Из дневника:
'…Есть люди утра и люди ночи, вечерних сумерек и предрассветной ознобной мглы, а я — человек заката. Я смеюсь, и чем больнее мне, тем громче звучит мой смех. Я заворачиваюсь в него, как в кокон, стараясь убедить себя, что это не мой мозг трещит под напором реальности, а — звенит капель, сигналят машины, мяукают апрельские коты, и мое бессилие — лишь следствие весеннего авитаминоза, и только.
………………………………………………
Тихий темный вечер. Небо, оранжевое от городских огней. Ищи, ищи меня — все равно не найдешь. Я затерялась в тысячах равнодушных спин, мой голос стал похож на миллионы других голосов — такой же пустой, набитый ватой чужих слов. Болота моих глаз иссохли, на их месте лесная полянка, а глубины нет. Со мной остались лишь дождь да ветер, и я пьянею лишь от запаха весенней грозы, и только тогда становлюсь такой, как раньше, и только в такие дни ты можешь узнать меня…
………………………………………………
Кто я? Зачем я здесь, вернее — за что? Я затерялась в собственной душе, словно в дремучем лесу среди вековых елей, колючих кустов и высоченных сосен. Может быть, хотя бы завтра, в мой праздник, случится хоть что-то хорошее?..'
Ненавижу телефоны. Не могу, не умею разговаривать, не видя лица, выражения глаз и губ. Пластмассовый монстр или писклявая игрушка мобильника заставляют мои мысли путаться, а голосовые связки — издавать глупое хихиканье. (Со временем, наверное, мне будет являться в кошмарах огромная, раскаленная добела телефонная трубка, затягивающая в свое пышущее жаром и звоном нутро. А потом я попаду в сумасшедший дом с острым психозом — стану истребительницей телефонов и убийцей мобильников.)
К счастью, Бэт и Даксан были приглашены заранее, и я только напомнила и уточнила время по 'мылу', не прибегая к ненавистной трубке.
Ради моего торжества Таис согласилась переночевать у подруги. В моем распоряжении оказались обе комнаты в коммунальной квартире, где мы с ней обитали вдвоем. Главное, не лишнее пространство, конечно, а отсутствие ее бдительных глаз, без которых я буду чувствовать себя намного свободней — тем более что празднество предполагалось вести до утра. Не каждый день исполняется восемнадцать лет… не каждый год. И даже не каждую жизнь.
Гвоздем программы был, разумеется, Бэт. Даксана я пригласила скрепя сердце (скрипя сердечными клапанами): не потому, что невзрачен и утомляет обилием мрачных цитат — меня напрягала его влюбленность, которую он демонстрировал с первой встречи. Возможно, это одно из проявлений моей ущербности, но я никогда не могла понять девчонок, кайфующих от наличия рядом кого-то преданного и вздыхающего, но абсолютно не нужного. Меня такие отношения стреножат: на предложения встречаться или пожениться ответить нечем, а сурово отшить — жалко. Лучший выход — обратить унылого воздыхателя в веселого и ненапряжного друга, но такой фокус получается далеко не со всеми. (Даксан, весь в комплексах, как ежик в колючках, в это счастливое меньшинство не входил.)
Но и не приглашать демонического юношу было нельзя: как никак он был членом 'суицидного братства', приятелем Бэта, и мой игнор мог не одобрить главный человек моей жизни.
Какое-то время я колебалась относительно Эстер. Со дня знакомства в кафе она выказывала мне знаки приязни: звонила, справляясь о настроении, оставляла приветливо-остроумные комменты в моем 'жж', а однажды пригласила прогуляться по своему любимому Смоленскому кладбищу.
Я тоже люблю это место, особенно часовню Ксении Петербуржской с ее сотнями записочек-просьб и обилием свечей внутри и снаружи. Еще там похоронен мой отец ('биологический отец', как обязательно уточнила бы Таисия). С его могилой у меня связано интересное потустороннее переживание, которым я не преминула поделиться, лишь только мы до нее дошли:
— Мне было тогда тринадцать. Где-то через неделю, как он умер, Таисия привела меня сюда, чтобы показать фото на могиле. Не помянуть или, там, поплакать вместе, а продемонстрировать фото — большое, цветное и очень характерное, по ее словам: 'с красными губами фавна'. Я бы взглянула и без слов поняла, почему она скорей умерла бы, чем разрешила мне с ним видеться. Фото на могиле не оказалось: видимо, кто-то увел — он ведь был достаточно известным человеком, хоть и в узких кругах. Был только ворох цветов, венков. Мы стояли, разочарованные, и вдруг она пошатнулась, оперлась на меня и спрашивает: 'Тебя случайно не тошнит? Голова не кружится?..' Меня и впрямь тошнило… или мутило — такое состояние, словно вот-вот грохнешься в обморок. Не сговариваясь, мы быстрыми шагами пошли прочь. Отошли метров на двадцать, и все прошло. Постояли у часовни Ксении, помолились каждая о своем и двинулись назад. Когда проходили мимо его могилы, я прислушалась к своим ощущениям: голова опять закружилась, но слабее, чем в первый раз. Когда вышли за ограду, моя нестандартная Таис изрекла: 'Я была не права. На кладбище нужно приходить в соответствующем состоянии — скорбном, серьезном. Либо не приходить вовсе. Он оскорбился. Прости, что рикошетом и тебя задело…'
Мне казалось, что Эстер с ее сатанистскими штучками, черными одеяниями и прочей мистикой история должна понравиться. Но она, внимательно выслушав, рассмотрев ту самую могилу (фото на ней с тех пор так и не появилось, и выглядела она на удивление бесхозной, сиротской), отреагировала не так, как я ожидала:
— Мама твоя и впрямь нестандартная личность. Но, извини, я во все это не верю. Замогильные приветы, злопамятные привидения… Человек умирает весь, целиком. На кладбище специфическая атмосфера — может и зазнобить, и затошнить, и даже привидеться что-то. Психологически все объяснимо.
Она говорила мягко, с извиняющейся улыбкой, но меня задело.
— Ты что, и впрямь так считаешь? Человек умирает весь, и душой и телом?..
Она кивнула.
— Разумеется. Мы стоим у могилы — скажи, только честно: у тебя опять кружится голова?
— С какой стати? Прошло несколько лет, а такое случается лишь в первые сорок дней, пока душа еще не отлетела с земли.
— Прошу тебя: не смеши меня.
— Хорошо — а как же тогда твой сатанизм?
— Сатанисты — настоящие, не декоративные — не верят во весь этот бред. Ты разве не читала тему про сатанизм на форуме? Бэт хорошо высказался: 'Это люди разума, а не слепой веры, интеллектуалы, а не фанатики'.
Честно говоря, я не поняла, как можно быть сатанистом-атеистом. Но уточнять не стала. Ничего не имею против атеистов — каждый выбирает мировоззрение себе по росту и по вкусу. Атеисты не хуже и не глупее, они могут быть на порядок начитаннее, с коэффициентом 'ай-кю', зашкаливающим за 140. Но их внутренний мир меньше на одно измерение — измерение вечности. Поэтому не на все темы с ними имеет смысл говорить. О музыке, о кино, об общих знакомых — пожалуйста. Но о жизни и смерти?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
