Рита встряхнулась. Волосы взметнулись и хлестнули ее по щекам.
– Все в порядке?
– Да, – криво улыбнулась она. – Просто все слишком вкусно, Федор… Иванович.
Брагин, казалось, сразу как-то расслабился, его лицо просветлело, но в следующую секунду мужчина нахмурился.
– Давай договоримся, Маргарита. Что в неформальной обстановке ты…
Рита вздрогнула. На самом деле она ненавидела полную форму своего имени. Именно так в плену алкогольного угара называла ее мать. Словно дразнила. Марго-Рита…
– Не называйте меня больше так, – глухо проговорила она. – Никогда.
– Идет, – легко согласился Брагин. – Тогда вне работы я для тебя просто Федор. И на ты. Договорились?
Мужчина встал и быстро убрал со стола, поставив грязную посуду в раковину.
– Договорились, Федор Иванович, – с готовностью вскинулась Рита. – Ой.
– За каждое последующее «выканье» ты получишь наказание, – вполне серьезно заявил он.
Рита отступила на два шага назад.
– Какое? – тяжело сглотнула она.
– Не сомневайся, я придумаю!
Рита не знала, как реагировать на его слова. Тот Брагин, каким она его знала в стенах больницы, был совершенно не похож на того, что сейчас стоял перед ней в… красном фартуке. И вообще, как она должна себя вести с этим мужчиной, который стал вдруг похож на хитрого мальчишку?
А вдруг он просто с ней дразнится? Разве может человек вот так вот просто изменить линию поведения? А если Катя проговорилась Брагину о том, что Рита ляпнула? И мужчина решил ее жестоко проучить…
Это бы все объяснило…
Рита задумчиво почесала затылок, борясь с противоречивыми мыслями. Ей ужасно не хотелось верить в то, что Брагин решил с ней просто поиграть, но и принимать всерьез его заботу было бы глупо.
«Не верить, не привязываться, не очаровываться», – таким был по жизни девиз Риты. Хватит с нее Дашки-дурашки, от исчезновений которой каждый раз на выдохе что-то больно кололо в сердце.
Рита потянулась к посуде, но Брагин неожиданно резко схватил ее за запястья, останавливая.
– Я сам.
– Но, – захотела воспротивиться она, но не решилась, пожираемая его твердым, не терпящим возражений, взглядом.
– Иди лучше в гостиную, посмотри телевизор. Я приду, и будем тебя лечить. Температуру необходимо измерить, послушать легкие. Где-то у меня валялся фонендоскоп, еще со времен прохождения практики в университете остался. – Брагин провел рукой по волосам и сразу посерьезнел, будто мыслями был уже не здесь. – Сказал про пневмонию и словно накаркал на свою голову.
– Наверное, я лучше поеду к себе домой, – нерешительно начала она. – Поболею тихонько в кровати пару деньков, а потом выйду на работу. И мешать никому не буду.
– Ты остаешься, – твердо сказал Брагин. – А в кровати необходимо заниматься кое-чем другим, а не болеть. Хотя этим можно заниматься где угодно, не обязательно в кровати.
– Федор! – возмутилась она, почти отпрыгивая от умывальника, где они продолжали стоять.
Он расхохотался.
Рита почти пулей вылетела из кухни.
– И носки надень, – донеслось ей вслед. – Я оставил на диване в гостиной.
Рита заскочила в гостиную, затормозила у дивана, чуть не сбила рукой статуэтку голой глиняной женщины, что стояла на полу рядом. Лишь в последний момент, ей удалось поймать ее и удержать от рокового падения.
– Стой, грудастая. Не хватало мне еще нести разрушения личным фетишам Брагина.
Тяжело дыша, Рита плюхнулась на диван. Рядом лежали синие шерстяные носки. Поморщившись, она послушно их натянула на ноги. Сразу стало теплее.
Риту начинало знобить.
Поведение Федора сбивало ее с толку. Она не только растерялась, но и перестала узнавать себя. Казалось, что рядом с Брагиным она теряет контроль не только над своим телом, но и разумом. А для Риты такое всегда было непозволительным. Она привыкла контролировать собственную жизнь, просчитывать действия на несколько ходов вперед.
Сейчас же не то, что выстроить дальнейшую стратегию поведения, даже проанализировать нормально случившееся не получалось! Мысли разбегались в голове, как тараканы.
Единственным спасением в сложившейся ситуации для Риты было… бежать.
Бежать, пока это нечто не запустило щупальца поглубже в нее, не захватило власть, а потом не вытащило ее внутренности очередным предательством прямиком на вот этот пушистый ковер.
Рита прикусила губу.
Самым обидным и непонятным было то, что она не хотела уходить.
Но она обязательно решится на это.
Просто немного еще побудет здесь, в тепле, в компании странного, как оказалось совершенно незнакомого ей мужчины. А потом, заберет Лютого и уедет на злосчастном такси восвояси.
Приняв решение, Рита немного успокоилась и уже привычно стала разглядывать обстановку.
Пока Брагин возился на кухне, ее взгляд зацепился за подвесную полку с фотографиями, которую она заметила еще ночью. На цыпочках Рита подошла и стала приглядываться к фотографиям повнимательней. Ей хотелось узнать этого чужого Федора хоть немного больше. Ведь эта непредсказуемость поведения мужчины Риту пугала до колик в животе.
На маленьких прямоугольниках в строгих коричневых рамочках была представлена та часть жизни Федора, что наверняка всегда оставалась тайной для тех, кто не входил в круг его близких.
Кадры показались Рите живыми. На некоторых из них Федор выглядел еще совсем мальчишкой. С взлохмаченными русыми волосами, широкой открытой улыбкой и незнакомой прежде Рите хитринкой в глазах.
Она провела кончиком пальца через стекло по ямочкам, что играли на его щеках, и заулыбалась в ответ.
Рядом стояла фотокарточка, которая заставила сердце Риты пропустить удар.
В окружении веток сирени улыбались трое. Молодой Брагин в центре, а по бокам от него две юные девушки.
– Иди сюда, я термометр принес, – неожиданно громко прозвучал знакомый голос.
Рита вздрогнула и чуть не выронила рамку из рук. Она закусила губу, устыдившись своего любопытства. Но тут, же разозлилась.
«Какого черта? Разве мне когда-то было стыдно за свои поступки? Что со мной сейчас не так?»
Прихватив фотокарточку с собой, она вернулась к дивану и села рядом с Брагиным. Как долго он наблюдал за ней вот так?
– Кто это? – спросила Рита, указывая пальцем на девушку, что была слева от него на фото.
– Лида, – нехотя признался Брагин.
Рита сузила глаза. На этом фото Федор крепко обнимал брюнетку, та смеялась и на ее щеках цвели милые ямочки. Рита даже могла назвать ее красивой.
Неприлично красивой, чтобы быть настоящей.
Ревность опалила грудь Риты, она не смогла сдержать это яростное чувство. Но самым странным было то, что эта девушка казалась ей знакомой. Где-то она уже видела такой же утонченный овал лица, такой же взгляд, что грозился вынуть всю душу и родинку на щеке.
