К ужину Гвеневера Иррой надела платье из песочного шелка с белой и золотой вышивкой, а волосы убрала в высокую прическу. И, оглядев меня, даже не сменившую одежды, промолчала. За что ей отдельное спасибо.
– Вы только что меня спасли, леди Иррой, – шепотом поделилась я, когда она оказалась совсем рядом и протянула мне бокал с вином. Вино я взяла, конечно, но привычка не пить на работе – на то и привычка, чтобы ей не изменять. – Мне показалось, что меня приняли за главное блюдо на сегодняшнем ужине.
– Вам не показалось, – так же тихо “успокоила” меня новая знакомая. – Правда, могу вас заверить, без королевы трапезу не начнут.
– Даже не знаю, радоваться мне или плакать от таких новостей, – поморщившись, процедила я.
– Главное, не теряйте бдительность, – посоветовала Гвен, сделав глоток вина и тут же отставляя его на столик. – Королева.
Останется секретом, как она это поняла еще до того, как слуга в белой ливрее и позолоченной тростью в руках зычно провозгласил:
– Ее величество королева-мать Матильда Кептиг Милостивая.
А сама мать монарха медленно выплыла с обратной стороны огромного зала. Все разом отреагировали на ее появление: мужчины встали на одно колено, женщины опустились в реверансах. Благо меня этому тоже учили. Пусть не так идеально, но для бастарда вполне сойдет. Миссис Фьюри считала, что для юной леди, покидающей приют святой Агнессы, нелишними будут любые умения. А особенно этикет и манеры. Хотя, признаться, долгое время я считала эти знания и умения абсолютно ненужными.
Королева кивнула, слуга дважды стукнул по мрамору тростью, и все поднялись. Полагаю, получив великое монаршее разрешение.
Я подняла взгляд и встретилась с темно-ореховыми глазами ее величества.
К своим почти шестидесяти годам королева не только сохранила девичью фигуру, которую умудрилась подчеркнуть тугим корсетом и струящимся подолом платья, но и вполне моложавый вид. Притом что магии у нее было крайне мало, предполагаю, что это заслуга исключительно магов красоты и врожденные особенности лотарийцев. Вторая жена нашего покойного монарха была южанкой. Кровь юга видна была во всем. Темно-каштановые непослушные волосы, сколько с ними ни воюй, они жили своей жизнью. Мне вспомнилась Лотари, получившая в приюте это имя за свое происхождение, каждое утро она начинала с того, что одевалась, умывалась и пряталась под кровать, чтобы избежать расчески. А миссис Фьюри все равно ее вытаскивала и принималась чесать под детские вопли. Я посмотрела на королеву немного иначе, но как-то не представлялась мне мать нашего монарха, торчащая пятками из-под кровати.
Морщинами время тоже не наказало эту женщину. А если они и были, то разглядеть их мне не удалось. Да и, в общем, для женщины ее возраста она была еще привлекательна. Длинные ресницы, аккуратный нос и пухлые, чуть подкрашенные губы. Будь я в другой ситуации, то непременно бы восхитилась ее величеством. Но… чутье подсказывало, что душевными подругами нам не быть.
Внимательный взгляд ее величества сверлил меня едва не насквозь, слуга что-то рассказывал королеве на ухо, а фрейлины за ее спиной тихо перешептывались между собой.
Пауза затягивалась. Я откровенно нервничала.
– Адалинда, дитя, – заговорила ее величество, а я, не удержавшись, вздрогнула. Впрочем, это нормальная реакция неискушенной мисс, подобранной Стейном почти что на улице. Признаться, я сейчас бы с преогромным удовольствием там и оказалась. Но увы. Контракт! – Подойди!
И вроде ласково так сказала, а прозвучало, как приказ. Потому я, состроив смущенно-восхищенное выражение лица, направилась к королеве.
Этот вечер точно не войдет в список лучших вечеров в моей жизни. Ужином его можно было назвать разве что формально. Потому что по факту это был экскурс в мою жизнь.
Сью мне сказала бы: “Линда, прекрати ныть, когда интервью у тебя берет сама королева! Кто еще в нашем агентстве может этим похвастаться?!”
Действительно. В глубокой старости, когда мои дети наградят меня внуками, я буду рассказывать им, как сидела за одним столом с настоящей королевой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так, соберись, Линда. Что за упаднические настроения? Ты все же одна из лучших специалистов, а не абы кто!
Легкая смущенная и одновременно польщенная улыбка. Слегка испуганный, но восторженный взгляд.
Ее величество усадила меня за столом по правую руку, подвинув какую-то из своих фрейлин. Отчего леди Селена Корнин – в фиолетовом платье и с родинкой на щеке, которую я всего однажды видела на снимках в “Сплетнике”, да и то на заднем плане… Она посмотрела меня так, словно я стала ее личным врагом.
Прекрасно, Адалинда! Это настояший успех. Полдня во дворце, а уже два человека точат на тебя зуб.
Но королеву этот факт мало беспокоил. Она расспрашивала, а я пересказывала историю Адалинды Дерсон, придуманную моей драгоценной Сьюзан. Этот рассказ давался легко. Может, потому, что часть этой истории была правдой, и скоро к моим словам прислушивалась не только королева.
– Вам пришлось нелегко, дитя, – вздохнула королева-мать, промокнув несуществующую слезу в уголке левого глаза. И если бы не острый внимательный взгляд, то я бы, наверное, поверила в ее участие. Но видно было, ей что-то от меня нужно. – И как вам удалось захомутать моего дорогого сына? Поделитесь женскими хитростями.
Сыном Стейна она называла с улыбкой и таким стальным блеском в глазах, что становилось понятно – материнской любви там ни на крупинку. А манера обращаться с окружающими в неком покровительственном тоне – просто маска.
Мне подумалось в этот момент, что дворец – это большая “Иллюзия”, где мастерство оттачивают с пеленок и до самого последнего вздоха. И стоит лишь раз оступиться, подняться тебе больше не дадут. Почему-то мне стало жаль в этот момент Бенджи. Король, загруженный если не делами, то развлечениями, привыкший перекладывать заботу о детях на жену, явно не баловал его вниманием. Но у Стейна не было матери. Ее имя вообще было покрыто тайной, ее никто не видел ни разу – ни снимков, ни истории. Словно Бенджамин появился из воздуха. И рос он среди всего этого – медовых речей и стальных взглядов.
Даже мне было проще в какой-то степени, если посмотреть с этой стороны. Сестры не скрывали эмоций. И обнимали, и наказывали, честно выражая все, что они о нас думали.
– Сама не знаю, что он во мне нашел. Случайная встреча на приеме у мистера Крауфа, год тому, – ни капли не соврала я, вспомнив ту самую нашу первую встречу. – Признаюсь, с первого знакомства мы не очень поладили. Но вот потом… – кто-то за столом вздохнул, смешав в этом вздохе зависть, восхищение и предвкушение новой истории. – Разве может устоять женщина, когда ее окружают вниманием, заботой… и любовью… – быстрый взгляд и чуть смущенное: – Я не смогла.
За столом тут же зашептались. Ну, мистер Стейн, учитывая вашу репутацию, меня принимают за блаженную как минимум. За наивную идиотку – так уж точно.
– Не знала, что Стейн способен быть внимательным и заботливым, – хмыкнула рыженькая леди на противоположной стороне стола.
Угу, я тоже так же думаю. Фонарный столб заботливей, чем мой возлюбленный. Учитывая еще тот факт, что он вообще не спешит меня спасать.
Я уделила должное внимание подавшей голос леди.
По виду она очень напоминала идеал моего заказчика, и у меня закралась мысль, что, вероятно, романтические, да и не только романтические отношения вполне могли быть между Стейном и этой леди. А полные злости взгляды, которые она бросала в мою сторону, только все больше убеждали меня в правильности моих умозаключений.
– Вероятно, все зависит от чувств. Если они есть, то заботливым и нежным становится даже тот, о ком мы и подумать такого не могли, – пожала я плечами, наколов на вилку какого-то сомнительного вида моллюска. Есть я его не собиралась, потому начала методично размазывать им соус по тарелке.
И в который раз порадовалась своей прозорливости. Ветчина в королевском дворце – невероятная. Даже жаль такого повара. Эти следящие за фигурой леди и лорды вряд ли оценили ее по достоинству.
