Все эти «независимые» шаманские заклинания, видимо, были венцом сезонного обострения психики А. Асмолова. Психическая экзальтация весьма высокой степени у профессора и доктора психологических наук, заведующего кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ, видимо, была его профессиональным недугом или в лучшем случае хобби.
А вот случай посложнее. В третьем-четвёртом номере «Еврейской газеты» за 2002 год некто Михаил Садовский рассказывает о том, как он приехал в главный американский музей Холокоста — Вашингтонский. А там, оказывается, каждый входящий должен не просто купить входной билетик, но во время осмотра музея ещё и сыграть роль реального человека, погибшего в эпоху Катастрофы, «влезть» в его судьбу, в его шкуру, словом перевоплотиться подобно актёру всемирно-трагического спектакля под названием «Холокост». Такого рода роли служители музея предлагают всем посетителям при входе в музей. Однако не все могут выдержать подобные нервные перегрузки и у несчастных людей начинает «съезжать крыша», что и случилось с Садовским, когда он «напялил» на себя жизнь и смерть погибшего в Освенциме местечкового украинского сиониста Симхи Перельмутера, который жил в 30-е годы в городке Хорошев, что на Львовщине.
«В сентябре 1939 г. <…> Советский Союз оккупировал Восточную Польшу, — пишет Садовский-Перельмутер, — где был расположен Хорошев. Несмотря на советскую оккупацию, Симха продолжал преподавать в Университете».
«Советская оккупация» Польши», как помнят все люди с нормальной психикой, — это возвращение в состав УССР Западной Украины, которую в 20-м году поляки отхватили в нашей страны, ослабевшей от гражданской распри. А ещё должно заметить, что если бы местечко Хорошев в 1939 году перешло под власть фашистской Германии, то с «университетским преподаванием» Симхи было бы покончено сразу. А может быть, и с ним самим, поскольку спустя неделю после 22 июня 1941 года, когда войска Вермахта вошли в Хорошев, «как еврей и учёный, — пишет Садовский, — Симха стал предметом преследования германских властей».
За ним вскоре пришли украинские полицейские и родные больше не увидели Симху Перельмутера. Но именно вот тут Михаил Садовский (он же якобы Симха) впал в состояние глубочайшего истерического транса. Нет бы ему вспомнить антисемита Степана Бандеру, или палача евреев Львовщины Романа Шухевича, опричники которого отправили Симху в Освенцим, но нет, он, ни с того ни с сего, заверещал голосом Александра Асмолова:
«Где те составы, которые приготовил великий вождь Страны Советов для депортации евреев, чтобы окончательно решить этот проклятый «еврейский вопрос»? Они на запасном пути? Вы не знаете, что они есть?» «А за что НКВД отплатило Валенбергу? За то, что спасал евреев?» «А вы, уцелевшие и новые жители Европы и мира? Молчите?.. Но разве за это убивают? Нет, за это не убивают. Убивают за то, что ты еврей!!!»
Три восклицательных знака, украсивших полосу «Еврейской газеты», свидетельствуют о том, что или психика Садовского не выдержала испытания на сцене Вашингтонского музея, либо о том, что он, как актёр, почувствовал, что наступил его звёздный час:
«Я, Симха Перельмутер, сошёл в земной ад в полосатом тряпье нацистского покроя! Я прошёл весь скорбный путь Симхи… Люди, люди, значит, не кончился Холокост…» «Но разве за это убивают?»
Перельмутер-Садовский, видимо, забыл, что в XX веке люди убивали друг друга за всё. Русских убивали на рубеже 80—90-х годов в городе Грозном за то, что они не убегают, не бросают свои дома, за то, что в итоге они — русские. Если вы скажете, что за депортацию 1944 года, я отвечу: русские женщины, которых насиловали в 90-м году басаевские и радуевские головорезы, не выселяли их отцов и матерей в Казахстан в 1944 году. Палестинцы убивают евреев за то, что евреи вырезали население арабских деревень, разрушили их дома и отобрали землю за то, что они оккупанты. Евреи убивают палестинцев за то, что те живут на земле, которую Иегова обещал («земля обетованная») в незапамятные времена евреям и за то, что палестинцы обстреливают ракетами «их поселения», построенные на земле «обетованной».
Американские школьники и студенты расстреливают своих товарищей лишь потому, что в гражданском обществе Америки так принято удовлетворять свои комплексы.
Потерявшие работу американцы, расстреливают своих удачливых сослуживцев, мстя за свою «неконкурентоспособность», за безразличие общества к их судьбе.
Мусульмане убивают «жёлтых» европейских журналистов за оскорбление их пророка.
Американские солдаты убивают иракцев и афганцев от страха, что те могут выстрелить первыми.
Одни иракцы убивают других, своих коллаборационистов за сотрудничество с оккупантами.
Вояки НАТО убивали сербов за то, что те не сразу подняли руки и не сдались мировому правительству.
Русские скинхеды убивают таджиков за то, что те продают в России наркотическую отраву.
Кондопогские русские восстали против чеченцев за то, что гости изуродовали своей хищной волей жизнь тихого городка.
В этом мире всех убивают за всё. А не только евреев за то, что они евреи. И не стоит впадать в истерику с тремя восклицательными знаками: «Но за это не убивают!!!» Убивают за всё.
Во многих «холокостных» книгах их авторы пытаются «реконструировать» историю, создавая в своём воспалённом воображении «художественные картины» описываемых событий. Вот, к примеру, какую сцену во время разговора Сталина с Лаврентием Берия о «деле врачей» сочинил генерал-полковник Д. Волкогонов в книге «Триумф и трагедия»:
«В тот последний вечер Сталин два-три раза (какая документальная точность! — Ст. К.) интересовался ходом следствия. Наконец спросил ещё раз чрезмерно услужливого в последнее время Берию:
— А как Виноградов?
— Этот профессор кроме своей неблагонадёжности имеет длинный язык. У себя в клинике стал делиться с одним врачом, что-де у товарища Сталина уже было несколько опасных гипертонических приступов…
— Ладно, — оборвал Сталин. — (Пишет Волкогонов так, как будто сам сидел под столом, прослушивая и записывая эти разговоры! — Ст. К.) — Что вы думаете делать дальше? Врачи сознались? Игнатьеву скажите: если не добьётся полного признания врачей, то мы его укоротим на величину головы…
— Сознаются. С помощью Тимашук, других патриотов завершает расследование и будем просить Вас разрешить провести публичный процесс…
— Готовьте, — бросил Сталин и перешёл к другим делам». («Триумф и трагедия», Книга II, часть 2, стр. 192, 1989 г. Книга была издана в АПН тиражом в 300 тысяч экземпляров).
С той поры прошло 20 лет, но «художественные» домыслы в нашей историографии окончательно стали играть роль «документов». Вот отрывок из книги «Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем» М. 2008 год. Авторы и составители П. Полян и А. Кох.
Вот как Павел Полян «реконструирует» разговор в эпоху Холокоста палача и жертвы средствами «художественной изобразительности»:
«А ты, чернявый, кто будешь? Политрук? Еврей? Ну, скажи «кукуруза», ну, покажи нам свой хер! Нет, вроде не жид. Но ведь похож, ну до чего похож! А, может, всё-таки жид? А вот Мыколу спрошу: он-то местный, он-то ваших знает, отличает, чует! Видишь, он кивает — жид, значит… — Сгинь в расход!» — Тут даже Симхе Перельмутеру далеко до такой экспрессии!
Да, тяжело читать садо-мазохистские стенания зомбированных людей, загнанных в зловещий театр Холокоста его пастухами и жрецами, его надсмотрщиками и режиссёрами. Может быть, Симху Садовского надо отправить на излечение к Асмолову? Но лечится ли садо-мазохизм? Помню, как в 1990-м году академик Гольданский, телешоумен Владимир Молчанов (то ли маленький жрец Холокоста, то ли обычный шабесгой), главный редактор «Огонька» Виталий Коротич и прочие небескорыстные кликуши с упоением запугивали еврейских обывателей воплями о том, что 5-го мая в России должны произойти погромы, организованные могучей нацистской организацией «Память». Помню текст из «Литературной газеты» тех дней: «Звонят читатели: — извините, погромы будут в Москве и Ленинграде или в Киеве тоже? Подскажите, куда вывезти семью?» («ЛГ», 1990 г. № 6, 2-я полоса)[5]. Обратим внимание, как деловито спрашивают, как будто просят совета куда, на какой черноморский курорт вывезти детей от наступающей майской жары. Вот это и есть управление обществом при помощи СМИ… Очень точно об этой политтехнологии рассказал Исраэль Шамир в статье «Иерусалимский синдром»:
«В послевоенные годы сионисты не останавливались ни перед чем для достижения своей цели и не щадили «свой народ». Это проявилось в организации массовой волны эмиграции из Ирака, подробно описанной известным израильским журналистом Томом Сегевом в книге «1949? а до этого — ближневосточным корреспондентом английской газеты «Гардиан» Дэвидом Херстом в книге «Ружьё и оливковая ветвь» (Фабер и Фабер, 1977).
