Его тень шевельнулась. Оставшись обнаженной, я провела пальцами по груди, вздыхая и облизывая губы. Его одежда зашуршала, когда он раздвинул полы халата и ослабил набедренную повязку. Я легла на уложенные на полу подушки и широко раздвинула ноги, открывая ему свое гнездышко. Я ласкала себя пальцами. Быстрее и быстрее, со стоном и выгибая спину, мотая головой от удовольствия, которого не испытывала. Он тяжело дышал и всхлипывал. Когда я закричала, он тоже вскрикнул — противный звук, похожий на крик умирающего зверя.
Потом я тихо лежала с прикрытыми глазами. Его тень мелькнула за окном и скрылась из вида. Удостоверившись, что он ушел, я быстро оделась и поспешила на базар, пока дворцовые чиновники не обнаружили, что меня нет среди других девушек. Меня могли избить, прогнать или даже убить за то, что я сделала. Но он очень богат и могуществен. Он скоро уедет на Сикоку, и мы не увидимся месяцев восемь. Я должна получить от него все, что смогу, сейчас, каким бы большим ни был риск".
* * *
Возбужденный эротической сценой, Сано смутился, словно подсматривал за интимной жизнью мертвой женщины. Он закрыл книгу и задумался над прочитанным. Видимо, Харумэ полагала, что любой, прочитавший дневник, сочтет ее записи фантазиями, но все казалось похожим на правду. Кто был ее партнером в этой странной игре, и почему она играла, не получая удовольствия? Что еще могло произойти между ними? Сано перечислил в уме возможные зацепки: высокий худой мужчина, богатый, могущественный, намерен восемь месяцев провести на южном острове...
Потом он улыбнулся. Он знал человека, подходящего под данное Харумэ описание любовника. Сано задул лампу, положил голову на деревянный подголовник и натянул одеяло. Завтра они с Рэйко уладят свои разногласия и начнут счастливую семейную жизнь. А где-нибудь между докладом сёгуну, осмотром тела Харумэ в морге Эдо и допросом госпожи Ишитэру и лейтенанта Кусиды Сано навестит нового подозреваемого в убийстве госпожи Харумэ: господина Сигэру Мияги, даймё провинции Тоса.
8
Выпуская изо рта облачка пара, Сано и Хирата морозным утром ехали по извилистым переходам замка Эдо на доклад к сёгуну. Занимался новый ясный день. Солнце сияло на черепичных крышах, вспыхивало в раскачивающихся на ветру лапах сосен, отражалось в доспехах стражников. Тени были словно вырезанными из бумаги, звуки казались особенно отчетливыми: стук копыт по каменным дорожкам, шаги и голоса людей. По безоблачному голубому небу летели гуси, оглашая окрестности своими криками. Бодрящая терпкость опавших листьев и угольный дымок насыщали воздух особым ароматом.
— Вы хорошо спали? — спросил Хирата, намекая на брачную ночь.
— Прекрасно, спасибо, — буркнул Сано, надеясь, что Хирата не станет развивать эту тему. Сегодня он не видел Рэйко. Не рискуя получить еще одну сцену перед работой, решил отложить их следующую встречу до вечера.
Хирата, всегда чувствовавший настроение Сано, взглянул на него.
— Мы планировали вчера небольшую вечеринку по поводу вашей женитьбы. Думаю, что поступили правильно, отложив ее и дав вам отдохнуть.
Зная, какими бывают вечеринки в брачную ночь, Сано поспешно кивнул. Он надеялся, что встреча с сёгуном пройдет более гладко, чем его женитьба. Но его надеждам успокоить сёгуна сообщением, что угрозы эпидемии можно уже не бояться, не суждено было сбыться. Цунаёси Токугава, возлежавший в своей персональной гостиной в окружении стражников и слуг, встретил Сано и Хирату страдальческим воплем:
— Э-э, сёсакан-сама! Убийство моей наложницы так сильно расстроило меня, что я не мог уснуть этой ночью. И теперь мучаюсь ужасной головной болью. Еще у меня бурчит в животе и все, э-э, тело ломит.
Цунаёси Токугава в домашнем халате из шелка цвета бронзы возлежал на подушках, наваленных на возвышении. Осмыслив наконец факт смерти Харумэ, он словно съежился, побледнел и казался гораздо старше своих сорока четырех лет. Один из прислужников поставил у окна ширму, отгородив его от солнечного света, пробивавшегося через бумажные панели. Другие помешивали уголь в жаровнях, нагревших комнату до температуры парной. Монах распевал молитвы. Доктор Китано топтался рядом с чашкой какой-то дымящейся жидкости.
Сано с Хиратой опустились на колени и поклонились.
— Прошу простить меня за то, что тревожу вас больного, ваше превосходительство, — сказал Сано. — Если вы сочтете нужным, я позже доложу о расследовании убийства.
Сёгун слабо махнул рукой, отметая это предложение.
— Оставайтесь, оставайтесь. — Он приподнялся, чтобы сделать глоток из поданной доктором Китано чашки, и подозрительно посмотрел на нее. — Что это такое?
— Настойка бамбукового угля, чтобы успокоить ваш желудок.
— Ты. Подойди! — скомандовал Цунаёси Токугава, сделав знак слуге. — Попробуй это, чтобы, э-э, удостовериться, нет ли там яда.
— Но я сам приготовил настойку, — отозвался доктор. — Она совершенно безвредна.
— Когда по замку Эдо свободно ходит отравитель, лучше перестраховаться, — мрачно проговорил сёгун.
Слуга сделал глоток. Убедившись, что спустя несколько минут тот остался жив и здоров, сёгун допил снадобье. Прислужники ввели массажиста, лысого слепого человека. Цунаёси Токугава указал на сосуд с маслом:
— Попробуйте сначала это на, э-э, ком-нибудь другом.
Один из стражников размазал масло у себя на руке. Другие принесли клетки с птицами, чтобы проверить, нет ли в воздухе ядовитых испарений, слуги сняли для сёгуна пробу с пирожных. Его явно не заботила госпожа Харумэ. Он тревожился лишь о собственной уязвимости, на что была причина: убийство являлось традиционным способом, при помощи которого амбициозные воители свергали режимы и захватывали власть.
— Яд, убивший госпожу Харумэ, находился в сосуде с тушью, помеченном ее именем, — сказал Сано. — Очевидно, что именно она, а... не вы, ваше превосходительство, была целью убийцы.
— Какая, э-э, разница! — Сёгун хрюкнул, когда прислужники стянули с него халат, обнажая белое дряблое тело. Набедренная повязка, прикрывавшая естество, глубоко врезалась в зад, разделяя морщинистые ягодицы. Сёгун лег на живот. — Отравление было косвенной атакой на меня. Злоумышленник не остановится на убийстве никчемной наложницы. Я, э-э, в страшной опасности.
Руки массажиста принялись растирать его спину. Слуги скармливали ему пирожные, подносили чай, а стражники расставили по периметру комнаты клетки с птицами. Сано претил подобный взгляд на убийство, но на данном этапе не стоило полностью отбрасывать опасения правителя. За этим преступлением вполне могли стоять политические интриги. Сано поведал о результатах бесед с госпожой Кэйсо-ин и госпожой Шизуру, сообщил о намерении допросить госпожу Ишитэру и лейтенанта Кусиду. Упомянул, что в дневнике госпожи Харумэ указывается на еще одного подозреваемого, личность которого он намерен установить.
Вдруг в комнате все замерло. Слуги и стражники бросили свою работу, руки массажиста застыли на теле Цунаёси Токугавы. Хирата резко втянул в себя воздух. Сано, словно в ответ на неслышимый сигнал, настороживший всех в комнате, ощутил легкий зуд в спине и обернулся к двери.
Там с загадочной улыбкой на красивом лице стоял канцлер Янагисава, величественный в своих роскошных халатах. Слуги, стражники и массажист почтительно склонились. Сано сохранил внешнее спокойствие, но его сердце сжалось. Должно быть, Янагисава подслушивал у соседней двери и явился, чтобы попытаться сорвать расследование, как делал уже не раз.
— Э-э, Янагисава-сан. Добро пожаловать. — Цунаёси Токугава радостно улыбнулся своему прежнему протеже и давнему любовнику. — Сесакан Сано только что доложил о ходе расследования убийства госпожи Харумэ. Будем благодарны вам за совет.
Видя в Сано соперника в борьбе за благосклонность сёгуна, за власть над этим слабым правителем, а значит, и над всей страной, канцлер Янагисава в недавнем прошлом подсылал к Сано убийц и шпионов для сбора дискредитирующей информации, сеял порочащие слухи и запрещал чиновникам помогать ему в расследованиях. Он послал Сано в Нагасаки, надеясь, что там удастся уничтожить его навсегда. И Сано понимал, что канцлер в ярости: его план не сработал.
Сёгун и многочисленные чиновники приветствовали во дворце вернувшегося Сано. Когда он проходил перед строем встречающих, Янагисава ожег его взглядом, острым, как клинок, нацеленный ему в сердце.
И теперь Сано ждал нового нападения, пока канцлер пересекал комнату и вставал на колени рядом с ним. Он чувствовал, как напрягся Хирата, готовый встретить любую угрозу. Его острый нюх уловил исходящий от Янагисавы запах ароматического масла, табака и горьковатый дух разврата.
— Похоже, сёсакан Сано все держит под полным контролем, — сказал канцлер Янагисава.
Сано ожидал выпадов против себя лично, чуть подкрашенных похвалой, насмешек, замаскированных под заботу, намеков на свою халатность или неверность — всего, что должно посеять в сёгуне сомнения, и при этом не оставить Сано возможности открыто возразить. Никогда ни словом, ни жестом Сано не выказывал стремления отобрать у Янагисавы власть. Отчего они не могут сосуществовать мирно? Злость горячей волной прошла по телу, готовя к битве, которую он всегда проигрывал.
