капитала представлена действительным капиталом, в состав которого входят используемые корпорацией средства производства и рабочая сила. Если фиктивный капитал неосязаем, а колебания его рыночных оценок вне связи с реальными процессами в общественном производстве напоминают нам движение мнимых величин, то действительный капитал вполне осязаем и реален.
Особо отметим, что раздвоенность акционерного капитала не следует понимать в том смысле, что его стороны существуют независимо друг от друга: одна как капитал, который воплощает в себе титул корпоративной собственности и представлен ценными бумагами; другая как капитал, который воплощает в себе функционал корпорации, ее деятельное начало и представлен реально применяемыми факторами корпоративного производства[87]. Речь идет о диалектической взаимосвязи двух противоположных и нуждающихся друг в друге сторон – фиктивного и действительного капиталов корпорации.
Оценивая результаты взаимодействия двух сторон акционерного капитала, полученные уже в середине XIX столетия, К. Маркс пришел к выводу, который, на первый взгляд, может показаться совершенно оторванным от реалий капиталистического способа производства: создание и развитие акционерных обществ привело к упразднению капиталистического способа производства в пределах его самого[88]. Однако более глубокое осмысление процесса развития корпоративного капитала позволяет понять истинное значение данного вывода: развитие кредита, возникновение крупных фабрик, опирающихся на результаты кооперации частных рабочих сил и средств производства, наконец, возникновение и широкое распространение акционерных обществ – все это свидетельствует о последовательном накоплении в недрах существующего способа производства таких форм, которые являются переходными к качественно новому, ассоциированному способу производства.
Спустя полтора века последовательное утверждение цифровых технологий обеспечивает дальнейшую подготовку перехода к ассоциированному способу производства. Однако при этом упразднение капиталистического способа в его собственных пределах протекает как дальнейшее движение его внутренних противоречий:
– деньги становятся цифровыми деньгами, в которых предельно замаскирована их связь с какими-то реалиями общественного производства. Указанное обстоятельство не только несет в себе угрозу стремительного разрушения всей финансовой структуры современного мира, но и порождает представления о возможности быстро разбогатеть, существуя в депрессивных зонах с разрушенной инфраструктурой и занимаясь созданием («майнингом») криптовалют;
– мир ценных бумаг расширяется настолько, что стоимость представленного ими фиктивного капитала многократно превышает стоимость функционирующего в общественном производстве действительного капитала[89]. Это вызывает в сознании людей иллюзию того, что мнимое доминирует над реальным. Однако периодически повторяющиеся кризисы в движении капиталистического способа производства приводят к коррекции общественной оценки фиктивного капитала и, тем самым, избавляют нас от указанной иллюзии;
– в цифровой экономике раскрытое К. Марксом упразднение капиталистического способа производства в его собственных пределах сопровождается возникновением невиданных ранее возможностей дальнейшего развития производительных сил, которые в руках группы частных лиц могут стать средством монопольной власти над обществом. Такие возможности развития производительных сил нуждаются в адекватных формах общественного контроля, без которых они способны обернуться новыми оковами для общества, например, воплощением хорошо известных идей «цифрового концлагеря». Современный опыт государственно-монополистического регулирования развития экономики и общества в условиях пандемии свидетельствует о «достижениях» в предметном воплощении указанных идей[90];
– в условиях глубокого финансового преобразования капиталистического способа производства и доминирования финансовых рынков над остальными рынками овладение существующей финансовой олигархией контролем над созданием и применением цифровых технологий приводит к уродливой трансформации указанного господствующего слоя общества, проявлениям масштабной безответственности, прожектерства, направлению огромных средств для реализации дорогостоящих, но бессмысленных или вредных для общества проектов, накоплению множества острых проблем общественного развития, не находящих своего разрешения и др. Указанные эффекты наиболее выпукло представлены на периферии развития современного капитализма[91];
– наконец, цифровые технологии ставят под удар казавшееся устойчивым доминирование огромных корпораций. Если на рубеже второго и третьего тысячелетий крупный акционерный капитал абсолютно господствовал в экономике и обществе, то появление качественно новых информационно-коммуникационных возможностей привело к выходу на передний план современного развития относительно небольших и весьма гибких структур, способных привлекать интеллектуальный капитал и создавать инновации. Указанное обстоятельство обусловило приспособление механизмов привлечения инвестиций к потребностям развития субъектов малого и среднего бизнеса, а также обозначило необходимость формированию кластерных структур, ядром которых выступает либо высокотехнологичная крупная корпорация, либо относительно небольшая инновационная структура, обладающая комплексом перспективных идей развития, технологий, компетенций, организационных механизмов и институтов.
Оценивая взаимодействие мнимого и реального в рамках цифровизации экономики и общества современной России, сфокусируем внимание на явном стремлении страны обособиться и двигаться по какому-то собственному пути развития. Осмысливая указанные особенности, необходимо учитывать опору социально-экономической системы России на отношение власти-собственности[92]. Оценим ряд эффектов, возникающих в обществе, опирающемся на власть-собственность, в условиях динамичного развития цифровых технологий. При опоре социально-экономической системы на отношение власти-собственности между властью и народом располагается мощный слой профессиональных слуг доминирующей власти, обеспечивающих потребности государственного управления, поддержания общественного порядка, безопасности, защиты власти и др. В российском обществе слуги власти зачастую перехватывают контроль над ситуацией и право на извлечение соответствующей выгоды у своих хозяев и одновременно превращают жизнь народа в кошмар. Эта серьезная проблема возникла задолго до появления цифровых технологий. Корни ее уходят глубоко в историю. В советский период существовал прочный альянс тех, кто служил правящей партии, зависимому от нее государству и входил в аппарат управления государственных предприятий. Люди, выросшие при советской власти, использовали понятие «номенклатура», которое обозначало привилегированное положение участников этого альянса в обществе.
Парадокс преобразований 90-х годов XX века в России состоял в том, что попытка освободить экономику и общество от засилья «номенклатуры» обернулась ее полным торжеством. Многие ключевые позиции в новой системе общества и наиболее привлекательные приватизируемые активы достались ее представителям, в основном, из молодого поколения, поскольку они обладали наибольшим потенциалом приспособления к изменившимся условиям.
Возвращение России на капиталистический путь развития обозначило новый альянс слуг государства и слуг крупного капитала. Чем выше уровень концентрации капитала и сильнее вертикаль государственной власти, тем больше потребности государства и корпораций в разветвленных и хорошо организованных командах управления. Чем активнее взаимодействие между такими командами, выполняющими функции государственной власти и зависимого от нее крупного капитала, тем больше возможностей для согласования их интересов. Соответственно, тем больше возможностей для совместного участия в скрытом перераспределении общественного богатства. Отметим, что в условиях затяжной пандемии этот процесс обеспечил дальнейшую имущественную поляризацию российского общества[93].
При этом доминирование власти над собственностью, выражающееся, в частности, в контроле российской власти над крупным капиталом, дает возможность определить все команды управления в качестве слуг власти, из чего мы и будем исходить далее. В условиях глубоких технологических сдвигов, к которым относится и развитие цифровых технологий, прочное согласование интересов участников команд государственного и корпоративного управления для извлечения выгоды от использования функций государства и функций крупного капитала создает основу для формирования особого системного
