Впрочем, мысль эта была не настолько уж сумасшедшей, и от этого стало ещё тошнее.
Он одним из первых произнёс речь над гробом с телом Аркаши. Собравшиеся почтительно молчали, когда он говорил:
— Мой брат был очень хороший человек. Добрый, работящий. Я знаю, что он… Я знаю, он был… — Андрей почувствовал комок в горле. Вдруг помимо воли в голове всплыл образ: они с братом идут купаться на речку. Солнце светит в обнажённые спины, и они наступают на свои тени. Аркаша тогда плюнул в свою тень, и они всю дорогу смеялись, развивая тему: что ещё можно сделать со своей тенью. Андрей обвёл взглядом присутствующих, надеясь найти поддержку. Дяди, бабушки…
Взгляд споткнулся о крупную фигуру лысого человека. Он смотрелся очень колоритно на фоне родственников Трофимовых, смахивающих сегодня на узников концлагеря.
Ким.
Значит ты припёрся всё-таки? — подумал Андрей и вспомнил своё облегчение, когда не увидел Кима в зале прощания морга городской больницы.
Андрей собрался с мыслями и закончил:
— …Аркаша был хорошим человеком. Самым лучшим братом. Я любил его и, думаю, что, и все, кто здесь собрался, — он прокашлялся. — Все вы тоже любили его. Каждый по-своему… Мы будем хранить добрую память о нём.
— Разрешите и мне сказать… — Ким выступил вперёд из толпы, подошёл к гробу. — Я Ким Борисович Коорд, начальник цеха, в котором работал Аркадий. Много хорошего здесь сказал о нём старший брат. Но всё это, о том каким человеком был Аркадий… Я же расскажу о нём, как о работнике… В Аркаше чувствовался талант. А ведь это то, что есть в каждом из вас…
Андрей подумал о значении это «каждого из вас». Будто Ким не один из всех.
— …Аркаша всегда оберегал свой талант и ждал лучшего момента, чтобы прорастить его зерно. Наверное, он хотел вырастить огромное дерево. Наверное, оно было бы размером с баобаб…
Ким сделал паузу и смотрел прямо в глаза Андрею…
— …И я всегда знал, что Аркаша выполнит любую работу на отлично. Я даже подталкивал его к руководству коллективом, а он отвечал мне: не сейчас, потом, потом, я не готов ещё. Не успел ты, дорогой друг и товарищ. Спи теперь спокойно в сырой земле. Честность, скромность — вот качества, за которые я любил Аркадия. Особенно, скромность. Не беспокойся ни о чём, Аркадий. Спи спокойно, дорогой друг. Тревожиться тебе больше не о чём.
Елизавета Сергеевна, вытаращив глаза, смотрела на Кима. Глаза старушки превратились в два ледяных осколка. Слёзы подрагивали на них, губы старухи задрожали, когда она срывающимся голосом закричала:
— Как ты смел прийти сюда, тварь?
— Что? — Ким обернулся. Его лицо приняло выражение беспомощной обиды. — Зачем вы сказали это?
— Ты — убийца. Тварь! Исчадие ада! Люди, разве не слышите вы, что ад издевается над вами?
Старушки на скамейке возле надгробия кардиолога смущённо переглянулись. Они выглядели сейчас виновато, словно ад каким-то образом касался их.
— Лизу понесло опять не в ту сторону, — прошептала одна старушка другой.
— Да уж, Елизавета та ещё штучка, — сказала другая, и вдруг взвизгнула.
Надгробие с изображением улыбающегося кардиолога рухнуло, как солдат, поражённый пулей в сердце!
— Видите! — завопила Елизавета Сергеевна. Она тряслась и указательным пальцем — маленьким с острым ногтем, как у птицы, показывала то на Кима, то на осколки памятника, вонзившиеся в жирную мякоть могилы кардиолога.
— Сумасшедшая, — пожал плечами Ким и поднял высокий воротник зимнего пальто так, что стал похож на Кощея бессмертного из детских сказок. Он повернулся к Андрею и спросил, показывая на Елизавету Сергеевну. — Видите откуда всё пошло? Вот она голова, с которой всё загнило.
— Ты адский демон! — орала Елизавета Сергеевна, трепыхаясь в руках старшего сына. — Я вижу твою ауру! Это всё ты.
— И памятник я свалил? — усмехнулся Ким.
— Да, — сказала Елизавета Сергеевна. — Ты лысое исчадие ада!
В толпе уже раздавались голоса в поддержку Елизаветы Сергеевны, но были и те, кто говорил, что обвинять в таких грехах приличного мужчину, только потому что он лысый… Это как минимум не тактично.
— Перестань, мама, — сказал Андрей. Он кусал до крови губы и чувствовал на себе взгляды окружающих. Ему было плевать на всех, кроме Анастасии и Кати. Толпа оттеснила их к лавочке, возле которой валялись осколки надгробия позитивного кардиолога. Только сейчас Андрей разглядел посмертную надпись, высеченную в мраморе: «Эмоции — враг сердца…»
Да уж, — подумал Андрей и быстро глянул на Кима, а потом перевёл взгляд на гроб брата. Потом на мать. — Господи, прости, это ужасно, мама!
— Андрей, я вижу его ауру. Я вижу, что всё здесь затоплено ею, как чёрной водой. Мы все по колено в ней…
— И я? — спокойно спросил Андрей.
— И ты, — прошептала мать. — Ты веришь мне?
В минуты паники или неожиданных конфликтов на одного человека выпадает вся тяжесть ответственности. Андрей чувствовал, что от него зависит многое. Он так хотел, чтобы Ким исчез отсюда. Но тот стоял и блестел своей огромной лысой головой, разговаривая с родственниками. Было видно, что он расположил их к себе и того и гляди напросится к ним в гости. До Андрея долетал его уверенный и чуть грубоватый смех.
Да, этот засранец не так прост, — соображал Андрей, — Но, чёрт возьми, он просто лысый здоровяк. Эксцентричный, жестковатый и… Симпатичный?
Судя по всему да. Для кого-то да…
Господи, Боже, — подумалось Андрею, — Ведь мы забыли про Аркашу!
В эту секунду один из могильщиков в фуфайке и чёрной зековской шапке грубо толкнул Андрея в плечо и сказал, дыша перегаром:
— У нас, шеф, почасовая оплата и новый час как раз начался… Можете не торопиться. Ещё немного и он станет мумией.
— Не ваше дело, — пробормотал Андрей. — Кем он станет.
Он погладил мать по седым волосам, переглянулся с Настей и Катей, наклонился к уху старушки и прошептал:
— Всё хорошо, мам, нужно хоронить Аркашу… Это не по человечески такой скандал над телом устраивать.
— Пусть этот человек уйдёт, — жёстко произнесла Елизавета Сергеевна.
— Ну, мама! — в сердцах произнёс Андрей. Его глаза метались с гроба на Кима и обратно.
Наконец, Андрей решился на что-то и подошёл к Киму. Сказал тихо:
— Вы простите её. Она не в себе.
— Я прощаю, — кивнул Ким.
— Не могли бы вы…
— Я и сам собирался идти, — сказал Ким, — Только можно мне проститься с Аркашей? Вы не представляете, как близки мы были с ним… Вам этого не понять, Андрей Иванович.
— Хорошо, — кивнул Андрей.
Ким подошёл к гробу с телом, резко наклонился и чмокнул Аркашу в лоб!
— Сволочь! — заверещала Елизавета Сергеевна.
Андрей вместе с Анастасией схватили старушку, и удержали на месте. Елизавета Сергеевна сотрясалась в рыданиях:
— Неужели вы не видите? Это же демон, сошедший из ада.
Никто ничего не говорил. Все отводили глаза от Елизаветы Сергеевны, как от смертельно больного человека.
Андрей посмотрел в спину удаляющемуся Киму, повернулся к могильщикам и кивнул, чтобы те занялись делом, за которое им заплатили.
Могильщики сноровисто принялись заколачивать гроб.
Замерший под первым снегом кладбищенский лес свысока и безразлично разглядывал людей и вздрагивал от каждого стука молотка по могильному гвоздю. Могильщики взяли гроб на ремни и опустили в могилу, черневшую в земле, как дыра в десне после удаления гнилого зуба.
— Ты попросил у этого лысого человека прощения? — прошептала Анастасия Андрею на ухо. Андрей кивнул, и жена снова прошептала. — Молодец. Очень некрасиво получилось. Ты просто молодец.
Андрей снова кивнул и вместе с женой подошёл к могиле, чтобы бросить земли на гроб Аркаши.
*****
Вечером после похорон брата Андрей лёг спать в зале на маленьком диванчике, укрывшись пледом. Он смотрел запись Нового года пятнадцатилетней давности. Как молоды они были, счастливы и полны надежд. Даже Аркашка. Вот ведь какой он был! Волосы чёрные, ни единой сединки. И живой он был тогда…
Как же они все напились в ту ночь…
В кадр старенькой камеры больше всех попадали Андрей и Аркаша. Братья дурачились, танцевали «маленьких лебедей», а под конец сразились на шампурах.
— Защищайтесь, сударь! — кричал Аркаша. Он отпустил тогда длинные усы. Они делали его похожим на знаменитого гасконца.
— Бумаги, сударь, бумаги! — хрипел, задыхаясь от смеха Андрей.
Позади них покатывалась со смеху Анастасия.
Андрей нажал кнопку на пульте. Смеющийся Аркаша, стаскивающий крупными белыми зубами мясо шашлыка с шампура, исчез с экрана телевизора так же, как исчез из жизни.
Андрей долго молился перед иконами Спасителя и святого Николая.
Брат уже где-то там наверху… Выше стратосферы…
