— Это естественно, тем более что он старше тебя. Кроме того, я ему сказал… — Тут Джордж запнулся и густо покраснел.
Полина подозрительно посмотрела на воздыхателя.
— Надеюсь, ты не додумался ему сказать, что я твоя девушка?
Он начал возиться со своей трубкой, которая как раз погасла.
— Джордж?
— Ну… ты понимаешь…
— Но ты не имел никакого права так говорить! — возмущенно воскликнула Полина.
— Я так, на всякий случай сказал, — оправдывался Джордж. — Просто, чтобы ему не приходили в голову всякие там мысли!
— Но ты же сам сказал только что, что я для него всего лишь вчерашняя школьница, — напомнила она, чувствуя, как опять краснеет. — А ему, по твоим же словам, нравятся опытные светские львицы.
— Да… но соседство может сыграть злую шутку, знаешь, — промямлил тот. — Или Виола вдруг взбрыкнет — а это с ней часто случается, — и он начнет оглядываться по сторонам в поисках женского участия. Все это, — Джордж сделал широкий жест, охватывающий комнату, восходящую луну в незашторенном окне, листья дикого винограда, резными силуэтами черневшие на фоне ее серебристого диска, — создает вполне романтическую обстановку, а твое хорошенькое личико, дорогая, — прекрасный соблазн поиграть в нимф и пастушков. Никогда не забывай, что он только играет, и не теряй головы, тем более — сердца. В любом случае я и сам за ним буду присматривать. Я бы не вынес, если бы тебя обидели, Лина.
— Милый Джордж, — сказала девушка весело и легко, — ты говоришь совершеннейшую чепуху. Я даже представить себе не могу, чтобы я увлеклась Энтони Маршем. Он… он такой весь прилизанный! Ты гораздо больше в моем вкусе. Но за предупреждение — спасибо.
Полина с облегчением вздохнула, увидев полное блаженство на лице Бартона, хотя сердце ее щемило: на деле все это было не совсем так. Ни за что на свете она не полюбит Джорджа, а в последнее время у нее появилось тревожное ощущение, что она вполне может поддаться чарам Энтони. Конечно, это нелепо, ведь она его ненавидит всей душой, но нельзя забывать, что ненависть — это только обратная сторона любви, и какие бы чувства Полина ни испытывала к нему, в любом случае она уже не равнодушна к Энтони.
* * *
Энтони вернулся в усадьбу не один, а привез с собой друга, и Полина их почти не видела. Заботы и хлопоты, вызванные приездом гостей, тетя Марион взяла на себя, но молодые люди почти не бывали дома, каждый день уезжая куда-то на «ягуаре». Полина, когда ей случалось заходить в дом, невольно прислушивалась к звукам голоса Энтони и злилась на себя за то, что испытывала разочарование, если ей не удавалось увидеть его высокую фигуру.
Две недели спустя мистер Марш приехал один и спросил, не может ли он пригласить на обед все семейство. На этот раз тете Марион уже не пришлось намекать Полине, чтобы она переоделась в свое праздничное зеленое платье. За обедом Энтони был изысканно вежлив и мил, как обычно, но, казалось, мысли его витали далеко, и, когда Линетт повторила какой-то вопрос, он извинился.
— Простите, задумался.
— О Лондоне? — спросила Линетт.
— Нет. Я думаю о Томасе Спринге из Тавернхэма. Мой друг, с которым вы познакомились в прошлые выходные, совершенно очарован деревушкой. Такое живописное место, не правда ли?
Так вот куда они все время ездили!
— Похоже, я заварила какую-то кашу, — заметила тетя Марион.
— Да, мисс Торн, это верно, — серьезно подтвердил Энтони. — Пока не могу сообщить вам подробности, но, поверьте, из этого может получиться нечто грандиозное!
Хотя всем членам семьи было страшно любопытно, Полина переменила тему разговора. Она не хотела провоцировать очередную стычку с хозяином, зная, что Тавернхэм — щекотливая, опасная тема. Однако несмотря на то что она твердо решила держать себя в руках и относиться к своему начальнику холодно и отстраненно, в тот же день между ними произошел еще один серьезный разговор. Пегаса как следует не выгуляли, к тому же лошадь очень чувствительна к состоянию своего наездника, а присутствие Энтони всегда приводило Полину в напряжение и нервозность. Все вроде бы шло хорошо, он похвалил ее ведение бухгалтерских записей, сразу несколько учеников внесли ощутимый вклад в кассу школы, работы по реставрации дома шли полным ходом, сад с подстриженными газонами и прополотыми клумбами выглядел опрятным и нарядным, и спасенные от сорняков далии теперь красивыми пестрыми кустиками цвели по всему поместью. Так как у нее выдался свободный часок, Полина решила прогулять Пегаса галопом, чтобы он размялся и успокоился, что не помешало бы и его хозяйке. Наевшись овса, огромное животное пребывало в прекрасном настроении, но вдруг конь ни с того ни с сего проникся страшной неприязнью к садовой тачке, забытой у края дорожки кем-то из рабочих. Никакие уговоры не могли заставить Пегаса пройти мимо этого опасного предмета, который, как он справедливо подозревал, не имел никакого права находиться не на месте. В благородной честной битве конь показал, и достаточно ясно, что может натворить заупрямившееся животное; он вставал на дыбы, а получив удар стеком, брыкался изо всех сил задними ногами, танцевал и делал курветы, закатывал глаза, хрипел и выгибал мощную черную шею, когда Полина натягивала удила. Для стороннего наблюдателя эта сцена была поистине ужасающей, а сторонние наблюдатели были. Энтони как раз спускался вместе с Линетт из розария и, увидев разбушевавшегося Пегаса и то, как хрупкая мальчишеская фигурка никнет к огромной черной спине гигантского коня, побелел как полотно, а Линетт в страхе ухватилась за его рукав.
— Боже, как я всегда боюсь, когда она ездит на нем, — заикаясь проговорила она. — Он слишком крупный и сильный для нее. Когда-нибудь он ее обязательно сбросит.
— Больше она на нем ездить не будет, — мрачно пообещал Энтони.
Пегас решил, что на сегодня протестов достаточно, и вылетел галопом в открытые ворота.
Линетт вздрогнула:
— Что будет, если они встретят машину?
— О, думаю, все будет в порядке, — успокоил ее мистер Марш с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. Он помнил, каково это — встретить на узкой тропе черного Пегаса, которого всего-навсего вели шагом и в поводу!
* * *
Полина вернулась через час с присмиревшей и взмокшей лошадью. Она поставила Пегаса в конюшню, вытерла и, когда он остыл, накормила.
— Ну что, так-то лучше, да, мой мальчик? — спросила она. Конь, которого уже покинул строптивый дух, ткнулся в нее мягким носом и горячо задышал в толстый свитер.
Девушка, уставшая, но успокоенная, вошла в дом и уже собиралась подниматься по лестнице к себе, когда Энтони позвал ее из офиса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
