались с вами не далее, чем вчера утром. Вы просили передавать вам все, что я услышу необычного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
