Грот решил прервать этот неслышимый, но отнюдь не невидимый процесс в самом начале:
— Ну, так что, Валя, вы можете отложить на время вашу работу на точке?
Конечно, это очень странно и даже немного смешно, когда маленькие человеческие страсти разыгрываются на фоне грандиозной тайны мироздания. Впрочем, так было, так есть и, возможно, так будет всегда. Величие и ничтожество события диалектически нерасторжимые.
Загадочны и неожиданны связи между вещами и процессами во Вселенной. И поэтому не так уж нелепо выглядит поведение Вальки в этой истории. Многие его предшественники, натыкаясь на чудо, вели себя не лучше. Грот все это отлично понимал и терпеливо ждал ответа.
— Да, — сказал Валька.
Но когда они возвращались и сидели плечом к плечу в танке, Грот, косясь на спутника, позволил себе небольшое увещевание. Оно носило очень спокойный характер, и даже при желании Валька не смог бы усмотреть в нем обидного намека.
— Есть две разновидности чудес, — сказал Грот. — Одни принадлежат окружающей человека природе, другие создаются самим человеком. Молодые темпераментные люди вроде вас склонны поеувеличивать значение и силу первых и преуменьшать роль вторых. Я хочу сказать, что не следует забывать и о преемственности поколений.
— Не понимаю, — буркнул Валька.
— В примитивном изложении мысль моя сводится к тому, что у нас за спиной слишком большой опыт развития нашей науки и слишком много побед — да, я не стыжусь этого громкого слова — очень много отличных, даже блистательных побед, чтобы мы могли позволить себе нервозность, истеричность, стремление идти вабанк. Так серьезные проблемы не решаются. А что перед нами именно такая проблема, я не сомневаюсь.
Валька заерзал на сиденье.
— Ну хорошо, — сказал он. — Ладно. Но все же что вы о нем думаете? Вы никогда не рассказывали о своей гипотезе.
— Самая вредная гипотеза — это гипотеза преждевременная. Пока что сумма операций подсказывает, что здесь мы имеем дело с изначальным состоянием материи. Именно вначале могла существовать такая субстанция, которую ничто не берет и которая фактически не обладает никакими свойствами.
— Но яйцо обладает абсолютными свойствами! — возразил Валентин.
— А это то же самое, что не иметь свойств. Смысл понятия кончается там, где речь идет о его бесконечности. Я не хотел бы услышать от вас, Валя, торопливые и далеко идущие выводы по поводу нашей беседы…
— Почему же? — Валька решил взять реванш. — Если мы не хотим… простите, не можем ставить с яйцом опыты, которые по той или иной причине считаются опасными, рискованными, то это не значит, что нужно избегать логического эксперимента. Техника безопасности не влияет на игру воображения. И мне очень легко домыслить к тому, что вы сказали, кое-какие свои догадки.
— Какие же?
— Мне понравилось ваше определение состояния яйца как изначального состояния. Мне представляется, что мы имеем дело с протовеществом, из которого рождаются звезды. В яйце сконцентрирована чудовищная энергия. Возможно, ее хватит и не на одну звезду…
— Валя, Валя, остановитесь! Через минуту вы договоритесь до того, что из яйца может возникнуть галактика, а затем и Вселенная. У вас нет оснований для подобных заявлений.
— Конечно, нет. Но я не собирался говорить о том, что может быть с яйцом.
— А напрасно, — заметил Грот, — тогда бы вы ответственнее отнеслись к идее жесткого облучения.
— Может быть. Но меня интересует другое, — упрямо сказал Валька. — Откуда оно появилось — вот в чем дело. Откуда пришло? И куда идет?
Грот неопределенно улыбнулся.
— По-моему, это один из осколков, который остался от первых процессов мироздания. Так же как при атомном взрыве расходуется не вся критическая масса заряда, так и взрыв протовещества должен был разбросать по Вселенной материю, сохраняющую изначальные свойства, — возбужденно заявил Валька.
— Может быть, может быть. Но аналогия — не доказательство.
— Я знаю! — Валька сердито отвернулся.
Примирения не получалось. Как ни хотел Грот подбодрить симпатичного ему человека, он не мог отказаться от привычной роли учителя. Что-то опасное чудилось ему в Валькиных мыслях и чувствах. "Ты сам для себя как яйцо, — беззлобно думал Грот, — не знаешь, чего от тебя и ждать…"
И он был прав. Внешне Валька сохранял спокойствие, но в душе оставался неистовым и непреклонным. Он обдумывал новый эксперимент с яйцом, который должен был показать Гроту, Коханову, Леночке Гларской и вообще всем людям, что такое подвиг в науке.
Дело началось с пустяка. Вернувшись на базу, Валька перерыл все свои записи в лабораторных журналах. Он восстанавливал прошлое шаг за шагом, цифру за цифрой. Сотрудники Грота за это время наработали груду материалов, и Валька понял, что уже отстал, хотя ничего принципиально нового в их работах не находил. На внутренней стороне обложки он прочел чьи-то стихи:
Летучий Голландец мезонных полей,бродячий скиталец бескрайних морей,призрак загадочный бета-распадов!Летит,неуязвим для экспонент,не зная ни преград и ни помех,как будто так оно и надо.Плюет на здравый смысл,на расстоянья.Непостижим, как мысль!И долгождан,как мысЖеланьясквозь туман…
Мотив, который пришел Вальке в голову, когда он читал эти строчки, напоминал известную песню "Не приходи на космодром девчонка" и арию "Подводного неудачника" одновременно, но выходило довольно складно. Валька даже подумал, что это нале обязательно запомнить. Но дальше не выходило. Зато впервые перед его глазами встало заколдованное яйцо и нацеленная на него нейтринная пушка.
Валька даже подпрыгнул от радости. Перед глазами его кружились огромные фиолетовые буквы, которые составляли одно только слово — «нейтрино».
"Какой же я осел! Нейтрино! Конечно же, нейтрино! Неуловимое нейтрино, которое почти не взаимодействует с веществом. Но когда материя столь чудовищно сжата, взаимодействие, несомненно, будет!"
Пританцовывая, он понесся к лифту. Теперь-то он покажет им всем, на что способен Валентин Лавров. Ему представилось, как Грот растроганно разводит руками и отворачивается, чтобы скрыть непрошеные слезы. Олег Коханов держится на заднем плане и завистливо молчит. Открытый и грубоватый Сашка Вернер что есть силы колотит здоровенным кулачищем по спине… А Леночка Гларская… Она смотрит на него расширенными, удивленными глазами, точно видит впервые. А он спокоен и снисходителен. Он подходит к ней…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
