трилистников и серьезными опасностями.
Но в 1960-е годы символ биологической опасности был еще новым и отвлеченным, поэтому требовался следующий шаг: придать этой пока еще бессмысленной форме определенное значение, связав ее с конкретными ситуациями, в которых она используется. Как писали Болдуин и Ранкл в 1967 году, этот символ «следует использовать для обозначения реальной или потенциальной биологической опасности», а также он «должен маркировать оборудование, контейнеры, помещения, материалы, подопытных животных или сочетания вышеперечисленного, которые содержат жизнеспособные опасные агенты или загрязнены ими». Также авторы определили и уточнили термин «биологическая опасность»: он относится к «тем инфекционным агентам, которые представляют риск или потенциальный риск для здоровья человека: либо непосредственно – через его заражение, либо косвенно – через разрушение окружающей среды». Конечно, чтобы символ стал успешным, его нужно было активно использовать. К счастью, исследовательские группы в Лабораториях биологической войны армии США, в Министерстве сельского хозяйства и в Национальных институтах здравоохранения согласились тестировать новый символ в течение шести месяцев. После того как он был принят Центрами по контролю и профилактике заболеваний США (CDC) и Управлением по охране труда (OSHA), символ быстро стал стандартом в Соединенных Штатах, а также был признан на международном уровне.
Многие знаки разрабатывались как визуальные аналоги физических явлений. Но этот символ работает за счет своей выразительности и убедительности; кроме того, несмотря на свою сложность, он легко запоминается. В конечном счете его успех зиждется на дизайне, который держится в стороне от других знакомых эмблем, форм и символов. Но в наши дни его удивительная самобытность может считаться и недостатком: уж очень он крутой! Этот символ изображается на футболках, кружках, солнцезащитных очках, шлемах, спортивных сумках, стикерах и прочих предметах обихода.
Болдуин выразил обеспокоенность такой тенденцией, вспомнив свою стычку с организатором одного семинара по биологическим опасностям: «В качестве сувенира для участников он предложил красивый галстук, покрытый мелкими значками биологической опасности. Это меня сильно расстроило, и я отправил ему неприятное письмо, в котором говорил, что этот символ не предназначен для использования на предметах одежды». Реакция Болдуина может показаться резкой, но она базировалась на законном и серьезном фундаменте: чем популярнее станет символ за пределами предполагаемых рамок использования, тем менее эффективно он будет спасать жизни, предупреждая людей о реальной биологической опасности. Возьмите, например, Веселого Роджера, который некогда был одним из самых пугающих символов в мире, маркируя такие вещи, как смерть, пираты и яды. Теперь же череп со скрещенными костями чаще ассоциируют с фильмами-блокбастерами и аксессуарами для Хэллоуина, а не с реальными опасностями.
Физик и писатель-фантаст Грегори Бенфорд по опыту знает, насколько трудно создать знак опасности, который сохранил бы свое значение с течением времени. Министерство энергетики США в 1980-е годы пригласило Бенфорда для работы над специальным проектом: когда на юго-востоке штата Нью-Мексико было создано глубокое хранилище радиоактивных отходов, ученый должен был помочь рассчитать, насколько вероятно, что кто-нибудь заберется в это хранилище, пока оно еще будет опасным – а это срок примерно в 10 тысяч лет. Оказалось, что немногие символы способны сохранять свое значение так долго. Предупреждающий рисунок вроде черепа с костями или символ биологической опасности не сработают: люди могут не понять их или решить, что они обозначают что-то ценное – например, клад.
Инженеры, антропологи, физики и специалисты, изучающие поведение, из группы, известной под названием Human Interference Task Force, предложили различные способы предупредить об опасности разумных существ, которые будут жить через 10 тысяч лет. Один из подходов использовал причинно-следственные связи: несколько рисунков в виде комикса показывали, как опасно соваться на радиоактивный объект. Но такая стратегия предполагает, что люди из далекого будущего поймут причинно-следственную связь между отдельными изображениями и будут читать их слева направо – а это даже сегодня не является универсальным подходом. Другие разработчики сосредоточились на создании предупреждений при помощи самой застраиваемой среды. Они придумывали впечатляющие ландшафты с шипастыми полями и гигантскими пирамидами, которые должны были вызывать у людей страх. Но никто не может быть уверенным в том, какие чувства будут вызывать эти конструкции: ужас или восторг.
В 1984 году немецкое издание Journal of Semiotics опубликовало ряд решений, предложенных различными учеными. Лингвист Томас Себеок высказал идею о создании своего рода атомного духовенства. Согласно его сценарию, определенная политическая группа должна использовать собственные ритуалы и мифы, чтобы сохранить знания о радиоактивных районах для будущих поколений – подобно тому, как это делают все религии. А французская писательница Франсуаза Бастид и итальянский семиотик Паоло Фаббри выступали за другое решение: они предлагают использовать выведенных с помощью генной инженерии биолюминесцентных кошек, которые будут светиться при контакте с радиоактивным излучением. Можно придумать песни и сказки об опасности таких светящихся кошек и тем самым сохранить нужное предупреждение в самом древнем атрибуте цивилизации, которым мы располагаем: в культуре[29].
Ни одна из этих идей и предложений не дает окончательного или определенного ответа на вопрос о том, как предупредить наших потомков об опасности. Ну а пока создание ясных и четких символов остается неотъемлемой частью наших действий по обеспечению безопасности людей в настоящем. Культура будет меняться, изменятся и способы визуальной коммуникации людей, а значит, будут меняться и предупреждающие символы. Возможно, это коснется и символа биологической опасности, который сейчас можно увидеть на галстуках, футболках, велосипедных шлемах и вашей любимой кофейной кружке.
Знаки времени
Обозначения убежищ
В годы холодной войны в городе Артижа в штате Нью-Мексико был построен весьма нестандартный вариант весьма стандартного здания: подземная начальная школа. «Крыша» школы Або была покрыта асфальтом на уровне земли и служила игровой площадкой. На поверхности оставались небольшие неприметные постройки, открывавшие доступ к лестницам, по которым ученики спускались в школу. Дети сидели в подземных классах с обыкновенными партами и досками. Но дальше по ничем не примечательным коридорам располагались морг, дезинфицирующие душевые и кладовая с продуктами питания и лекарствами. В случае ядерного удара более двух тысяч человек со всего района смогли бы найти себе убежище в этом бункерешколе. При заполнении бункера стальные двери должны были захлопываться. Даже символ-маскот школы соответствовал ее сюрреалистическому расположению под землей: это был суслик Або.
Для своего времени этот проект был амбициозным, а кроме того, он предвосхитил всеобщий призыв к действию в стране, исполненной страха во время холодной войны. Летом 1961 года президент Джон Кеннеди эмоционально заявлял: «Признать возможность ядерной войны, но не объяснить нашим гражданам, что они должны делать и куда им идти, когда начнут падать бомбы, было бы безответственностью». Обстановка в мире была напряженной, и угроза войны с Советским Союзом казалась вполне реальной. Поэтому Кеннеди
