— Разбираю почту. Несколько дней руки не доходили до бумаг, поэтому их накопилось так много, — сказала госпожа Юлия. — Но, полагаю, вы приехали так рано не для того, чтобы узнать о моих занятиях. Что привело вас ко мне, мой друг?
— Привез хорошие новости: Тамара Ивановна родила нынче ночью.
Госпожа Юлия повернула к нему обеспокоенное лицо. Между бровей угадывалась складка, щеки девушки были непривычно бледными.
— С ребенком все хорошо. Девочка. Вполне крупная для своего… возраста. Имени пока не дали.
Складка на лице госпожи Юлии стала глубже.
— Что-то не так?
— Вам виднее, — пожала плечами госпожа Юлия, отчего-то возвращаясь к своему прежнему занятию.
Некоторое время был слышен лишь шорох бумаг. Потом девушка вновь остановилась, некоторое время просидела неподвижно и, наконец, тихо произнесла:
— Вы говорите так, будто это не ваш ребенок?
Василий не знал, что ответить на это. Он не был уверен, что даже госпожу Юлию стоит посвящать в подобные тайны. Но его молчания оказалось вполне достаточно, чтобы собеседница все поняла.
— Вы не чувствуете себя оскорбленным, — кивнув, продолжила госпожа Юлия. — Значит, это правда и вам она известна. А отец малышки, надо полагать, — Тарас Григорьев. Около года назад ходили слухи о его интересе к дочери губернатора. Понятное дело, Ивану Константиновичу такая связь была совсем не нужна, и он позаботился, чтобы молодого офицера как можно скорее отправили подальше отсюда.
Василий невольно усмехнулся.
— Таких подробностей я не знал, — со вздохом произнес он.
На улице становилось жарко, и Юлия предложила пройти в дом. Василий заверил ее, что никуда не спешит, что губернатор поставлен в известность относительно данного визита, и ничто не мешает ему провести здесь еще хоть пару часов. Если, конечно, его присутствие не стеснит госпожу Юлию или ее супруга.
Они расположились в малой гостиной. Стол тут же был накрыт: слуги принесли фрукты и напитки. Через некоторое время в ту же гостиную принесли всю почту, которой занималась Юлия Леонидовна в саду.
— Вы не будете возражать, если я продолжу? — спросила девушка.
Василий не возражал, и нож вновь зашуршал по бумаге. Некоторые письма Юлия сразу откладывала в сторону, другие читала внимательно, теряя при этом нить разговора с гостем. Так произошло уже несколько раз, поэтому Василий не обратил поначалу внимания на продолжительное молчание с ее стороны. Лишь когда пауза стала слишком длинной, молодой человек решил оторвать госпожу Юлию от раздумий.
— Быть может, мне следует прийти в другой раз.
Девушка вздрогнула, словно застигнутая врасплох. Взгляд, который устремила она на позабытого собеседника, был полон одновременно и страха, и растерянности. Непривычная бледность, замеченная еще с утра, усилилась.
— Что-то неприятное? — спросил Василий, указывая на письмо.
— Письмо от брата… — сдавленным голосом, проговорила Юлия.
Еще секунду она держалась, но силы оставили девушку и в следующее мгновение она громко зарыдала. Василий смотрел на Юлию Леонидовну, совершенно не представляя, что ему следует предпринять. Госпожа Юлия никогда прежде не позволяла себе терять самообладания. К счастью для молодого человека, на крик госпожи прибежала служанка.
— Госпожа! Госпожа! Что с вами?
Горничная посмотрела на Василия, желая услышать от него хотя бы какие-нибудь объяснения.
— Она письмо из дома получила, — сообщил гость.
Служанка в тот же миг позвала на помощь, и через некоторое время все еще рыдающую госпожу Юлию увели в ее комнаты. Василий остался в одиночестве. Уходить без объяснений ему не хотелось, поэтому он налил себе сока и сел в то кресло, которое прежде занимала госпожа Юлия.
Осушив бокал, молодой человек решил, что вряд ли кто-нибудь будет против, если он соберет разбросанные по полу письма. Вскрытые он складывал в одну стопку, остальные в другую. Письмо от князя Олега было вскрыто, однако положить его на стол Василий не спешил. Обернувшись на дверь и убедившись, что она закрыта и никто не войдет без стука, молодой человек позволил себе перевернуть лист бумаги текстом к глазам и быстро пробежаться взглядом по строчкам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Большая часть информации не представляла для Василия никакого интереса. Князь Олег писал о каких-то старых делах, об общих знакомых, о друзьях. Кроме этого он интересовался делами сестры. Он уже собирался оставить письмо, когда в самом конце его выхватил взглядом знакомое имя. Облизав вмиг пересохшие губы, Василий вернулся на пару строчек выше и прочитал весь кусок текста:
"…удалось расплатиться по долгам. Не по всем, к сожалению, и даже не по большей их части. Поэтому отец надумал заключить брак. Избранницей стала девятнадцатилетняя дочь купца. В обмен на титул для его дочери и свою княжескую протекцию его торговым делам, отец попросил большое приданое. Свадьба состоялась в июле. В августе молодую княгиню Анну Трофимовну представили свету…"
Листок бумаги выпал из рук Василия, и он сам лишь каким-то чудом сумел удержаться и не зареветь в голос, подобно госпоже Юлии.
"Дочь купца… Анна Трофимовна… Молодая княгиня…" — проносились в его голове обрывки текста.
Дрожащими руками сложив бумагу и засунув обратно в конверт, Василий встал и нетвердой походкой направился к двери. У него не было сил оставаться здесь дольше. И он желал уйти немедленно, никем не замеченный.
Впрочем, последнему его желанию не суждено было сбыться. На ступенях парадного крыльца его догнала горничная госпожи Юлии. Сделав несколько глубоких вдохов, девушка быстро заговорила:
— Госпожа Юлия приносит вам свои извинения. Она надеется, что вы согласитесь нанести ей визит завтра. Если же вас это затруднит, госпожа Юлия просит принять ее на третий день. Она очень хочет взглянуть на малышку и преподнести подарок ее матери.
— Мы будем рады принять госпожу Юлию в нашем доме, — ответил Василий.
Служанка едва заметно покосилась на вход, на балкон над парадной лестницей. Приблизилась к Василию и вновь заговорила быстро, но очень тихо.
— Приходите завтра, пожалуйста. Андрей Михайлович очень плох. С ним ночью приступ был. Слава Богу, пистолет осечку дал. Но он не оставит попыток — доктор так и сказал. Госпожа очень тревожится. Да еще и письмо это от брата…
Служанка быстро поклонилась и побежала обратно в дом. А Василий так и остался стоять на ступенях парадного крыльца, пытаясь осмыслить все, что только что стало ему известно.
* * *
Когда ночью служанка сообщила Василию, что у Тамары родилась девочка, молодому человеку не составило труда изобразить радость. Почти сразу после свадьбы Василий решил, что нет нужды оставаться в доме… на всем подвластном губернатору проклятом берегу дольше, чем несколько дней после родов. Молодой человек все продумал. Как только девочка родится, сразу станет понятно, насколько верят окружающие в то, что она его дочь. Если веры будет мало, он приложит все усилия, чтобы в этом не осталось сомнений. А потом сядет на первый корабль и уплывет в родные края.
И пусть его будут называть подлецом. Пусть губернатор будет рассказывать внучке, что отец ее последний трус, сбежавший от жены и обязательств. Там — на другом берегу этого чертова моря — ему будет все равно, что будут говорить о Василии Лаврентьевиче. Ведь он — совсем другой Василий. Сын кузнеца. Не разбогатевший, но все же вернувшийся живым возлюбленный Анны Трофимовны.
Василий босиком брел по кромке воды, держа по ботинку в каждой руке. Быстро темнело, и должно быть, на его поиски губернатор уже послал пару десятков человек. Ведь после визита к госпоже Юлии, зять так и не соблаговолил вернуться домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Молодой человек остановился, прислушиваясь к шороху волн, вдыхая диковинные ароматы и провожая взглядом одинокий парусник, только что снявшийся с рейда.
После того, что случилось утром, он больше не мог покинуть эти места.
Во-первых, сбежать сейчас означало предать госпожу Юлию. Бросить благодетельницу в то время, когда ей так нужна помощь друзей!
