но одеваться не торопятся.
– Девочки, звонок на урок прозвенел уже, – подаю голос.
Разговаривать с любой из них у меня нет желания, хоть они мне и не сделали ничего плохого. Кроме Штерн. Но опаздывать на урок из-за чужой нерасторопности не хочется, приходится подгонять.
– А в чём проблема? – Алина складывает руки на груди, обтянутой жёлтой футболкой – в этом классе у всех такие.
– Ну, да, пялишься тут на нас, ещё и возмущаешься! – вставляет своё слово Маша, которая с кулоном на шее.
– Ну, как? – я теряюсь. – Вы же неодеты, я сейчас открою, и… – руками на дверь показываю.
– И? – встревает вторая подружка Штерн. – Нам стесняться нечего!
– Как знаете, – безразлично пожимаю плечами, – если парни вас увидят полураздетыми, это не мои проблемы.
Касаюсь пальцами задвижки, чтобы открыть дверь.
– А ты, что, боишься парней? – летит в спину насмешливо.
Оборачиваюсь. Штерн смотрит с вызовом, хоть бы постеснялась после того, что вчера вытворила.
– Нет, – дёргаю бровью, – с чего бы мне их бояться?
Делает шаг ко мне, сканирует взглядом оценивающе. Настораживаюсь.
– У тебя есть парень? – недоверчиво.
Девчонки замирают, ожидая продолжения нашего странного диалога. Алина так и остаётся стоять в одной футболке, а Полина зависает с ветровкой в руках.
Понимаю, что последует за моим ответом, поэтому не спешу. Диана складывает руки на груди, я демонстративно повторяю её действие, с вызовом глядя в холодные глаза собеседницы.
– Ха, ты об этом, – смеюсь показушно, надеюсь, не слишком переигрываю, – нет. Я предпочитаю не размениваться на пустые отношения, уподобляясь многим легкомысленным дурочкам. Меня гораздо сильнее волнует предстоящее поступление в университет и сдача экзаменов.
– Это она нас дурами назвала сейчас? – перешёптываются девчонки за спиной у Дианы, но сама Штерн и бровью не ведёт.
Я вообще заметила сегодня, что Диана пытается придерживаться той тактики, которую выбрала вчера в библиотеке – псевдодружелюбной. Понимает, что при открытой конфронтации мне будет легче просчитать её действия.
– Что прям совсем-совсем к себе никого не подпустишь? – надувает губки трубочкой. – А если парень захочет тебя чем-нибудь угостить или до дома проводить, например? Ни-ни?
Смотрю на неё и не пойму – чего добивается?
– Проводить говоришь? – отвожу взгляд в сторону. – Не знаю. Чернышевский вчера провожал, но это же другое… Наверное.
Делаю пару многозначительных взмахов ресницами, с упоением наблюдая за реакцией Штерн. Ей нравится Влад, теперь нет сомнений. Ухмылка гаснет на побледневшем лице, и уголки губ опускаются. Расстроилась, растерялась.
– Влад? – хрипит, дёргаясь в мою сторону.
Отодвигаю задвижку.
– Угу, – бросаю, покидая раздевалку.
Стараясь сдержать победную улыбку, иду строиться с остальными. Становлюсь немного в стороне от парней, потому что они ведут себя, как молодые бычки. Толкаются, задевают друг друга, не хватало, чтобы меня зашибли ненароком. Ведь не заметят же даже.
Учитель старательно прячет взгляд в журнале, который держит в руках. Поведение парней игнорирует, ну, это его дело.
Через пару минут из раздевалки выходят девчонки. Плавно, словно по подиуму, идут в строй. Начинается урок.
Александр Степанович больше, конечно, мужскую половину класса напрягает, нас, девчонок особо не трогает. Это хорошо. Как бы я ни старалась, физкультура мне даётся непросто, в особенности, бег на скорость.
В моей предыдущей школе наш класс на последний год поделили: мальчишки к одному учителю, а мы к другому. Не знаю, как парням жилось, но нас гоняли, будь здоров. А в этой школе вообще весь класс вместе занимается, и без сильного напряга.
Пробегаем пару кругов, потом делаем упражнения, восстанавливаем дыхание. Александр Степанович берёт со скамьи баскетбольный мяч, бросает его Чернышевскому. Ну, нет, только не баскетбол. Я его ненавижу просто.
Пока остальные бегают за мячом, присаживаюсь на скамейку отдохнуть. Учитель смотрит на меня, подмигивает. Кивает, и я расслабляюсь. Классный дядька, физруки нечасто такими бывают. Понимающими.
Смотрю за игрой. В основном играют парни, девчонки так, больше под ногами путаются. Ну, и флиртуют, конечно, взвизгивая от малейшего толчка или прикосновения.
Замечаю, что мяч практически всё время у Влада, который соизволил вернуться в школу. Лишь изредка он его передаёт Максиму Королёву. Ещё один мой одноклассник. Странный парень, молчит всё время, я поначалу даже подумала, что он вообще не разговаривает. Даже на вопросы учителей отвечает максимально кратко и лаконично.
Сижу ещё минут пять, но потом встаю и вливаюсь в игру. Наглеть, используя доброе расположение учителя, не хочется.
Впрочем, долго мне мучиться не приходится, звенит звонок, и Александр Степанович нас отпускает.
Без особой охоты плетусь в раздевалку. С трудом давлю желание не переодеваться и идти домой в спортивном костюме. Не хочу находиться в этом маленьком тесном помещении с клубком ядовитых змей.
Но на улице середина января, а костюм у меня достаточно тонкий, поэтому, стиснув зубы, снимаю его с себя.
На этот раз в раздевалке только Штерн с одной из подружек, куда остальные делись – не знаю. Девчонки ведут себя неприлично тихо, наверное, устали после урока.
Быстро скидываю вещи, встаю, чтобы снять с вешалки форму, но не успеваю. В раздевалке неожиданно гаснет свет. Хором взвизгиваем вместе с девчонками, меня кто-то толкает.
– Ой, прости, – хихикает Маша.
– Ничего, – отвечаю. С трудом удерживаюсь на ногах.
Одноклассницы рядом ковыряются в своих вещах, судя по звукам. Пытаюсь на ощупь взять одежду, но из-за падения я немного дезориентирована и не совсем понимаю, в какую сторону двигаться. Врезаюсь в стену.
– Я нащупала дверь, пойду, позову кого-нибудь, – сообщает Штерн.
Щёлкает задвижкой и открывает дверь, впуская небольшой поток света. Пытаюсь скорее вернуться к своим вещам, потому что находиться в темноте, в одном белье, мне, как минимум, некомфортно.
Шарю руками по скамейке, отодвигаю в сторону рюкзак и растерянно приподнимаю пустой мешок из-под сменки. Точно помню, что спортивный костюм положила рядом с остальными вещами.
Дверь захлопывается, я резко поворачиваю голову в сторону входа. Помещение снова погружается в темноту, и мне отчего-то кажется, что я осталась в раздевалке одна.
– Девчонки-и… –
