когда умер близкий, родной человек. По словам владыки, тот, кто остался на земле, может встретить своего любимого, перешедшего в вечность, только в глубине своей души, только там, где Бог. Ибо человек, который умер, жив в Боге. Здесь нам и становится предельно ясно, почему мы должны начать с самих себя. Если мы не умеем быть наедине с собой, не знаем, как в глубоком молчании найти себя, то никогда не сможем через себя найти Бога и уже в Нем соединиться с нашими усопшими родными.
Живой пример, как можно быть совершенно открытым Богу и тому, что «творит Отец», – Сам Христос. Иисус сказал: …истинно, истинно говорю вам: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также (Ин. 5: 19).
Я думаю, что научиться молитвенному молчанию и открыть самому себе и Богу свое сердце способен каждый человек, потому что любая человеческая душа, осознаём мы это или нет, стремится к своему Отцу. В Евангелии от святого Иоанна в Синодальном переводе написано: Слово было у Бога, а в греческом тексте: Слово было – к Богу (см. Ин. 1: 1). Мне кажется, оригинальная греческая фраза говорит нам именно о внутреннем стремлении человека к Богу. Мы стремимся к Нему, чтобы доподлинно уловить то, что происходит у нас в душе, и услышать то, что Он нам говорит.
Процитирую владыку: «Если мы имеем право по справедливости, согласно Священному Писанию, называть Христа Словом Божиим, то мы можем сказать, что Бог – это то бездонное молчание, из которого Оно рождается в чистоте… Христос – Слово, которое до конца выражает содержание такого молчания. Не слово, которое рождается из внутренней тревоги (как часто мы говорим не из глубины, а от какой-то поверхностной ряби в нашей душе), а то слово, которое рождается, когда… человек или сам войдет внутрь, в глубокую молчаливость, или когда, бывает, молчание нам дается» [44].
На практике наше призвание – так вмолчаться в себя, чтобы, пребывая с человеком, который болеет или находится в кризисе, передать ему свой мир. Он не нуждается в наших эмоциях. Он не нуждается, чтобы мы плакали с ним. Он больше всего нуждается в нашем молчании. Ему нужно, чтобы мы в глубине души его принимали, и уже потом – говорили с ним или помогали ему. Но, как говорил владыка, своими силами мы этого не можем, а только в Духе Святом.
В нашей вере и в нашей тишине нуждается практически любой человек. Но мы не сможем передать ему веру и тишину, если в нас все бурлит, да и молчать мы не умеем… Серафим Саровский наставлял: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Если человек мирен, это состояние его души изливается на всех вокруг.
Ради стяжания Святого Духа, ради того, чтобы найти свою личность во Христе, надо по-настоящему бороться против индивидуума. И тут перед каждым из нас во всей остроте встает вопрос: «Кто для меня Христос? Некое дополнение, добавка ко всем тем благам, которые мне уже даны? Или важнее Него для меня ничего в жизни нет?» И отсюда – следующий вопрос, не менее острый: «Я всерьез готов бороться с индивидуумом – или нет?» Надо хорошо понимать: если Христос для нас – всего лишь дополнение ко всему, что нам уже дано, тогда мы Его не найдем.
Если же важнее Христа никого и ничего в нашей жизни нет, то Он должен стать для нас столь же реальным, как любой друг. И даже больше. Владыка говорил: «Все мы знаем, что значит любить кого-нибудь всем сердцем. Мы знаем, как радостно встретиться с любимым. Мы знаем, как радостно всего лишь думать о нем. Какую это дает отраду! Именно так нам надо стараться любить Бога. И каждый раз, когда упоминается Его имя, оно должно наполнять наше сердце и душу бесконечным теплом. Бог всегда должен быть в наших мыслях. А мы думаем о Нем лишь от случая к случаю» [45].
По отношению к Богу, ко Христу я часто слышу: «Надо! Надо! Надо!» Как это печально… Представьте, вы вечером решили зайти ко мне, а про себя думаете: «Ох, надо с ней повидаться, но так не хочется! Лучше книжку почитать. Как я не хочу к ней идти!» Если бы я это настроение почувствовала или узнала о ваших мыслях, то сказала бы: «Тогда не приходи! Зачем приходить по обязанности? Мне это очень больно! Не приходи!»
Но не так ли мы относимся ко Христу? Мы предпочитаем посидеть за компьютером, поиграться с айфоном, почитать – что угодно, но не пойти помолиться. Наверное, это свойственно почти каждому из нас. Но тогда какой Он нам Друг? Да и Друг ли вообще? Разве мы относимся к Нему как к Другу?
Если у нас есть друг и мы хотим его узнать, мы дарим ему свое время. Мы молчим, чтобы услышать, узнать его. Что он любит? Что его радует? А почему мы не поступаем так со Христом? Почему читаем Евангелие редко, с трудом? А ведь Евангелие – это Его жизнь! В Евангелии Он общается с нами напрямую. Евангелие – это Его слова, и в них дышит Сам Дух Святой! И тут встает вопрос: а любим ли мы Христа, если не хотим Его знать?
Владыка часто говорил: «Надо обрадовать Христа». Действительно, надо постараться жить так, чтобы Ему было радостно, чтобы Он знал: Он умер на Кресте не напрасно. Суть, я думаю, в этом. Первоочередная цель – не в постах и не в поклонах. Они лишь помощники в трепетной, сердечной молитве и в желании предстоять перед Господом.
А ведь Бог реален. Реален так же, как мы с вами, и даже более нас. И Он, по словам владыки Антония, ищет себе друзей. Каждый из нас может стать другом Божиим. Ради этого Он и пришел на землю.
Сам владыка жил со Христом. Для него воскресший Христос был реальностью. В конце жизни владыка был уже очень слаб и болен, но в Пасхальную ночь вдруг возродился, как феникс. Откуда у него силы взялись? Он стал совсем другим. Он изменился даже внешне: он был невысок, но, когда служил в ту Пасхальную ночь, показался нам гигантом! Это было отчетливо видно.
Для владыки воскресший Христос был Другом. И его дружба со Христом была самой настоящей. Он встретил Христа
