Они шли медленно и долго, пока не оказались на просеке. Нет ничего хуже, чем ходить по просеке: зачастую большие бревна вывозят бульдозером, а мелкие стволы и ветви оставляют на земле. Да и пни здесь еще не раскорчевали. Юлька чуть не плакала, но шла и не жаловалась. Берендей раза два помогал ей перебираться через тонкие висевшие над землей бревна. Он мог бы нести ее, и с удовольствием, но постеснялся.
Следы здесь едва просматривались, снега нападало гораздо больше, чем в лесу.
И тут Берендей увидел. Он знал, что должен увидеть, и увидел.
Собаки, шедшие гуськом позади своего хозяина, подняли головы и начали лаять, подвывая, словно волчицы.
- Юль, остановись здесь, - сказал он и положил руку ей на плечо.
Она кивнула. Берендей махнул рукой, указав Семену на шалаш, сложенный из валежника. Но он лишь издали походил на шалаш: подойдя ближе, все увидели, что валежник навален высокой островерхой кучей. Берендей откинул засохшие сосновые ветви.
- Ванька… - тут же прошептал Семен.
Тело лежало лицом вниз, и затылок был размозжен так, что сделал голову похожей на блин. Обе ноги выше колена медведь обглодал до костей.
- Это точно он? - спросил Берендей. Он не часто видел мертвых, но они не вызывали у него приступов тошноты, как у обычных людей: он, как зверь, испытывал небывалую тоску при виде мертвого тела. Так собаки воют, если чуют мертвеца. И они выли, подняв морды к небу. Негромко, тягуче и страшно.
Но вид этого тела заставил Берендея содрогнуться. Он был бером, но при этом не понимал, как можно есть человеческую плоть. Его внутренняя гармония дала трещину и рассыпалась на глазах, как стена от взрыва превращается в песок. До этого он всегда разбирался в мотивах зверя, а в этот раз натолкнулся на то, чего постичь не мог. Желудок сжался в комок, и от запаха крови поплыла голова.
- Да. Это его одежда, - Семен нагнулся и дотронулся до закоченевшей руки, - и печатка на руке его.
Берендей удивился, как легко Семен прикасается к телу.
- Что смотришь? - раздраженно бросил ему Семен. - Мент я. Повидал такого…
Он перевернул тело лицом вверх. Лицо было съедено, и обглоданный череп блеснул на солнце белыми, ровными зубами.
- Да уж… - Семен качнул головой. - Что я отцу-то его скажу?
- Тело нельзя здесь оставлять, - сказал Берендей, - медведь может вернуться, и вернуться в ближайшее время.
- Напрасно ты девчонку взял, - ответил на это Семен.
Берендей и сам давно это понял. Как только догадался, что это бер.
Он вернулся к Юльке.
- Не ходи туда и не смотри, даже если тебе очень любопытно, - он ласково взял ее за руку, и она кивнула.
- Садись, - Берендей очистил толстый пень от снега. - Нет, садись сюда лицом. И отдыхай. Я минут сорок могу провозиться.
- А что ты будешь делать? - с испугом спросила Юлька.
- Волокушу.
- Зачем? - удивилась она, но поняла до того, как он ответил. И побелела.
- Ничего не бойся, - он погладил ее по щеке.
- Тебе помочь? - спросила она.
- Не надо. Отдыхай. Я бы понес тебя домой, но, боюсь, не смогу. Так что набирайся сил.
Чем больше старый берендей Макар Степанович узнавал людей, тем сильней любил животных. Люди, которых он встречал, по большей части были браконьерами. Они приходили, чтобы убивать. И иногда Макару Степановичу казалось, что весь мир людей состоит из браконьеров, которые не знают других удовольствий, кроме этой кровавой забавы. Ведь не ради куска хлеба приезжали они в лес, не за теплой одеждой, а только ради своего тщеславия и желания доказать что-то друг другу.
Всю жизнь он работал лесником в карельских лесах. Менялась власть, переползала туда-сюда граница. При царе была Россия, стала Финляндия, потом снова Россия, только теперь уже советская. Потом она опять перестала быть советской, а Макар Степанович так и жил на своем тихом кордоне. И лишь двадцать лет назад должность его стала называться «государственный инспектор», потому что лес, в котором он жил, получил статус заповедника. Макару Степановичу выдали оружие, которого он до этого ни разу в жизни не держал в руках.
- Да зачем оно мне? У меня только зверье, а зверь меня не тронет, - объяснял он начальству.
- Бери, Макар, - похлопал его по плечу директор заповедника. Он уважал Макара Степановича и наверняка догадывался, сколько ему лет. - Не от зверя, от лихих людей пригодится.
Теперь его задача состояла в том, чтобы на территорию его обхода вообще не ступала нога человека, и Макар Степанович был весьма этому рад.
Заповедник находился в пограничной зоне, посторонним и так было трудновато в него попасть, но время от времени в лесу все равно появлялись браконьеры: в первую очередь, сами пограничники и их высокое начальство. Но Макар Степанович оставался принципиальным и бескомпромиссным. Деньги ему не очень-то и требовались, угроз он не боялся. И его обход в конце концов оставили в покое.
Приближалась старость. Берендеи до последнего дня сохраняют силу и здоровье, а их Макару Степановичу было не занимать. Но за всю жизнь он так и не собрался завести сына, все время откладывая это на потом. Не чувствовал он себя готовым к воспитанию мальчика: его пугала ответственность. Он только мечтал о том, как у него будет сын, и как он станет его растить, чему научит и какой опыт передаст. Но тогда придется перебираться поближе к людям, иначе маленький берендей вырастет зверенышем. Мальчик должен учиться в школе, общаться со сверстниками. Читать книги и смотреть телевизор, которого никогда у Макара Степановича не было.
Шли годы, ему стукнуло сто двадцать лет, а он так и не мог решиться. Сколько еще ему осталось? Успеет ли он вырастить ребенка? Или оставит его малолетним сиротой, не успев передать того, что должен?
Макар Степанович понимал, что тянуть больше нельзя. Наследник для берендея - это не только отрада в старости: это ответственность перед родом. И однажды в начале лета, когда у медведиц начался гон, он обернулся и отправился искать подругу.
У него был выбор. Едва лес получил статус заповедника, число хищников в нем резко возросло, и медведей в том числе. Оказавшись на верхушке пищевой пирамиды, они жировали и плодились. Медведь - хозяин леса; кроме охотника, ничто не может ему угрожать, разве что другой медведь. Если лето было голодным, их подкармливали, так что на зиму все они исправно залегали в берлогу. Медведицы рожали по два, по три медвежонка, и пока места всем хватало.
Макар Степанович выбрал молодую и крупную самку. За нее дрались два здоровых бера, но Макар Степанович прогнал их - они берендею не соперники.
Почти месяц они любили друг друга, с нежностью и вниманием, на которое способны только звери. И лишь в начале сентября Макар Степанович убедился, что его подруга понесла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
