что он небожитель, или бог, или дьявол, хрен того разберёт.
– А что если это всё правда? – серьёзно спросила Иветт. – Неужели не лучше верить в то, что там есть жизнь, – она указал тонким пальчиком вверх. – Не лучше ли верить в сказку, чем жить в этом уродливом мире темноты и сырости, где нет ничего, кроме жестокости и грязи? Лучше быть мечтателем как он, чем…
– А-а-а, опять ты за своё, – отмахнулся Бранн, – ничего-ничего, придёт день, и ты повзрослеешь. Тогда, может, до тебя дойдёт, что нужно жить в реальности, какой бы она не была. Здесь и сейчас, а мечты так и останутся мечтами.
– О, кажется, я узнаю эти места! – радостно воскликнул Андер, подбежав к одной из каменных стен, на которой в тусклом свете выступали какие-то символы, похожие на перевёрнутые буквы кириллицы.
– Да, точно, это похоже на северный путь, – согласилась Иветт, – мы почти на месте.
***
Долго идти, действительно, не пришлось. Тут и там на пути встречались всё новые и новые люди. Все они были облачены в точно такие же одежды, как и эта троица, повстречавшаяся Артёму. Менялись только цвета балахонов и разновидности масок. В руках путников поблёскивали те же самые фонари, рассеивающие свет с помощью зеркал. Уступая дорогу, фигуры сторонились и с нескрываемым изумлением смотрели на чудаковато выглядящего Артёма. Тот, к слову, уже почти совсем продрог в мокрой одежде, о чём свидетельствовал покрасневший нос и побелевшие костяшки пальцев.
Тоннель продолжал расширяться, пока стены окончательно не расступились, открывая мрачную и одновременно поражающую воображение картину.
Пещера, точнее, то пространство, издали схожее с ней, раскинулось на многие километры во все стороны. Целый город лежал в тишине и спокойствии подземного царства. Стены исполинской пещеры уходили вверх настолько, что их края терялись в царившем повсюду мраке. Стаи летучих мышей кружили высоко над головами, напевая одним им понятную мелодию вечного мрака. Громадное здание похожее на нарост серого камня, стояло прямиком в центре и оглядывало мёртвым взором окрестности.
– Что это за место? – открыв рот от удивления, пробормотал Артём.
– Это Каппадокий, последний город на земле, – гордо ответил Бранн.
– Ты хотел сказать «под землёй», – съязвила Иветт, но тот не обратил на это никакого внимания.
– Никогда прежде не видел ничего подобного, – честно признался Артём. – Неужели вы здесь живёте?
– А где ещё нам жить, умник? – грубо переспросил Андер. – Или ты знаешь место получше, где тебя не сожрут дикие твари, и ты не замёрзнешь, когда закончится огонь? Поделись, уж очень интересно, а то я уже дано хотел переехать отсюда. И не забывай, ты здесь чужак, а посему я лично буду приглядывать за тобой.
– Отстань от него, Андер. Неужели ты не видишь, что он тут никогда не был? – заступилась Иветт и бросила испепеляющий взгляд на своего собеседника.
Уж что-что, а мужественности этой девушке было не занимать. Это Артём понял с самого начала. В её глазах пылал огонь, ярко выделяясь в мире, где нет иного света. Эта девушка вызывала странные, если не сказать пугающе-тёплые, чувства. Он мог поклясться, что уже видел её, любил её. Она была ему чем-то гораздо большим, чем просто путником, встретившимся в чёрных чертогах неизвестности.
Идти до границ города почти не пришлось. Обветшалые каменные домишки начинались почти сразу и тянулись до самого центра, напоминая гигантский лабиринт. Улицы показались довольно широкими, с явными следами от колёсной техники и, несмотря на царивший упадок, всё же предназначались для дорожного движения. Впрочем, этой самой техникой вполне могли быть простые повозки. Температура в городе царила немного выше, чем в тоннелях, тем не менее, назвать её комфортной при всём желании не получалось. Промозглые ветра проносились сквозь полупустые улицы, унося с собой мелкую пыль.
Жители с интересом рассматривали путников, медленно шагающих вдоль их домов. Их взгляды были прикованы к Артёму.
– Не обращай внимания, просто не часто нас посещают чужаки, – прочитав его мысли, шепнула на ухо Иветт и помахала ребятне, собравшейся у калитки очередного домика.
– Почему они так радуются вам? – поинтересовался Артём в тот момент, когда очередной мальчуган, подбежав, дёрнул его за подол халата и громко хохоча, скрылся в ближайшем переулке.
– Потому что мы вернулись из тоннелей живыми, – ответил Бранн, – а это дано далеко не каждому.
– Не просто вернулись, а открыли новый проход, самый дальний за всё время странствий, – подхватил Андер. – За это нас должны наградить, ну, или хотя бы дать прибавку к пайку. Глядишь, там и какая-нибудь цыпочка захочет стать моей миссис.
– Да-да, мечтай, скорее, они лягут в постель с облезлым гнорисом, чем с тобой, – Иветт вполголоса рассмеялась.
– Это мы ещё посмотрим, – обиженно огрызнулся Андер и демонстративно отвернулся, махая людям с другой стороны улицы.
Свет в городе казался таким же тусклым, как и во всём подземном мире, но всё-таки был немного ярче, чем свечение брюшек тоннельных жуков. По краям дороги горели те же самые фонари, вот только свечи в них устанавливались гораздо толще и длиннее. В плохо заколоченных окнах бесновались алые лучики от горящих в помещениях ламп. На первый взгляд город напоминал собой мёртвое кладбище камней, несмотря на это, жизнь тут шла своим неспешным чередом. На резинках, протянутых через улицу, сушилось нижнее бельё и забавные балахоны. В подворотнях играли дети, а на небольших пастбищах, с произрастающим прямо на камнях мхом, паслись не то коровы, не то бегемоты. Как потом Артёму объяснила Иветт, именно этих животных и называли гнорисами. Их здоровое тело и длинный пушистый хвост никак не сочетались с небольшой головой и глуповатым выражением морды, венцом которой являлся забавный приплюснутый нос.
Необычный шум, напоминающий жуткое гудение, раздался позади. И в это же время на улицу выехал странный механизм. Несомненно, это было нечто сродни автомобилю. Вот только автомобилем в привычном плане его назвать было сложно. Механизм имел шесть пар небольших колёс, выточенных из камня или чего-то очень его напоминающего. Самым удивительным оказалось то, что ни одно из этих самых колёс не соприкасалось с поверхностью. Машина, будто, левитировала над землёй, едва не
