Эта дама действительно переехала жить в Байонну в 1706 году, через шесть лет после смерти своего мужа Карла II. Итак, существует гипотеза, что Сен-Жермен был сыном этой бывшей королевы Испании и финансового графа Анданеро, человека, "не рожденного в Графской среде" и легко превращенного традицией в еврейского банкира Бордо. Герцог Шуазель, которому не нравилась близость Людовика XV и двора с Сен-Жерменом, сказал, что граф был "сыном португальского еврея, который обманывает двор”. Странно, что королю так часто позволяется быть почти наедине с этим человеком, хотя, когда он выходит, его окружают стражники, как будто он всюду боится убийц. Этот анекдот взят из мемуаров Глейхена, который повидал мир на своем веку. Он умер в 1807 году.
Вполне логично предположить, что герцог де Шуазель знал то, что знали голландские банкиры – историю о том, что граф был ребенком принцессы, удалившейся в Байонну, а именно бывшей королевы Испании, и португальско-еврейского финансиста. Де Шуазель был готов принять еврейского отца, но считал, что в вопросе о королевской матери Сен-Жермен "обманул двор".
Королева Испании могла унести с собой любое количество бразильских алмазов. Подарки в виде бриллиантов от ее почти сумасшедшего мужа, должно быть, были одним из немногих утешений ее положения при дворе, нарушенном этикетом. Читатель современного рассказа мадам д'Аульной об испанском дворе знает, какая это была ужасная темница. Опять же, если бы граф родился в Байонне около 1706 года, то в 1760 году ему, естественно, было бы около пятидесяти. Чистота, с которой он говорил по-немецки, и его знакомство с немецкими королевскими дворами (я не помню, чтобы Барри Линдон когда-либо встречался с ним) легко объяснимы, если у него была королевская немецкая мать. Но, увы! если он был сыном еврейского финансиста, португальца или эльзасца (как говорили некоторые), то, кем бы ни была его мать, она, вероятно, знала немецкий язык и любила драгоценные камни. Этот восточный вкус, как известно, живет в сердцах избранных людей3.
Гросли связывает Сен-Жермена с такой же загадочной дамой, как и он сам, которая тоже жила в Голландии, пользуясь богатством неизвестного источника, и Гросли склоняется к мысли, что граф попал во французскую тюрьму, где с ним обращались с необычайным уважением.
Фон Гляйхен, напротив, изображает графа, занимающегося любовью с дочерью госпожи Ламбер и живущего в доме ее матери. Здесь фон Гляйхен познакомился с человеком-загадкой и сблизился с ним. Фон Гляйхен считал его гораздо старше, чем он выглядел, но не верил в его эликсир.
Во всяком случае, он не был карточным шулером, мошенником, профессиональным медиумом или шпионом. Он проводил много вечеров почти наедине с Людовиком XV, который, когда дело касалось мужчин, любил, чтобы они были из хорошей семьи (в дамах он был гораздо менее разборчив). У графа были величественные манеры; с некоторыми знатными особами он обращался бесцеремонно, как будто был им по меньшей мере ровней. В общем, если он и не был настоящим сыном принцессы, то, вероятно, убедил Людовика XV в том, что он действительно происходит от этой голубой крови, и король будет иметь полный доступ к достоверной информации. Доводы Горация Уолпола о том, что Сен-Жермен "не джентльмен", едва ли кажутся убедительными.
Герцогу де Шуазелю не нравился модный Сен-Жермен. Он считал его обманщиком, даже когда деяния Бессмертного были совершенно безвредны. Насколько известно, его рецепт здоровья состоял в том, чтобы пить ужасную смесь под названием "Чай Сены", которую давали детям, когда я был маленьким мальчиком, и ничего не пить во время еды. Многие люди все еще соблюдают этот режим, как говорят, в интересах своей фигуры. Сен-Жермен часто бывал в доме де Шуазеля, но однажды, когда фон Гляйхен был там, министр вышел из себя. Он заметил, что его жена не пьет вина за обедом, и сказал ей, что она усвоила эту привычку воздерживаться от Сен-Жермена, так что он может делать все, что ему заблагорассудится. Гляйхен, который рассказывает этот анекдот, говорит, что присутствовал при том, как де Шуазель вышел из себя из-за своей жены. Неприязнь де Шуазеля печально отразилась на карьере Сен-Жермена.
Обсуждая странную историю Шевалье д'Эона, мы видели, что Людовик XV забавлялся тем, что осуществлял секретный план фантастической дипломатии через подчиненных агентов, за спиной и без ведома своих ответственных министров. Герцог де Шуазель, как министр иностранных дел, был, по-видимому, лишен всякого представления об этих двойных интригах, а маршал де Белль-Айль, военный министр, очевидно, оставался в неведении, как и госпожа де Помпадур. Теперь фон Гляйхен утверждает, что маршал де Белль-Айль из Военного министерства начал новую тайную дипломатию за спиной де Шуазеля, в Министерстве иностранных дел. Король и г-жа де Помпадур (которая не была посвящена в общий замысел королевской тайны) были знакомы с тем, чего де Шуазель не должен был знать, а именно с планом Белль-Айла тайно заключить мир при посредничестве или, во всяком случае, при управлении Голландией. Все это должно было произойти до смерти маршала де Белль-Айла в 1761 году и, вероятно, де Бройль, который руководил регулярной старой тайной политикой Людовика XV, ничего не знал об этой новой тайной авантюре; во всяком случае, покойный герцог де Бройль ничего не говорит об этом в своей книге "Тайна короля"4.
Далее в рассказе фон Гляйхена говорится, что Сен-Жермен предложил провести интригу в Гааге. Так как Людовик XV, несомненно, позволил этому девичьему Драгунскому капитану д'Эону руководить своей тайной политикой в Лондоне, то вполне вероятно, что он действительно доверил эту новую кабалу в Голландии Сен-Жермену, с которым он был очень близок. В Гаагу отправился Сен-Жермен, алмазы, рубины, чай из Сены и все прочее, и начал вести дипломатические переговоры с голландцами. Но постоянный французский посланник в Гааге, д'Аффри, узнал, что происходит за его спиной, – узнал потому, что был умнее других послов, или потому, что за такой незаурядной личностью, как Сен-Жермен, наверняка очень пристально следили, или потому, что голландцы не любили Бессмертного и говорили д'Аффри, что он делает. Д'Аффри написал де Шуазелю. Бессмертный, но сомнительный персонаж, сказал он, действовал в интересах Франции, ради мира, что было делом д'Аффри, если это вообще должно было быть сделано. Шуазель в ярости ответил тем же курьером: Сен-Жермен, – сказал он, – должен быть выдан, связан по рукам и ногам и отправлен в Бастилию. Шуазель подумал, что в этих почтенных стенах он мог бы практиковать свой режим и пить чай из Сены в интересах общественности. Тогда разгневанный министр пошел к королю, рассказал ему, какие приказания он
