человеческой любви, я стала искать и нашла бесконечно огромную — Божью.
И теперь, например, я понимаю — зачем ждать жалости от тех, кто не умеет жалеть? Любви от тех, кто не понимает как это — любить?.. Понимания от тех, кто не может понимать? Это всё равно что мечтать о куске хлеба от тех, кто совсем не умеет печь хлеб. От тех, у кого даже ингридиентов для него нужных нет. Ну может быть ты однажды что-нибудь у них и получишь… И то — только после долгих лет упрашиваний и постоянно лелеемых тобою надежд. Но что же ты получишь?.. Разве же это будет хороший и вкусный хлеб?.. Это будет в лучшем случае несъедобная сгоревшая до угольков подошва… Если она вообще будет. И они почти не виноваты в том, что именно Вам они не дали любви. Они виноваты и гораздо больше виноваты в том, что совсем не старались, ни для кого совсем, выучиться печь… Ни для кого не старались собрать нужные ингредиенты в своей душе — те качества собрать и то наполнение, из которых в какой-то момент может родиться прекрасное чувство к кому-нибудь другому. Находящемуся за её пределами. И их можно за это ещё и пожалеть, ведь они в таком случае не могут и для себя испечь хоть и маленькой самой краюшки. Они не могут. Вы же, что ждёте от них любви или жалости — вы счастливее, хотя и кажется, что именно Вы страдаете. Но Вы-то знаете, чего Вы хотите. Вы знаете и понимаете, какой нужен Вам истинный хлеб. И Вы сможете его испечь сами для себя, если захотите и перестанете наконец ждать его от других. У Вас есть рецепт, а у них — нет…
— Но есть ведь, должно быть, очень много тех, кто всё… собственно… умеет?.. В мире. Нашем.
— Возможно. Должно быть. Мне очень бы даже хотелось думать что это именно так. Ведь тогда — это было бы просто прекрасно!.. Но мне теперь нет смысла искать таких людей для собственного блага. Прекрасно было бы познакомиться с ними и знать, что такие люди в мире есть. Но что я уж точно должна бы теперь делать — так это учиться как можно лучше у моего Отца тому, как мне и самой любить и понимать и… Ну, Вы понимаете. Он — самый лучший учитель, ведь именно Он и создал все эти умения… Он владеет этими умениями в совершенстве — лучше всех!.. И именно у Него мне стоит перенимать это прекрасное искусство, и суметь, по возможности, когда у меня попросят хлеба, его испечь. Вы понимаете?.. Гораздо лучше уметь самому родить внутри себя любовь и прекрасное, нужное отношение, чем ждать его от остальных людей. И даже если это твое отношение, твою любовь не примут… не захотят её приянять… Так ты и сам уже получил многое от того, что пытался её создать. Это как с подарком — готовишь ты его другому, а радость чувствуешь и сам. Ведь так получается, что… Мы, все и каждый — как будто бы ходим с полными канистрами воды в руках, а между тем — мы все жаждем… Мы остаемся не напившимися, как будто бы вокруг нас нет ни капли воды. А всё дело в том, что наша вода — наш внутренний мир — она, понимаете, она… Нами предназначается лишь для кого-то другого. Мы сами её предназначили только лишь для других… И она так и остаётся чьей-то, но не нашей собственной… По крайней мере, пока мы наконец не додумаемся, что это так. Мы всё стараемся объяснить его хоть кому-то, кому-то передать… Кого-то в него пригласить, и зазвать. Как будто бы без него у нас нет своего мира.
Это — как в дом: ты делаешь его, вроде бы, для себя — и чтобы самому в нём жить, но настоящая-то жизнь в нем начинается тогда, когда ты пригласишь кого-нибудь в гости… Так ты тогда и начнёшь сразу прибирать, и украшать, и готовить… И вот тогда-то у тебя и появляется такое дикое желание создавать в твоём уют — намного большее, чем для себя самого. Сам ты живёшь в этом доме, и вроде бы, никаких приготовлений и не делаешь… Мы очень ценим гостей. И если они вдруг уходят, то кажется — что и весь дом пошатнулся и пополам треснул. На время. Потом берешься вновь восстанавливать… И особенно рьяно — если ты вдруг поймёшь, что вот — кто-то ещё может зайти в гости. А так — нет…
Мы еще помолчали. Что это мы часто так стали вдруг молчать?
— А Вы… Скажите, Вы знаете свои координаты?.. Ну, то есть — этого дома?
— Я его всегда могу найти. Везде. Даже и без карты.
— Но, Вы можете по карте посмотреть или… Или подождите. Приборы определения геолокации ведь есть!.. Что же я!.. И зачем я ходил вообще в отделение картографии, когда у меня есть свой… Мог и тогда посмотреть… Но… Но я и не помнил что он есть у меня… Ну, да ладно.
Я достал из внутреннего кармана свой приборчик для определения геолокации и сам себе не верил, что он у меня есть. Я теперь ясно понимал, что он у меня есть… Но я не знал этого до того. Мне казалось… Это как с шарфом и тем хлебом и Таней… А кто она?.. Я так и не вспомнил. Я только помню, что она моя.
— Вот, вот… — сказал я уже ей. Але. — Вот… Координаты… Подайте мне компас. Да — это всё те же, что и были на нём до того… И прибор… Да, он показывает их же. Мы с Вами, как будто бы по тому же адресу, что и…
— И заброшенный завод?..
— Да…
— Это следовало предвидеть. Ведь приборы — они определяют расположение относительно земли, а не неба. По признаку — вправо или влево, вперёд или назад. Но не в вверх или вниз.
Сложно сказать, какие круглые у меня стали глаза. Я не знал, что сказать.
— Сегодня страшная метель! — сказал я наконец, не зная, о чём бы завести разговор.
— Да, да… И не говорите!..
— Просто как стена в воздухе. Белая. Да и мороз!.. — вздохнул Женя ещё подумав.
— Да, да… Сказочное время! — довольно улыбнулась девушка, снова разливая чай по чашкам.
— Да уж!.. В такую сказку и попадать страшно!.. Брр-рр!..
Девушка улыбаясь пожала плечами.
— А мне даже
