вниз крохотная фигура летчика. Это был Нестеров, выбросившийся из разбитого самолета. Парашюта наша авиация еще не знала; читатель вряд ли в состоянии представить себе ужас, который охватил всех нас, следивших за воздушным боем, когда мы увидели славного нашего летчика, камнем падавшего вниз».
Константин Арцеулов. Таран вражеского самолета самолетом П. Нестерова. 1914 год
ЭТО ИНТЕРЕСНО
Самым успешным летчиком-истребителем Первой мировой войны был Манфред Альбрехт фон Рихтгофен (1892–1918). Он имел прозвище «Красный Барон» (Der Rote Baron) и сбил 82 самолета противника – больше, чем любой другой пилот на этой войне. Он погиб 21 апреля 1918 года после того, как его смертельно ранили в бою над холмами Морланкур, в районе реки Соммы. Получив пулю в грудную клетку, он немедленно приземлился, и его «Фоккер» не был поврежден при посадке. Считается, что немецкий ас умер через несколько секунд после того, как к нему подбежали австрийские солдаты, и что перед смертью он успел сказать несколько слов, из которых разобрали только «капут». А вот у союзников самым успешным летчиком-истребителем был француз Рене-Поль Фонк (1894–1953). Он сбил 75 вражеских самолетов. Это официальные данные, хотя сам Фонк утверждал, что их было 127. В любом случае, это выдающееся достижение, учитывая тот факт, что в воздушных боях он фактически участвовал только в последние два года войны.
Прорыв трех русских армий создал опасность удара в тыл австро-венгерским войскам, и они начали общий отход за реку Сан. Преследуя их, российские войска продвинулись вперед на 200 километров и к 8 (21) сентября блокировали крепость Перемышль.
Тем не менее австро-венгерским войскам удалось избежать окружения в Галиции. Паводок на реке Сан и прибытие на реку Висла 9-й немецкой армии вынудили российское командование прекратить наступление.
В ходе Галицийской операции росссийские войска заняли Галицию и часть австрийской территории Польши, создав угрозу вторжения в Венгрию и Силезию. Помимо этого, разгром австро-венгерских войск свел на нет успехи Германии в Восточной Пруссии, а также отвлек силы Австро-Венгрии от Сербии.
Главный союзник Германии надолго утратил боеспособность, и Германия была вынуждена, как уже говорилось выше, направить крупные силы для оказания поддержки.
Потери российских войск составили 250 000 человек убитыми и ранеными, австро-венгерских войск – 325 000 человек (в том числе до 100 000 пленными). Кроме того, они потеряли около 400 орудий, ставших трофеями русских.
И самое главное – австро-венгерская армия после поражения в Галиции потеряла способность проводить крупные наступательные операции. Впрочем, развить достигнутый успех у России не вышло по причине отсутствия стратегических резервов у Юго-Западного фронта. Однако Австро-Венгрия фактически вышла из войны, и от полного разгрома империю спасла только помощь Германии, которая была вынуждена перебросить в Галицию дополнительные дивизии.
Уничтожение русской армии в Восточной Пруссии
Русская армия вела интенсивные бои по двум направлениям. И если в сражениях с австро-венгерскими войсками в Галиции все складывалось достаточно успешно, то в Восточной Пруссии дела обстояли значительно хуже. Войска Северо-Западного фронта, начальство над которым было доверено не самому выдающемуся полководцу генералу Я. Г. Жилинскому, сначала вели наступление.
Фронт состоял из 1-й армии генерала П. К. Ренненкампфа и 2-й армии генерала А. В. Самсонова. Некоторые историки считают, что эти два военачальника поругались еще на Русско-японской войне (там их конфликт якобы даже закончился пощечиной). В любом случае, о нормальном взаимодействии между ними не могло быть и речи, и даже удивительно, что главнокомандующий великий князь Николай Николаевич не придал этому фактору особого значения.
Германский Генштаб, узнав о русском вторжении, был крайне озабочен. Особенно неприятными были известия о том, что немецкие войска 20 августа 1914 года потерпели поражение в столкновении с генералом Ренненкампфом при Гумбиннене, а командующий немецкой 8-й армией Максимилиан фон Притвиц принял решение отступать за Вислу. Угрозу представлял и генерал Самсонов со своей 2-й армией. Ситуация складывалась критическая.
Очень немногие слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русские контратаки 3-го корпуса, тяжелые потери <…> вызвали в 8-й армии панику, она покинула поле сражения, оставив своих убитых и раненых, она признала факт, что была подавлена мощью России.
УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ, британский политический деятель
Чтобы исправить неблагоприятно складывающуюся ситуацию на Восточном фронте, немцы вынужденно перебросили часть войск с Западного фронта. При этом их Генштаб сместил командующего 8-й армии и его начальника штаба, назначив на их места Пауля фон Гинденбурга и Эриха Людендорфа (забегая вперед, скажем, что именно этим двум генералам суждено будет стать главными немецкими героями Первой мировой войны).
Генштаб требовал от генералов решительных мер по отражению русского наступления. Те сразу приступили к работе. Важную роль в разработке плана сыграл Максимилиан Гофман – малоизвестный тогда, но чрезвычайно эффективный штабист, имя которого прогремит на весь мир в ходе переговоров 1918 года в Брест-Литовске.
Было принято решение перебросить по железной дороге через Кенигсберг главные силы 8-й армии против 2-й армии А. В. Самсонова и попытаться разгромить ее прежде, чем она соединится с частями 1-й армии П. К. Ренненкампфа.
Александр Самсонов. 1914 год.
Надо сказать, что русские командиры сами сделали все для того, чтобы общая картина в Восточной Пруссии из почти критической для немцев трансформировалась во вполне благоприятную. К так называемой «самсоновской катастрофе» привел целый ряд просчетов, допущенных как самим командующим, так и его штабом. В руководстве 2-й армии ошибочно приняли маневр частей немецкой 8-й армии за отступление за Вислу. Уже предвкушая скорый разгром противника, генерал Самсонов убедил командование фронта в необходимости преследования.
Самсоновские войска и 1-я армия генерала Ренненкампфа бросились за «отходящими» немцами, но по расходящимся направлениям. В результате между ними образовалась внушительная брешь в 125 километров. Самоуверенность русских генералов обошлась войскам непозволительно дорого. По сути, А. В. Самсонов сам повел своих солдат и офицеров в капкан. Пользуясь удаленностью 2-й армии от армии генерала Ренненкампфа, Гинденбург и Людендорф увидели возможность для нанесения фланговых ударов.
Гуго Фогель. Пауль фон Гинденбург и Эрих Людендорф. Ок.1917 года
Понятно, что никакого «котла» не получилось бы, да и план немцев терял бы актуальность в случае прихода войск Ренненкампфа на выручку своему давнему сослуживцу. Но тут сыграл свою решающую роль давний разлад между двумя русскими генералами. И что удивительно, немецкое командование знало об этом, на что и сделало ставку (о ссоре Самсонова и Ренненкампфа рассказал генерал Максимилиан Гофман, служивший во время боевых действий на Дальнем Востоке немецким наблюдателем при японской армии). Вряд ли он лично видел драку генералов, но в решающие августовские дни 1914 года именно он доложил Гинденбургу и Людендорфу, что Ренненкампф вряд ли будет сильно спешить на помощь Самсонову.
Генерал Гофман потом вспоминал:
«Генерал Самсонов дал своей армии приказ
