Экипаж корабля: 599 человек кадрового состава, 126 человек школы унтер-офицеров, 128 человек 6-й роты 50-го Белостокского полка.
В рождественские праздники для матросов на кораблях устраивали увеселения, игры, кинематограф, традиционные спектакли собственной художественной самодеятельности, на которых присутствовали посол М.Н. Гире, представители посольства и русской колонии в Константинополе. Неудачи мирных переговоров воюющих сторон заставляли усиливать боеготовность кораблей. На “Ростиславе”, перешедшем на 3-часовую готовность, на ночь в башнях 254-мм орудий загружали зарядные столы, усиливали наблюдения за берегом и рейдом. Запасы угля постоянно поддерживали с помощью приходящего из Мариуполя парохода “Батум”.
Начавшиеся 20 февраля 1913 г. юбилейные дни 300-летия дома Романовых отметили торжественной панихидой и флагами расцвечивания, поднятыми на следующий день на всех кораблях международной эскадры, а вечером иллюминацией. Салют, не допускавшийся режимом проливов, в порядке исключения произвела турецкая яхта “Эртогрул”. Приемы, визиты, спектакли, танцы и увеселения продолжались три дня.
По возвращении в Севастополь “Ростислав” попал прямо ко второму этапу переместившихся в Крым торжеств 300-летия. Очарование и красота вечнозеленой южной природы и сияющий в ней своим естественным белым камнем, свободно раскинувшийся по приморским холмам, долинам и бухтам город Севастополь, великолепие гаваней, лучших из созданных природой, и величественность воспетого Айвазовским моря – как эффектно смотрелся у его берегов парадный строй боевых кораблей, столь впечатляюще было зрелище праздника. В этом городе и в этой бухте, где все дышало вечностью, говорили и руины Херсонеса, и камни Карантинной гавани, так успокоительно было думать, что столь же вечными будут и Россия, и флот, и династия.
Праздник, начавшийся утром 9 августа салютом с кораблей показавшемуся из туннеля царскому поезду, охватил весь город и флот. В числе первых в тот же день удостоился “Ростислав” чести принять на своей палубе императора Николая II.
Зачисленный 6 августа в состав Учебного отрада, корабль с 4 по 20 сентября провел в кавказском плавании с учениками Черноморской учебной команды строевых унтер-офицеров. По радиовызову командующего морскими силами корабли вернулись в Севастополь и вместе с “Синопом” и “Георгием Победоносцем” 25-28 сентября участвовали в больших маневрах флота.
4 октября вместе с флотом “Ростислав” на Ялтинском рейде участвует в торжествах тезоименитства девятилетнего наследника российского престола государя и великого князя Алексея Александровича. Салютом и иллюминацией флот украшал торжества в Ливадийском дворце. Наследник 300-летней династии, августейшее семейство, верноподданный флот – и последний год мира оставался для незыблемых, казалось, династии, империи и России…
Обостренность обстановки на Балканах, взорвавшихся второй и теперь уже межславянской войной, усилившееся германское проникновение в Турцию, упорные слухи об усилении ее флота приобретаемыми на Западе дредноутами заставляли держать Черноморский флот в постоянном напряжении.
Только в октябре 1913 г., проведя в непрерывной кампании (впервые корабли на зимнее время не зачислялись в вооруженный резерв) больше года и выполнив насыщенную как никогда программу боевой подготовки, приступили к ремонту. Тогда только и пришло время обновления и для “Ростислава”. 8 октября он был зачислен в вооруженный резерв, провел в море испытания главных механизмов и приступил к ремонту, который планировалось начать сразу по возвращении из Константинополя. Вместе с полным ремонтом машин и котлов (замена их, как это позволяли делать более компактные водотрубные, практически исключалась) шла переборка башенных установок с обновленными 254-мм орудиями, установка прицелов Металлического завода, комендорских рубок.
На верхней палубе меняли износившийся деревянный настил (стелившийся поверх металлической палубы), снаружи борта шла работа по установке возвращавшихся снова в вооружение корабля противоторпедных сетей. 16 декабря работы продолжили в Алексеевском сухом доке. 1 января 1914 г. закончили работы и из вооруженного резерва перешли на береговое паровое отопление, позволявшее при необходимости ускорить ввод корабля в строй. В апреле “Ростислав” и “Синоп” образовали резервную бригаду линейных кораблей. В условиях продолжавшейся нестабильности и неготовности строившихся дредноутов типа “Императрица Мария” приходилось закрывать глаза на чистоту науки и готовить к бригадной стрельбе корабли с мало совместимой разнокалиберной артиллерией (“Синоп” после модернизации свои устарелые 305-мм пушки сменил на современные 203-мм в палубных установках).
В сентябре 1914 г. эта резервная бригада с присоединением к ней “Трех Святителей” была переформирована во 2-ю бригаду линейных кораблей. 1-ю бригаду образовали “Пантелеймон”, “Евстафий” и “Иоанн Златоуст”. “Ростиславом” в 1912-1914 гг. командовал капитан 1 ранга М.П. Саблин, которого в исходе войны судьба сделает последним командующим еще сохранявшего боеспособность и еще не расколотого смутой – не белого и не красного Черноморского флота.
В Константинополе. 1912 г.
6. В войне
Превратности судьбы, уже не раз выделявшие “Ростислав” среди других кораблей и готовившие совсем уже нестандартное завершение службы, назначили ему особую роль и в мировой войне – первого линейного корабля, начавшего боевые действия у берегов противника. 6 ноября 1914 г. “Ростислав” и “Кагул” под прикрытием державшегося мористее флота провели обстрел сооружений Зунгулдака – центра Угольного района, снабжавшего углем чуть или не всю Турцию, а главное – весь ее флот. С началом войны он стал одним из главнейших объектов боевой деятельности Черноморского флота, державшего его практически в постоянной блокаде. Обстрел был второй задачей флота в первом его большом походе к Босфору, где сопровождавшие его новые (класса “Новик”) нефтяные эсминцы 4 ноября выставили первое минное заграждению.
Символично и участие в этой стрельбе “Кагула” – корабля, который недавно, каких-то 9 лет назад, под названием “Очаков” противостоял “Ростиславу” на Севастопольском рейде. Теперь же они, словно продолжая свой исторический спор, дружно обрушивали на турецкий берег свои снаряды. Этот огонь (выпущенные 25 254-мм и 226 152-мм снарядов обратили порт в сплошное пожарище) был ответом флота на разбойное, положившее начало войне нападение германо-турецких кораблей на русские порты, суда и корабли 29 октября 1914 г. Люди на кораблях, как повторяем мы и сегодня, выполняли свой долг, но сколь мало было смысла и нравственности в этом расстреле города и порта, который еще в марте дружески принимал заходившие сюда с визитом “Ростислав” и “Кагул”. Турки, помимо своей воли втянутые в войну коварством и провокациями Вильгельма И, русские, четыре года бившие турок, а в исходе войны потерявшие не только плоды своих побед, но и флот и родину – столь горьким оказался итог так блестяще начатых действий Черноморского флота…
Да, флот был не тот, что при Цусиме, и великолепный германо-турецкий “Гебен” (перекрещенный на турецкий манер в “Явуз-султан Селим”) при всем своем техническом превосходстве не рисковал ввязываться в продолжительный бой с устарелыми русскими кораблями. Первым же ему уроком была встреча у мыса Сарыч 5 ноября 1914 г., когда наш флот возвращался из похода в Севастополь и столкнулся с противником почти лоб в лоб.
Шедшие впереди дозорные крейсера предупредили о приближении обнаруженного ими “Гебена”, да и сам он выдал себя радиопереговорами с сопровождавшим его “Бреслау”. Корабли, еще не видя друг друга (сильная мгла затрудняла видимость), стремительно сближались. В напряженном ожидании – от головного “Евстафия” до концевого “Ростислава” – все замерло на русской эскадре. Наконец-то пришло время дать отпор налетчикам на русские берега, проверить в бою столь тщательно отрабатывавшуюся Черноморским флотом систему централизованной стрельбы.
С большим вниманием всматривались вокруг на “Ростиславе” – здесь не по справочникам и фотографиям, а воочию – “весомо, грубо, зримо” представляли себе, что это такое – линейный крейсер “Гебен”, так поразивший вначале своим непривычно длинным приземистым корпусом, двумя мощными дымовыми труба- . ми и мрачно смотревшими выстроившимися одна за другой башнями главного калибра. Что мог этой мощи противопоставить устарелый линейный корабль “Ростислав”? Четыре пушки (и калибром меньше, чем у “Гебена”!) в двух удаленных одна от другой башнях да надежду на выучку комендоров и искусство управляющего огнем в отработанной бригадной стрельбе. Но “Гебен” мог появиться и с кормы, и тогда концевому “Ростиславу” предстояло тяжкое неравное единоборство.
