Маленький индеец опустился на корточки в проходе между кресел. Казалось, он не слышит, как горячо хлопают ему в ладоши. А микрофоном на трибуне овладел депутат Сиропчик.
- О чем мы говорим?! О чем турусы на колесам разводим?! - запыхтел он сердито. - Вот уж действительно - язык без костей! Надо думать о том, как накормить страну! А некоторые тут разводят споры: на каком языке кому говорить... Словами сыт не будешь! Соловья баснями не накормишь! Сколько ни говори: "Халва, халва!" - во рту слаще не станет! На каком языке сахар ни назови - сахаром он и останется. И больше его от этого не будет. Разве в словах дело? Я бы все языки затвердил, если бы от этого еды стало больше! Эти разговоры о языке только мешают дел у... Ой, что я должен был еще сказать?! Вспомнил: надо искать общий язык. А его и искать не надо. Он уже есть - это тарабарский. Тут я целиком поддерживаю депутата Незнайку. А если уж и учить, то не иначе, как волшебные слова - от которых все желания сбываются!
- Позор! - закричали Сиропчику из зала.
Но он даже не покраснел.
- Не хотите сладкой жизни - и не надо! - показал он кулак. - Скоро мы с вами на другом языке поговорим! Пожалеете, но поздно будет! От голода и холода подохнете!
- Товарищи депутаты! - вмешался председатель. - Прошу без угроз и оскорблений. Слово предоставляется Лотылько - депутату от северных народов!
- Я - Лотылько, летающий человек. Я - эвенкиец, но мне в свою защиту поручили выступить все народы Севера, - голос Лотылько был спокоен. Глаза его были закрыты. А из-под сомкнутых век медленно катились крупные слезы. - Когда-то я смастерил крылья. Но человек по имени Тэвэнтэй украл их у меня. Тогда я смастерил себе новые крылья. И улетел от плохого человека. Новые крылья у меня отобрал товарищ Бармалей. Он сказал: "Человек с крыльями - бессмертен. А люди должны умирать". Пришли деревянные солдаты. Сломали крылья. А меня заставили копать себе могилу. Потом они меня убили и зарыли в ней. А сказителей и шаманов заставили рассказывать сказки не про меня, а про великого Бармалея. Будто это он умел летать на крыльях. Бармалей требовал сказок - он сам хотел быть бессмертным. Вот почему сказочников, которые помнили Лотылько, деревянные солдаты убивали. Но началась Перестройка. Вспомнили обо мне, и я ожил. И снова смастерил себе крылья. И поднялся на них над нашими народами, над землями Севера и увидел, что с ними сделал Бармалей и его подручные. И заплакал. Я прилетел сюда, чтобы сказать: родные языки - это крылья народов. Родной язык - это и есть тот волшебный язык, который способен всем дать еду, от волшебных слов которого даже самая суровая земля Севера становится щедрой и добро й... Родной язык - это защитник земли. Всего, что на ней, под ней, над ней...
Лотылько говорил негромко. Но в зале было еще тише. Будто поняли все, что крылатому человеку легче молчать, чем говорить. Оттого, что маленькое горе - кричит. А большое - молчит. И охватил всех стыд и страх. Даже тех, кто сам не был ни в чем виноват.
- След от гусеницы трактора в тундре не зарастает десять лет. Но след, который оставили чужие люди в сердце моего народа - не зарастет никогда. Они пробили грудь нашей матери-земли и пили ее черную кровь нефть. Они вырубали наши леса. Они отравляли наши реки. Они уничтожили наши пастбища. Они убивали наших олешков. "Это нужно для государства!" говорили они. И земля отказалась нас кормить, как она кормила нас тысячи лет. Но потом они сделали еще большее зло и убивали наши языки. Они отнимали наших детей. Они учили наших детей чужим языкам и обычаям. А нам их учить не давали. Дети жили отдельно от нас. Когда же они возвращались, то мы им были чужими. Дети забывали нас. Они забывали свой язык, свою землю. Что же это за государство, которому понадобились наши дети, спрашиваю теперь я? Мы могли говорить с огнем, с рекой, с рыбой, лесом, медведем... А наши дети уже не могут. Они забыли язык своей земли. Они не знают, что и как на ней назвать. Нам говорили: так надо государству. Это были волшебные слова: ими творились сказочные преступления. А мы верили. Боялись. И молчали. Теперь пришло время говорить. Я спрашиваю: какой народ мог позволить так надругаться над собой? Над своим языком? Над своей землей? И отвечаю: одураченный. Мне скажут: Лотылько, ты любишь свой народ и не любишь другие. Это неправда. Приходите на нашу землю. Живите добрыми соседями. Но учите наш язык - язык наших обычаев, язык нашей мудрости жить на земле Севера и никогда не бояться голода. Потому что я знаю: человек, который не хочет знать языка земли, - хочет ее ограбить. Он пришел ненадолго - обворует ее и уйдет. А тот, кто принял обычай земли, кто познал ее язык, кто с ней сроднился навеки - тот будет ее беречь и защищать. Уважайте. Возрождайте родные языки. И родные языки будут защищать земли от больших бандитов, которые говорят волшебные слова "так нужно государству" и отнимают у земли ее детей, богатства, жизнь. Почему нефть жителям арабских сказочных стран принесла одни блага, а народам Севера - одни беды? Потому, что арабы - хозяева своих богатств. А народы Севера - нет. Их ограбили под видом братства. И заставляют молчать, лишая языков. Это ответ Лотылько депутату Сиропчику.
- Включите микрофон в зале! - распорядился Иванушка-дурачок, когда Лотылько закончил мысль.
- Хочу дать справку, - блестя очками, обратился к депутатам и детям Знайка. - Предостережения депутата Лотылько научно обоснованы. Утрата языка действительно может привести к голоду. Колонизаторы в Африке хотели переучить туземное население жить по-своему. Они взялись изживать местные языки. А с ними заодно изжили и культуру земледелия, и секреты хозяйствования на африканских землях. И земля, которую кое-где африканцы разучились обрабатывать по-старинке, отказалась кормить население так, как раньше. Бесценный опыт был утрачен вместе с языками, на которых существовал и передавался. Теперь продукты в эти страны нужно завозить... Как видим, связь между словом и едой существует!
Едва Знайка успел выговорить последнее слово, как микрофон у него из рук выхватил Незнайка.
- Чепуха какая-то на постном масле получается! - заорал он. По-вашему, если я захочу пожить среди бульбожеров, то по-бульбожерски должен говорит? А если среди хапоедов, то по-хапоедски?!
- Разумеется! - подскочили к нему два вихрастых натоптыша - депутаты от бульбожеров и хапоедов. - Если в гости пожалуешь - то общий язык найдется. Милости просим! А если надолго жить - учи язык обязательно.
- Не знаю я ваших языков! И знать не хочу! - показал им Незнайка свой депутатский язык. - Говорите сами на моем языке. А то какое же это братство народов? А если вы против братства и будете меня заставлять на своем языке долдонить, я позову на защиту деревянных солдат. Уж тогда не обрадуетесь! Они вам мало того, что все уши пообъедают, так еще и в каждом доме деревянных солдатиков настрогают полну горницу. С такими деревянными кудряшками. Уж вы и поплачете тогда. Да поздно будет! Слезами горю не поможешь. Депутат Незнайка слезам не верит!
Пока Незнайка хулиганил у микрофона, путь на трибуну грудью в фанерном бушлате прокладывал себе в очереди депутатов деревянный солдат.
- Елки зеленые! - начал он. - В какое же положение вы ставите деревянных солдат? Вы об этом подумали? Что-то в последнее время участились нападки на армию - любимое детище Страны Дураков. Как только требуется древесина для новых солдат, то и дело слышишь: мол, пускай наши дубы и буки, клены и ясени на родной земле послужат. Там от ветра защитят, там от оврагов, там воде глубоко в землю уйти не дадут... Спору нет - и это надо делать. Но почему каждый о себе печется прежде, чем об армии? Нет, это надо искоренять решительным образом! Ведь армия - защитница братства народов. Только на ней это братство и держится. А то некоторые взяли за моду так рассуждать: пусть, мол, крепкие деревья и леса послужат на своей земле, там, где их корни. Но у нашей армии нет корней! Она, как перекатиполе, по всей стране мотается и защищает братство от разных коренных народов! Если я даже что-то не то говорю, то вы меня понимаете. Армия освобождает древесину от всяких корней. И поэтому мне кажется, что нам необходимо решительно бороться с любыми интересами коренного населения... В том числе - и с коренными языками. Как ненужными для армии.
Зал загудел. Деревянного солдата попросили покинуть трибуну. Но если бы на него даже двинулись танки, деревянный солдат все равно трибуны не покинул бы. Он занял ее, как огневую позицию. И решил удерживать до победы.
- Интересы армии и народа всегда совпадали, - рявкал он. - Что было нужно армии, то было нужно и народу. Армии не нужны национальные языки. Армия деревянных солдат - армия-освободительница. Она от языков народы освободила. Значит, не нужны они и народам. А тут я слышу какие-то вражеские голоса. Вместо закона о языках предлагаю принять другой закон: превратить всю страну в армию и гонять с места на место, пока все народы и земли не перемешаются. Пока все не поймут: родина там, где армия. И такую родину мы дружно будем защищать от любого коренного населения. Мы его с корнями выдернем. А заодно решим и языковую проблему.
