— Поднимайся, морковка.
Алена бесцеремонно ее расталкивала, слегка пощипывая, тормошила.
— Подъем.
За накрытый, фотографии из «Бурды моден» отдыхают, РУССКИЙ стол (ни сантиметра скатерти не выглядывает из-под блюд, вазочек и тарелок) уже усаживались хозяева. Сашу она видела вчера, узнала, кивнула. Он отсалютовал, и затянул было: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»…
Но богоданная половина невежливо заткнула певцу рот скомканной льняной салфеткой. Выглядела Марина шикарно, в маленьком платьице и черных гольфах. Алена принялась переставлять на столе бокалы, Вася зевал и что-то грыз. Федор… Где же Федор? Две большие горячие ладони опустились ей на плечи.
— Засоням привет.
— А сколько времени?
— Десять. Мы чемпионы, правда?
Алена весело подтвердила, и все дружно начали вопить, что стол исключительно великолепный, что такого не видали и в стародавние времена. Начался веселый разброд.
— Щас спою.
Пугал хозяин, выплевывая очередную салфетку. Он притворялся сильно пьяным. Гости смеялись и накладывали себе салаты. Указательными пальцами Федор поглаживал плечи девушки. Она попыталась отстраниться, он нагнулся и прошептал в самое ушко.
— Зачем? Разве неприятно?
Арина внезапно, наклонила голову и потерлась щекой о чужую властную руку. Ей было болезненно хорошо. Она не думала, что может хотеть чего-нибудь подобного. Не ждала от себя желания близости с чужим телом. Из рук Федора струилось тревожное тепло, Арина снова коснулась щекой его пальцев, стремясь насладиться новыми переживаниями, и отдернула голову. Завтра. Завтра. Завтра он уедет. Федор коротко и несильно сжал ее плечи, отпустил, отошел и сел напротив. Подмигнул лукаво и весело. А Арине стало жутко и тоскливо.
Хозяин ткнул пальцем в потолок.
— Господа! Товарищи! Друзья! Соратники! Амигос! Генацвале! Ребятки! Ялгат!?
— Уймите его кто-нибудь.
— Люди добрые я предлагаю первый тост. За знакомство.
— За кошку.
— За котят.
— За нас хорошеньких.
— Будем голосовать.
Компания веселилась. Внезапно протрезвевший Саша умело руководил застольем, дамы (Алена и супруга) краснели и пищали от его шуток, Вася молча, но неторопливо ел, иногда кивая в знак согласия, Арина, стоило ей встретиться взглядом с Федором, напрочь выпадала из беседы. Это ни к чему, уверяла она себя. Ни к чему. Он залетный столичный игрок, ловец душ, Казанова. Увлекся маленькой провинциалочкой на часок-другой. Быть очередным приключением? Глупой соблазненной крошкой? Вот уж нет.
— Давайте танцевать!
Провозгласила хозяйка и улетучилась из кухни. Алена, соглашаясь, встала, вырвала из длани дорогого Васи очередной кусок курицы.
— Стоп. А то помрешь на первом же прыжке.
— Мы же не скакать собираемся.
Возразил Василий и добавил, что лично он рассчитывает на медленные романтичные мелодии. В дверях возникла высокая изящная хозяйка.
— Рок-н-ролл подойдет?
Бурно протестующего Василия не очень то и выслушали, извлекли из-за стола, и в тычки погнали на встречу Терпсихоре. Саша тоже убежал, кажется, он предлагал попрыгать на свежем воздухе.
— Или можем прокатиться в казино.
В кухне остались Арина и Федор. Он мягко, лениво поднялся, пересек разделяющее их расстояние, приблизился. Девушка съежилась, выставляя перед собой руки — оттолкнуть. Федор поймал узкие ладони, прижал к губам, поцеловал каждый пальчик, коснулся запястья. Его дыхание обжигало кожу, странные волны заструились вдоль тела, растаяли внизу живота.
— Рина.
Он почти промурлыкал ее имя.
— Рина, пойдемте со мной. Я вас не обижу, маленькая. Нам будет хорошо, обоим. Сейчас.
— Нет!
Федор покусывал и целовал мизинчик.
— Да.
— Нет.
— Да.
— Нет…
— Глупенькая, такая сладкая, нежная.
Арина шумно сглотнула, выпуталась из пледа, который сполз со спинки кресла и обвивал ноги. Федор не отпускал ее рук. Кисти горели, мурашки плясали на спине и шее.
— Нет же, нет. Нет! Отпустите меня.
Он взял ее за талию, приподнял, прижал к себе. Арина и не поняла, так стремительно это произошло, но вот Федор сидит в кресле и обнимает ее, а она у него на коленях, с запрокинутой головой бесстыдно подставляет шею под поцелуи, дрожит от восторга и льнет к нему, жадно впитывая мгновения. Совершенно невозможные чудовищные мгновения!
— Отпустите!
Федор разжал руки.
— Все. Больше не держу.
Голос его сделался злым. Арина спрыгнула, неловко, подвернув лодыжку и зашипев от боли.
— Можно взглянуть?
Она покачала головой и попыталась шагнуть. Раз, другой. Стало как будто легче.
— Все в порядке.
— В самом деле?
— Да.
Заявила она, не глядя на причину своего несчастья. Он недоверчиво хмыкнул и встал из кресла.
— Можете орать.
Сгреб девушку в охапку, ничего нежного не было в этом, и понес прочь.
— Куда?
Жалобно пропищала Агина.
— К доктору, если он еще жив после рок-н-ролла.
Обошли практически полдома, прежде чем наткнулись на зимний сад, из-за стеклянных дверей которого доносились нестройные голоса. Алена и Саша неслаженно, но душевно тянули древний хит из репертуара «Воскресения» про музыканта, повесившего свой сюртук на спинку стула.
— И УШЕЛ, НЕ ПОПРОЩАВЩИСЬ, ПОЗАБЫВ НЕМОЙ ФУТЛЯР, ВИДНО БЫЛ СТАРИК ИЗРЯДНО ПЬЯН…
— Вот и я пьян.
Грустно вздохнул Федор.
— А МЕЛОДИЯ ОСТАЛАСЬ, ВЕТЕРКОМ В ЛИСТВЕ…
— Яркой зеленой листве цвета ваших глаз, Рина.
— СРЕДИ ЛЮДСКОГО ШУМА ЕЛЕ УЛОВИМА…
— Меня поймали легко.
— Никто вас не ловил!
Сердито возмутилась хромая добыча столичного развратника.
— О НЕСЧАСТНЫХ И СЧАСТЛИВЫХ…
— Это о нас с Вами.
«Точно» — подумала Арина и благоразумно промолчала.
— О ДОБРЕ И ЗЛЕ. О ЛЮТОЙ НЕНАВИСТИ И СВЯТОЙ ЛЮБВИ…
— Вечные вопросы. Но о любви я не говорил, так? И не скажу.
— Никто и не просил!
На всякий случай возразила девушка.
— ЧТО ТВОРИЛОСЬ, ЧТО ТВОРИТСЯ НА ТВОЕЙ ЗЕМЛЕ…
— Боже, что со мной творится! Задушу вас, маленькая мерзавка!
— ВСЕ В ЭТОЙ МУЗЫКЕ, ТЫ ТОЛЬКО УЛОВИ…
— Федор…
Он дернулся. И прижал ее к себе крепче.
— Да?
Столько всего промелькнуло в его коротком «да?». Столько обещающего, сумасшедшего, чудесного и заманчивого.
— Лодыжка уже совершенно не болит. Отпустите меня.
Вместо ответа он тряхнул бедняжку свирепо, перебросил через плечо, вполне ощутимо шлепнул по попе и ворвался в оранжерею вместе с последними аккордами. На гитаре, как выяснилось, играла Марина. Остальные сидели вокруг, на полу, (хотя поблизости стояли диванчики и скамьи) и выглядели весьма довольными жизнью. Идиллическую картину нарушило появление несладкой парочки.
