Словом, мужчины решили, что я чересчур чванлив и собеседник скучный (и были, мне кажется, правы), а дамы нашли, что я слишком холоден и насмешлив; они никак не могли решить, когда я шучу, а когда говорю всерьез, и, по-видимому, единодушно пришли к заключению, что я малоприятный господин; с появлением же бедняжки Лани моя репутация погибла окончательно. Ну и аттестовали же они меня тут, друг мой! — разгорячась, воскликнул Джордж. — И хорошенькую устроили мне жизнь, после того как злополучная посланница Мюзо появилась в нашем городе! Мальчишки принимались улюлюкать, стоило этой бедняжке показаться на улице; дамы при встрече со мной, небрежно присев, спешили перейти на другую сторону улицы. Наш дражайший духовный пастырь путешествовал от одного чайного стола к другому и громил соблазн и чудовищную распущенность, в которую впадают молодые люди в католических странах, откуда они потом привозят эту заразу на родину. Появление бедной индианки в нашем доме через несколько недель после моего возвращения объясняли тем, что между нами существовал сговор, а наиболее осведомленные утверждали даже, что она ждала на другом берегу реки, пока я не подам ей сигнала присоединиться ко мне в Ричмонде. В кофейнях офицеры поддразнивали меня и отпускали неуклюжие шутки по адресу моей избранницы. О да, наше общество отличается высоким христианским милосердием! Я был взбешен и уже подумывал отправиться в Каслвуд и поселиться там в полном одиночестве — ибо наша матушка находит пребывание там крайне скучным и черпает отраду только в проповедях милейшего мистера Слэка, — но тут до нас долетела весть о том, что и тебе не повезло с одной дамой, и, к обоюдному, как мне кажется, удовольствию, возник предлог для моей поездки в Европу.
— Попадись мне только кто-нибудь из этих мерзавцев, которые осмелились сказать о тебе дурное слово, я им все их поганые кости переломаю! — загремел Гарри, стремительно расхаживая из угла в угол.
— Мне пришлось примерно таким же способом вправить мозги Бобу Клабберу.
— Как? Этому подлому, трусливому, угодливому сплетнику, который вечно обивает пороги милорда в Гринуэй-Корт и живет за счет всех джентльменов в округе? Если ты задал ему жару, Джордж, то, надеюсь, сделал это по всем правилам?
— Нас заставили дать обещание не нарушать спокойствия и порядка, и тогда я предложил ему отправиться в Мэриленд и там решить наш спор, после чего добрые соотечественники немедленно заявили, что, поскольку я проявил неуважение к седьмой заповеди, мне ничего не стоит нарушить и шестую. В общем, мой милый Гарри, я' будучи не более повинен во всех этих грехах, чем, скажем, ты, оставил после себя такую худую славу, что хуже некуда.
Ах, какой великолепный случай извлечь мораль! О, если бы только уважаемый читатель и его покорный слуга могли знать всю ту ложь и клевету, которая была сказана о каждом из нас с той минуты, как мы достигли совершеннолетия, изложить это все на бумаге и составить книгу и опубликовать ее, снабдив иллюстрациями, какое страшное и увлекательное чтение явил бы собой такой роман! Ведь миру известно о нас не только решительно все, но и куда, куда больше. Еще не так давно добрый почтальон доставил мне газету, содержащую ценнейший критический материал, где говорилось: "Автор утверждает, что он родился в таком-то году. Это ложь. Год его рождения такой-то". Критику это известно лучше. Ну, само собой разумеется, как же ему не знать лучше! Другой критик (оба они происходят из страны, давшей жизнь Маллигану) следующим образом предостерегает одного из своих друзей: "Только не говори с ним о Новом Южном Уэльсе. У него там брат, чье имя никогда не упоминается в его семье". Впрочем, тема эта слишком высока и обширна, чтобы обсудить ее в одном абзаце. Я напишу статью, или давайте привлечем к этому une societe de gens de lettres {Общество литераторов (франц.).} и создадим серию биографий: "История жизни различных джентльменов, рассказанная их ближайшими друзьями, с которыми они не имели чести быть знакомыми".
После того как Джордж поведал о своих подвигах и испытаниях, Гарри, естественно, не мог не открыть душу старшему брату и дал ему полный отчет о состоянии своих личных дел. Он вывел на чистую воду всех членов семейства Каслвуд, начав с милорда, — и не за то, что тот обыграл его в карты, ибо Гарри, сам игрок, готов был платить, проиграв, и брать деньги, выиграв, — а за то, что он бессердечно отказался помочь капеллану в тяжелую минуту и под лживым предлогом отослал его пи с чем; мнение о мистере Уилле сложилось у Гарри в результате известной истории с лошадью, после чего он без стеснения оставил наглядную оценку поведения этого джентльмена на его носу и под глазами; о графине и леди Фанни Гарри отозвался в более сдержанных, по также не слишком хвалебных выражениях. Об этих дамах ходят самые различные слухи. Графиня — старая кошка — не выпускает из рук карт. Леди Фанни — отчаянная кокетка.
Откуда это ему известно? О, он слышал много кое-чего от одной особы, чрезвычайно близко с ними знакомой. Короче говоря, в дни, когда он пользовался доверием леди Марии, она, не чинясь, сообщала кузену немало забавных историй о своей мачехе и о своей сводной сестре — историй, далеко не лестных для этих дам.
Что же касается самой леди Марии, тут наш герой проявил самую горячую и стойкую преданность.
— Возможно, что я поступаю неблагоразумно. Я не стану этого отрицать, Джордж. Возможно, что я дурак. Я сам так думаю. Я знаю, что матушка и Мария никогда не сойдутся характерами, и дома начнется что-то ужасное. Ну что ж! Мы можем жить отдельно. Наше поместье достаточно обширно, чтобы мы могли избежать ссор, и я логу поселиться где угодно — не обязательно в Ричмонде или Каслвуде. А ты, вступив во владение, уделишь мне какую-нибудь малость… И, во всяком случае, матушка сдаст мне в аренду кусок земли и не потребует высокой платы… А может быть, из меня получится образцовый фермер или управляющий? Я не могу, да и не желаю разлучаться с Марией. Она проявила столько благородства по отношению ко мне, что я буду последним негодяем, если откажусь от нее. Подумать только — принесла мне все, до самой последней безделушки, — милое, великодушное создание! Все, все, до последней монетки высыпала мне на колени и… и… Да хранит ее бог! — Тут Гарри смахнул рукавом слезу, топнул ногой и добавил: — Нет, братец, я не расстанусь с ней, даже если бы меня за это сделали завтра губернатором Виргинии, и мой дорогой Джордж никогда, я уверен, не посоветует мне поступить так.
— Меня прислали сюда, чтобы дать тебе именно такой совет, — отвечал Джордж. — Меня прислали сюда, чтобы я разрушил этот союз, если только смогу, и, признаться, более неудачного брака я себе даже вообразить не могу. И все же я не стану советовать тебе нарушить данное тобою слово, мой мальчик.
— Я знал, что ты так скажешь! Что сделано, то сделано, Джордж. Что посеешь, то и пожнешь, — уныло сказал мистер Гарри.
К такому решению пришли эти двое достойных молодых людей, обсудив любовные дела мистера Гарри. Однако, потолковав с тетушкой и получив более полное представление о своих родственниках из сообщений, сделанных ему этой проницательной старой светской дамой, Джордж, отличавшийся скептическим складом ума, проникся недоверием не только к братьям и сестре леди Марии, но и к ней самой, и теперь помолвка Гарри внушала ему все больше сомнений и тревог. Что привлекло Марию к Гарри — его богатство или его молодость и красота? Насколько близки к истине истории, которые рассказывала про нее тетушка Бернштейн? Конечно, он не может посоветовать Гарри нарушить слово, однако надо постараться и придумать какой-то способ подвергнуть испытанию привязанность Марии к брату. Этим решением Джорджа и следует объяснить его не слишком благожелательное на первый взгляд поведение в последующие дни.
Глава LVI
Ариадна
Милорду Каслвуду принадлежал дом на Кенсингтон-сквер, достаточно вместительный, чтобы в нем могли расположиться все члены его благородного семейства, и находящийся притом в удобной близости от дворца, где они несли службу во время пребывания там его величества. Миледи устраивала приемы и карточные вечера для тех, кто готов был на них прибыть, однако сто лет тому назад путь от Лондона до Кенсингтона был совсем не близким, и Джордж Селвин, например, заявил, что он боится подвергнуться ночному ограблению; имел ли он в виду разбойников в масках или нарумяненных дам за карточным столом — сие нам неведомо.
На другой день после того, как Гарри снова появился в кофейне Уайта, все его почтенные родственники собрались в полдень за завтраком в столовой, и даже мистер Уилл восседал на своем месте, ибо ему предстояло нести дежурство во дворце лишь после обеда.
Первыми к своим чашкам шоколада явились дамы; к ним присоединился мистер Уилл в придворном мундире; последним неспешно спустился к столу сам милорд в шлафроке и ночном колпаке, еще без парика. И тут за столом мистер Уилл преподнес им новость: накануне вечером он ужинал в "Звезде и Подвязке" в компании молодых людей, которые слышали все это собственными ушами в кофейне Уайта и видели все это собственными глазами в Раниле.
