Эрон ступает на трап, ведущий к жилищу Лори. Ему представляется, как Дон, все три корабля и вся команда опускаются на планету — мир цветов и меда; как высыпают на поверхность, торопясь создать подобие Земли. Что они там найдут — процветающую колонию Ку или голые кости? Но свобода есть свобода, созидание есть созидание. Потом прибудут корабли с Земли. До этого у них в распоряжении есть лет пятнадцать. Сначала прибудет техника, оборудование, все необходимое для сельского хозяйства. Дальше потянется разнообразный люд: администраторы, их семьи, политики, целые отрасли промышленности, рабочие, техники, инженеры. Все это хлынет на девственную планету, затопит ее, расползется по ней. Что тогда станет с Бустаменте, с ним самим, с Лори?
Он уже стоит у двери сестры. Холл наконец-то опустел.
Она впускает его. Он рад, что застал ее за прозаическим занятием — она делает прическу; черные зубья щетки находят среди рыжих завитков серебристые нити. Впрочем, это выглядит даже привлекательно. Она манит его внутрь, не оставляя своего занятия. Видимо, она вознамерилась сделать сто взмахов расческой.
– Капитан передает тебе личные поздравления. — Садясь, он думает о том, что Фой может прослушивать ее каюту. Впрочем, Фой не рискнул бы установить системы визуального слежения.
– Спасибо, Эрн. Семьдесят… Ты тоже меня поздравляешь?
– А как же! Ты, наверное, устала. Я видел, ты принимала гостей. Хотел заглянуть раньше, но не тут-то было.
– Семьдесят пять… Всем хочется послушать про тамошнюю жизнь. Для них это так важно!
– Понимаю. Кстати, я оценил твой маневр в отношении наших драчливых китайцев. Не ожидал от тебя такого такта, сестренка. Она быстрее заработала щеткой.
– Мне не хотелось все испортить. К тому же они быстро угомонились. Готово! — Она кладет щетку и улыбается. — Что за безмятежное место, Эрн! Кажется, там можно будет зажить по-новому: без насилия, ненависти, алчности. Знаю, знаю, как ты к этому относишься! Но у меня возникло такое чувство…
Небрежный тон не может его обмануть. Лори, заблудшее дитя, мечтает о возвращении в райские кущи. Ее глаза горят, как у Жанны, напоминающей дофину о его священном предназначении. Эрон всегда испытывал сочувствие к бедняге дофину.
– Люди есть люди, Лор: среди них обязательно заведется паршивая овца. А вообще-то они не так уж плохи. Взять хотя бы нас.
– Нас? Опомнись, Эрн! Шестьдесят специально отобранных экспонатов! Разве мы действительно хороши? Разве способны хотя бы щадить друг друга? Худшие чувства подспудно нарастают почти в каждом и ждут случая, чтобы вырваться наружу. Только вчера на корабле произошла драка.
Как она узнала?
– Слишком велико напряжение, Лор. Мы все-таки живые люди.
– Живые люди обязаны меняться.
– Ничего подобного! Я хочу сказать, что основа не требует изменения, — виновато бормочет он. Зачем она так с ним поступает? Она заставляет его выступать в защиту того, что ненавидит он сам. Она права, но… — Лучше бы приняла людей такими, какие они есть. Таков главный завет.
Она вздыхает, поправляет мелочи на тумбочке. Ее каюта похожа на тюремную камеру.
– Почему мы называем «человеческим» то, что на самом деле унаследовали от зверей, Эрн? Агрессивность — якобы человеческая черта. Жестокость, ненависть, жадность — все это вроде бы присуще людям. Но так ли? Так? Чтобы стать настоящими людьми, мы должны избавиться от этих пороков. Почему бы не попробовать?
– Мы пробуем, Лор, пробуем.
– Вы и новый мир превратите в такой же ад, как Земля.
– Ладно, Лор. — Он встает и разворачивает ее. — Я тебя знаю. Говори, что произошло на планете? Что ты скрываешь?
– Ничего! Я все рассказала. Лучше ты скажи, что творится с тобой?
– Дай мне честное слово, Лор, что Ку и его люди в полной безопасности. Поклянись!
– Клянусь. Их окружает красота.
– К черту красоту! Целы ли они, здоровы ли?
– Конечно.
Его по-прежнему озадачивает выражение ее глаз, но он уже растратил весь свой арсенал. Остается уповать на осмотрительность Йелластона.
Она тянется к нему, обжигает прикосновением своей худенькой руки.
– Ты сам все увидишь, Эрн. Разве не чудесно? Мы будем там вместе. Именно это помогло мне преодолеть обратный путь. Завтра я тоже приду посмотреть на образец.
– Нет!
– Я нужна Яну Ингу. По твоим словам, со здоровьем у меня порядок. Не забывай, все-таки я — главный ботаник. — Озорная улыбка.
– По-моему, тебе вредны нагрузки. Ты забыла про язву?
– Ждать в неведении еще хуже. — Она цепляется за его руку. — Скажи, капитан Йелластон пошлет зеленый сигнал?
– Спроси его. Я всего лишь врач.
– Как грустно! Ничего, он сам увидит. Все вы увидите. — Она хлопает его по руке и отворачивается.
– Что мы увидим?
– Покой — что же еще? Послушай, Эрн, древний текст — мученик Роберт Кеннеди процитировал его незадолго до того, как его убили: «Усмирить дикое человеческое сердце, наполнить жизнь в этом мире добротой…» Разве не чудесно?
– Чудесно, Лор.
Он уходит, размышляя о том, что жизнь в этом мире далека от покоя. Лори улетела с Земли не из благих побуждений, а по воле отчаявшихся, жадных до славы человекообразных — заблудшего человечества, которое она ненавидит…
Он машинально избрал путь через главный холл. Под дисплеями, как обычно по вечерам, разыгрываются партии в бридж и в покер, однако ни Дона, ни Тима не видно. Уходя, он слышит, как физик-израильтянин, назначая ставку в карточной игре, вроде бы произносит слово «остров». Остров? Эрон поднимается к лазарету, надеясь, что ослышался.
Соланж ждет его, чтобы сделать записи. Он диктует диагноз Рэя и Бачи. Вспомнив, что появилась еще одна проблема, он гонит дурную мысль прочь. На то, чтобы справиться с Бустаменте, у него есть целых два года.
– Соли, завтра в секторе исследования мне понадобятся обеззараживающие контейнеры, которыми я мог бы воспользоваться самостоятельно. Скажем, сильный фитоцид плюс ртутный фунгицид. Что есть на складе?
– Самое сильное средство — «Декон-семь». Но его ни с чем нельзя смешивать. Придется выставить много контейнеров. — На ее лице читается жалость к растениям, которым грозит смерть, и тревога за команду.
– Пускай их будет много. Главное, чтобы ими можно было воспользоваться, не снимая скафандра. Честно говоря, я побаиваюсь этой инопланетной пакости.
Соли обнимает его маленькими, но сильными руками. Ему удобно и спокойно. «Наполнить жизнь в этом мире добротой…» Его тело истосковалось по ней до боли. Соли зазывно смеется. Он ласкает ее, впервые за несколько недель чувствуя себя самим собой. Неужели я отношусь к тебе, как к своей собственности, Соли? Ничего подобного! Однако перед глазами появляется видение: огромный Бустаменте и маленькая Соли… Желание только усиливается. Возможно, большому черному брату придется пересмотреть свои планы. Эрон и Соли ложатся на удобную койку. Два года — немалый срок…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
