Игорь попробовал еще раз, но опять безрезультатно.
– Ну как там? – обеспокоенно спрашивал Тимченко.
– Пока никак… Надо парашют делать.
– Какой парашют?! – не понял Андрей Васильевич.
– Для «кошки». Из рукава.
Он потерся плечом об острый край люка. Ткань комбинезона затрещала. Изловчившись, Игорь сорвал с левой руки рукав и один конец его прицепил к леске у основания якорька. Потом опять пустил по ветру «кошку», снабженную самодельным парашютом. И снова ее отнесло в сторону.
В Министерстве авиации по-прежнему следили за каждым действием экипажа Тимченко. Молодой бородатый инженер говорил:
– Вот эта идея, чтобы зацепить и вытащить «кошкой» на веревке.
– На фале… – машинально поправил хозяин кабинета.
– Да, на фале… Идея зацепить «кошкой» на фале мне решительно не нравится. Во-первых, «кошка» сама может застрять в руле высоты и еще усугубить положение…
Хозяин кабинета сказал с некоторым раздражением:
– Ну не ставить же этот вопрос на голосование!.. Они же действуют!.. Вы, по-моему, других идей им не подсказали?
В соседней комнате был накрыт стол. Проголодавшиеся за ночь участники совещания наспех подкреплялись чаем с бутербродами, слушая через открытую дверь, о чем говорят в кабинете.
– Смените полностью состав дежурных диспетчеров, – приказал в селектор хозяин кабинета. – Пускай заступят свежие люди, неуставшие.
Игорь, измученный, продрогший, снова выпустил якорек наружу. На этот раз ветер, наполнивший «парашют», потянул «кошку» куда следовало. Стравив метра два лески, Скворцов потянул к себе, опять отпустил, опять потянул… На четвертый или пятый раз «кошка» не пошла назад, зацепилась за что-то. Игорь с трудом высунулся и заворочал головой, светя фонариком. Точно: одна лапка ухватилась за обруч.
– Поймал рыбку! – крикнул он в микрофон, нырнул обратно в отсекатель стабилизатора и потащил что было силы. Обруч не поддавался. А у Игоря уже сил не осталось: он закоченел на тридцатиградусном морозе, на ветру.
– Держится, сволочь, – доложил он командиру. – Попробую по-другому.
– Особо не мудри, – встревожился Тимченко. Но Игорь не ответил. Он весь сжался, убрал ногу с упора и повис на какое-то мгновение, держась только за леску.
Его семьдесят килограммов сделали свое дело: обруч, заклинивший руль высоты, выскочил, и Игорь полетел вниз по крутому наклону внутри носка киля. Острые края прорубленных им нервюр раздирали на нем одежду, кожу. Он тяжело, так что хрустнуло в груди, ударился о качалку тяги руля и остался лежать неподвижно.
– Что случилось?.. Игорь! Что с тобой? – спрашивал голос командира.
– Все нормально… – выдавил из себя Скворцов. – Проверьте руль высоты.
– Сейчас попробую… Полный порядок!
…Когда Игорь с трудом выбрался из негерметичного отсека через дыру в шпангоуте, к нему бросилась Тамара.
– Игоречек, хороший мой, как ты?
Она обхватила его, повела к ближайшему креслу.
– Я хорошо… Только не обнимай меня, пожалуйста. Я, по-моему, ребро сломал.
Он закашлялся и согнулся от боли.
…В кабине Тимченко говорил с Москвой:
– Я восемьдесят пять четыреста шестьдесят восемь. Курс двести сорок. Высота три тысячи. Скорость пятьсот… Руль высоты исправили, экипаж здоров.
– Инженеру и второму передайте благодарность, – сказала Москва.
– Передам с удовольствием… «Ил-18» можете отпустить. Спасибо им, здорово помогли.
Конец ознакомительного фрагмента.
