— О чем ты думаешь? — спросил Майкл, внимательно наблюдая за ней.
Казалось, он волнуется, не вывалится ли она из машины.
Она рассказала ему о своих мыслях, и он успокоился. Джейн хотела узнать почему, но передумала и вместо этого спросила:
— Где мы провели медовый месяц?
Если даже этот вопрос и показался ему неуместным, он не подал вида, а просто ответил:
— На Багамских островах.
При этом он смотрел на дорогу, ожидая возобновления движения.
Ее воображение тотчас нарисовало ей белый песчаный пляж, ярко-синюю воду, рыб неправдоподобно ярких цветов, красивые здания, окрашенные в розовые и желтые тона, влюбленных, которые, не скрываясь, обнимались на берегу океана.
Она увидела себя в скромном черном купальнике, как будто она выпрыгнула прямо из фотографии, которую видела в больнице. Она видела рядом с собой Майкла, видела, как они обнявшись идут след в след по песку, как они падают на этот прохладный песок, перекатываясь друг через друга, как две волны.
В ее воображении возник номер отеля. Теперь их купальники были сброшены на пол, а сами они сплелись в огромный шар, из которого иногда показывались их руки и ноги. Их тела блестели от пота, а сами они все теснее и теснее сплетались друг с другом. Вот ее рука гладит его поясницу, вот он страстно целует, покусывая зубами, кончики ее грудей, вот его голова ритмично двигается у нее между ног, а она в это время ласкает языком складку между его ягодицами. Из ее груди вырвался громкий стон.
— С тобой все в порядке? — быстро спросил он.
«Пожалуйста, не спрашивай, о чем я думаю», — умоляли ее глаза, и он не стал спрашивать.
— Со мной все в порядке, — уверила она его, тщетно стараясь отогнать упрямо возвращающуюся эротическую картину их любви. Неужели им и правда было так хорошо вместе и она на самом деле умела так хорошо разжигать страсть? У него и вправду были такие ласковые руки, какими она наделила его в своем воображении?
Она посмотрела в окно и была удивлена той скорости, с какой они ехали. Как будто прочитав ее мысли, он сказал:
— Через несколько минут будем на месте.
Она попыталась улыбнуться, но ее охватило такое беспокойство, что губы остались решительно сжатыми. Вернувшийся с новой силой страх окатил ее, как струя ледяной воды. Это ощущение пронзило ее насквозь. Она хотела попросить его остановить машину, чтобы выйти. Слава Богу, недомогание быстро прошло. Но страх остался.
— Расскажи мне о наших друзьях, — попросила она, слыша, как дрожит ее голос.
— Тебе перечислить их по алфавиту или по предпочтению? — Он рассмеялся, она тоже, оценив шутку.
— Итак, первыми по списку значатся Пегги и Говард Роузы, которые сейчас пребывают в отпуске на юге Франции, что они проделывают каждый год в течение уже десяти лет. Следующими будут Таненбаумы, Питер и Сара, которых мы регулярно обыгрываем в теннис, но которые, несмотря ни на что, обожают эту игру. Потом Карни, Дэвид и Сьюзен, они оба врачи. Затем, возможно, надо сказать о Яне и Джанет Хартах. Есть еще Ева и Росс Макдермотты. Тебе что-нибудь сказали эти имена?
Нет, они ничего ей не сказали. Она отрицательно покачала головой.
— А что ты можешь сказать о подругах? — спросила она.
— О моих или твоих?
— Давай лучше начнем с моих, — предложила она, отметив про себя его кривую ухмылку. — Они у меня есть?
— Их несколько. Это Лоррен Апплби, вы с ней когда-то вместе работали, и Дайана… Как-бишь-ее-там? Никак не могу запомнить ее фамилию.
Она подумала о записке, которую нашла в кармане плаща, увидела, как перед ее взором, на ветровом стекле, написанное невидимыми чернилами, возникло имя: ПЭТ РУТЕРФОРД. Она затаила дыхание.
— А среди наших друзей есть кто-нибудь, кого зовут Пэт?
Прежде чем ответить, он несколько секунд помолчал.
— Не припоминаю никакого Пэта, — наконец сказал он. — А в чем дело? Это имя что-то значит для тебя?
— Это просто имя, — солгала она. «Имя, которое было написано на клочке бумаги, засунутом в карман моего плаща вместе с почти десятью тысячами долларов. Да, и я еще не упомянула о том, что мое платье было сверху донизу забрызгано кровью».
Он пожал плечами, давая понять, что его больше не интересует некто по имени Пэт. Может быть, он был прав? В конце концов, никто не знает, сколько времени эта бумажка пролежала в ее кармане.
— Прямо впереди начинается ответвление дороги. — Он показал ей стрелку, на которой значилось: «Ньютон».
Ньютон — пригород Бостона, где живут благополучные семьи, с трех сторон окружен речкой Чарльз-ривер, состоит Ньютон из четырнадцати поселков, плавно переходящих один в другой.
— Мы живем в Ньютон-Хайленд, — сказал Майкл, сворачивая с главной дороги. — Тебе что-нибудь знакомо здесь?
Она тешила себя мыслью, что может притвориться, будто узнает какую-нибудь улицу, будто у нее сохранились воспоминания о хорошо ухоженном садике, но она отбросила эту надежду, тряхнув головой. Нет, она ничего не узнает, ничего, даже отдаленно знакомого, она не видит. Хартфорд-стрит значила для нее не больше, чем Линкольн или Стендиш. Один садик был в точности похож на другой. Дома — большие красивые деревянные строения — говорили о процветании и спокойствии. Не было никакой возможности узнать о какой-то неприятности, которая могла произойти за каждым из этих порогов. Не было ни малейшего намека на, возможно, царящий внутри хаос. Ей было интересно, узнает ли она свою улицу или свой дом. Найдут ли эти вещи путь в ее подсознание, как нашли его влажные тропические леса? Увидит ли она манящие образы своего жилища каким-нибудь вторым зрением?
— Вот наша улица, — сообщил он, положив конец всяким спекуляциям на эту тему. На табличке Джейн прочла: «Лесная улица», хотя никакого леса поблизости не было. Улица была безлика, по сторонам ее стояли дома — такие же, как на соседней улице. Один из них выкрашен серой краской, при доме имелась большая застекленная веранда; другой дом был голубым и практически целиком спрятан за несколькими чудовищных размеров дубами.
— Вот мы и дома. — Он указал рукой на их жилье. — Третий дом от угла.
Третий дом от угла был не более и не менее импозантен, чем любой из прочих домов в этом районе. Уютное двухэтажное белое здание. Двойной ряд красных и розовых цветов окаймлял цоколь дома, подчеркивая его сказочный гостеприимный вид. На окнах черные ставни, под окнами — ящики, наполненные землей. В ящиках росли такие же розовые и красные цветы. К большой черной входной двери вели несколько ступенек, в левом крыле дома располагался двойной гараж, двери его тоже были черными. Она обратила внимание на витраж в одной из комнат второго этажа.
Это был комфортабельный дом в комфортабельном окружении. Итак, она сидела в «БМВ» последней модели около прекрасного дома в престижном районе Ньютон, штат Массачусетс, будучи при этом женой красивого и умного детского хирурга. Да, все могло оказаться намного хуже.
Но почему, почему она предпочла этому великолепию бегство в истерическую амнезию? Что заставило ее бежать из этого комфортабельного дома в этом самом комфортабельном из комфортабельных районов?
— Кто это? — спросила она, увидев женщину в старых бермудах, которая поливала лужайку перед своим домом, точно такую же, как лужайка около их дома, стоящего напротив через улицу. Женщина так растерялась при виде машины Майкла, что совершенно перестала следить за тем, что делает, и теперь старательно поливала дверь собственного дома.
Майкл поднял руку и помахал — это был знак приветствия и успокаивающий жест. Жест одновременно обозначал, что женщину заметили и что ситуация под контролем.
— Ее зовут Кэрол, Кэрол Бишоп, — произнес он громко и отчетливо. — Она с семьей переехала сюда из Нью-Йорка несколько лет назад. Под семьей я разумею мужа, двух детей-подростков и престарелого отца. К сожалению, муж сбежал от нее прошлой осенью. То, что об этом трезвонят по всей округе, меня не интересует.
Он въехал на подъездную дорожку.
— О чем трезвонят по всей округе?
— Понимаешь, ты и Дэниэл вместе бегали по утрам несколько раз в неделю. Дэниэл — это муж Кэрол, точнее, ее бывший муж или, во всяком случае, скоро станет бывшим. Но в конечном счете это все равно.
— Так я бегунья?
— Иногда. Ты очень редко бегаешь с тех пор, как уехал Дэниэл.
— Почему она так на нас смотрит?
— Как?
— Ты сам знаешь как. Ты просигналил ей, что все в порядке?
— От тебя ничего не скроешь. — Он покачал головой. В его голосе слышались одновременно восхищение и удивление.
— Я могу сделать вывод, что она знает о моем исчезновении?
— Она знает, — сказал он, нажимая на пульт дистанционного управления, вмонтированный в солнцезащитный щиток машины. Двойная гаражная дверь поднялась, открыв серебристую «хонду прелюд». Ее внимание переключилось с соседки на маленький автомобиль в гараже.
