Конечно, Никита мог малодушно удрать, но здесь была и знакомая ему Мария Ворожейкина-Кактусянц.
– Моя фамилия Колыханова! – грозно начала женщина.
– Это девичья? – уточнил Никита. Несущественные и неэмоционально окрашенные вопросы сбивают пыл.
– И девичья, и нынешняя. Я дала мужу свою фамилию… Это к делу не относится!
– Отнюдь, я же должен вас всех знать поименно.
– Чтобы отмечать: вот и еще одну убили, поставим галочку! – саркастически заметила Колыханова. Ее грудь раздулась, как кузнечные мехи.
– И для этого тоже…
– Вы послушайте только: милиция беззастенчиво расписывается в своей импотенции!
Дамы зашумели, и Никита понял, что самое время натягивать поводья. Он сообщил, что жизни Ираиды Ворониной не угрожает опасность, затем плавно повернул к злобе дня. Савушкин не отличался ораторским искусством, но в критические минуты его посещало вдохновение. Вот и сейчас он в весьма завуалированной форме намекнул, что все беды, войны и всемирная история, в частности, происходят под знаком борьбы мужчины за женщину, за обладание ею, за ее власть, которой и он сам готов повиноваться. Он чувствовал: туманное облако густеет, в глазах женщин уже не было той агрессивности, того негодования и чувства незаслуженной обиды.
– Я не хочу никого обвинять в забывчивости, тем более в душевной черствости! – с горящим взором неподкупного чекиста вещал Никита. – Но все это время я мучительно размышляю о причинах этих убийств. Ведь должен быть хоть мало-мальский повод. Даже безумцы-маньяки и те убивают по своему принципу. Поверьте, этот случай просто небывалый. Доказано, что Столетова убил ваш же одноклассник Безденежный, после чего был сам убит, беглый уголовник Жогин покушался на Вершинского, бандита застрелили, чуть позже главарю банды удается подложить взрывное устройство и довести убийство до конца. Этот человек – неординарный, умный, расчетливый, обладает способностями экстрасенса. И вот теперь попытка отправить на тот свет первую красавицу класса Воронину…
– А с чего это вы взяли, что она первая раскрасавица? – недовольно хмыкнула Колыханова.
– Мне кто-то это говорил из… уже почивших ваших одноклассников. Но это не столь важно. Не кроется ли здесь какая-то роковая любовная история? Я уверен, что так.
– Пусть она сама и расскажет! – подала голос Ворожейкина-Кактусянц.
– И в самом деле! – послышались голоса.
– Из-за нее столько людей поубивали!
Никита не выдержал:
– Ну, кто же это? Не можете толком объяснить!
После паузы Колыханова уклончиво заметила:
– Многие путались с ней. Поди сейчас разбери всех.
– Эмма, зачем ты так говоришь? А то молодой человек поймет тебя превратно, – вступилась Мария Ворожейкина.
– Тогда пусть она сама и рассказывает! – отрубила Колыханова.
Так ничего и не добившись, Никита посоветовал использовать летние дни где-нибудь вдали от Москвы.
– А дорогу нам милиция оплатит? Я многодетная мать! – уперев руки в боки, сообщила грозная Колыханова. Когда она поднялась, Савушкину показалось, что он уменьшился в размерах.
Никита взялся за проверку экстрасенсов. Под разными предлогами – уплаты налогов, лицензирования, обсуждения вопроса сотрудничества с органами внутренних дел – их вызывали на беседы. Но Лордкипанидзе оказался коротышкой, Самойлович был неимоверно толст, Гадаускас – длинный, как жердь. Никто не подходил под средний стандарт. Был еще напыщенный человек Вельямин Кассио со светлыми выпуклыми глазами и остатками рыжих волос. Никита проговорил с ним полчаса о будущем биоэнергетики, о религиозных и мистических тенденциях ее развития. Все это он слышал и от профессора Осмоловского. На прощание Никита поинтересовался, в каких школах учился Кассио. Он назвал школу народных целителей в Нижнем Новгороде.
– Да нет, я имел в виду среднюю школу…
– В 141-й на улице Зорге, дом четыре.
Глава 16
«Этот человек подобен черной воронке, его суть – находить смысл в смерти. Это не раскольниковский тип, это демон смерти, выдумщик с пеплом вместо души…» Никита ехал в больницу, мысли путались, он чувствовал, что впадает в отчаяние, по этой роковой логике и он сам должен сгинуть, отравившись колбасой, выпав из окна многоэтажки или же скончавшись от апоплексического удара.
Профессор Осмоловский попал в аварию и теперь лежал, переломанный, в реанимации. Позвонила его жена, сказала, что Павел Григорьевич пришел в себя и просил Савушкина немедленно приехать.
– Да, вы видите груду переломанных костей, – попытался пошутить больной, когда Никита застыл на пороге палаты.
И без того желтое лицо Осмоловского стало почти коричневым – признак необратимых изменений в организме.
– Наклонитесь, – сурово попросила жена, – ему трудно говорить.
Никита осторожно присел рядом.
– Вы помните… визит незнакомца? – прошептал он. – Я боролся… Мне подсказали верный способ: сделать мои фотографии вверх и вниз головой. Они разрезаются по вертикали, склеиваются. Лицо из правых половинок – это лицо астрального двойника… Запоминайте это. Он может использовать свою силу и против вас…
Никита послушно кивал: воля больного священна. Жена сидела немым изваянием. Савушкин не знал, как она относилась к мистическим речам своего бедного супруга, возможно, давно втайне считала его сумасшедшим…
– Лицо из правых половинок получилось испуганным и злым… Лицо из левых – моя физическая сущность – грустным и несчастным… Моему астральному двойнику грозила беда… И я пошел к православному целителю отцу Сергию Ростову. Он выслушал и сказал: надо освятить стены жилища; он зажег свечу и прочитал заклинательные молитвы, а я по его указу записал их на магнитофон. Когда он закончил, раздался телефонный звонок – это был незнакомец. Он приказал мне ждать его. Отец Сергий остался; у двери он зажег свечу, снова стал читать молитвы. Мы увидели в окно, как убийца подъехал на своей машине, поднялся в лифте и остановился у нашей двери. Он стоял и скрежетал зубами… А потом быстро спустился вниз и уехал. А свеча в руках отца Сергия почернела. Ведь пришелец и его хотел ввести в транс, но почувствовал мощный заслон и не смог одолеть. За святого отца Сергия старцы в лавре сергиево-посадской молятся, и освященные ладанка и крест от них… Он сказал: каждый день слушать его записанные молитвы… Даже в машине… А я забыл пленку… Возвращался ночью с дачи…
Навстречу шел «Урал»… И все, ничего не помню больше…
Потом Савушкин встретился с врачом, спросил о состоянии Осмоловского.
– Двое суток вытаскивали с того света. Сейчас уже есть надежда…
Возле больницы Савушкина ждала Мария Ворожейкина-Кактусянц. Никита не удивился: стремление выжить звало к действию.
– Мне надо срочно с вами поговорить.
– Слушаю вас, Мария… как вас по отчеству?
– Просто Мария! Вы спрашивали о любовной истории, которая что-то может пояснить… Конечно, это могут быть только мои предположения… – замялась она. – Лучше бы вам самому спросить об этом у Ворониной…
– Ну, раз вы уж начали, то продолжайте, – предложил Савушкин. Он взял женщину под руку, и она с готовностью примагнитилась к нему. Этот маленький «шажок» всегда предшествовал большому откровению.
– Понимаете, Ирка в нашем классе считала себя самой красивой. Конечно, она сильно задирала нос, были и другие красивые девчонки. Это сейчас я понимаю, что она просто умела себя поставить. Очень воображала о себе… Знаете, есть такие, с завышенными…
– Потребностями…
– Да… И вот девчонки попроще, по характеру или как, все замуж повыскакивали, а она все выбирала получше да покруче… Довыбиралась, что замуж так и не вышла. Хотя по-прежнему воображает.
Савушкин терпеливо слушал, но Мария никак не могла выразить все чувства по отношению к былой «приме», и он напомнил:
– Так все же, что это была за драматическая история?
– В соседнем классе учился странный мальчик, все с умным видом ходил… Звали его, кажется, Ваня, фамилию не помню. Все его Потей называли. Потя, Потя…
– И что же дальше? – нетерпеливо спросил Савушкин.
– Он за ней ухаживал. А Ирка не восприняла его. А когда он надоел, она пожаловалась мальчишкам. Ну не то чтобы пожаловалась, а сказала: сделайте так, чтобы я его больше не видела. – Мария вдруг ни с того ни с сего разозлилась, голос стал резким и злым. – А они как волчата молодые, каждому хочется выпендриться перед самочкой. Короче говоря, я знаю, что они его хорошо побили, да еще и поиздевались. И он как внезапно появился в нашей школе, так после этой истории и исчез… Перевелся в какую-то другую школу. Вот и все. Я больше его никогда не встречала…
– Спасибо, – устало поблагодарил Никита. – Вы очень помогли следствию. Давайте съездим вместе к нам в управление, я покажу вам фотографии всех выпускников школы 1988 года.
