— I’m in a good mood (У меня хорошее настроение).
— Your good mood should not interfere with the interview (Ваше хорошее настроение не должно влиять на ход беседы).
— Работодатель возьмет меня на должность за мои знания, а не за длинные ноги, — отвечаю четко на русском. Уверенно. Глядя в его пронизывающие глаза.
Ай, прохладно что-то становится, словно внезапно окно и дверь открыли. Смотрю по сторонам, вроде не сквозит. Все, надо войти в роль волнующегося специалиста без опыта работы, но у меня складывается ощущение, что я пришла устраиваться на работу в стриптиз-клуб к сестре. Зачем я послушалась Геру? Спор. Чертов спор. Не стоит об этом забывать.
— Why did you choose position of personal assistant? (Почему вы выбрали должность секретаря?).
— I am interested to learn how big corporations run from the inside (Мне нравится изучать компанию изнутри, и лучше всего это сделать с малых ролей).
— Do you prefer to look after big boss all the time? What happened with you being professional advertiser? (Вы хотите все время бегать за большим дяденькой боссом? Как же ваше образование рекламщика?).
— Все великие люди начинают с малого. Вы тоже не сразу на английском заговорили, — перехожу на русский. Когда это я успела?
— Великие люди не надевали юбку-пояс.
— Феликс Владимирович, работодатели не обсуждают дресс-код при приеме на должность…
— Они сразу принимают решение о вашей дальнейшей судьбе в компании, — продолжает за мной.
Сокол не улыбается, не хмурится, в голосе не слышна привычная сталь. Говорит строго, но в то же время спокойно. Хорошо в роль вошел. Еще бы не приставал по поводу моей юбки, было бы шикарно.
— Мои знания важнее дресс-кода, я уже говорила.
— Ваши знания заканчиваются там же, где и длина юбки.
Вот гад! Прицепился-то как к моей одежде! Уже жалею, что послушалась Геру, но деваться все равно некуда. Я сейчас сижу перед ним, не разрываю зрительный контакт, внезапно установленный между нами. Даже улыбаюсь приветливо, несмотря на то, что в глубине души я готова убить этого придирчивого зануду.
— Вы тоже не сразу на английском запиликали, — говорю уже на русском. Плевать, что я задание провалила, это уже ни в какие ворота не лезет.
— Ваша фамилия точно Орлова? Голосистый без дела попугай больше подойдет.
— А ваша фамилия не Тигр? А то Сокол как-то мелковато для вас, — парирую я. Да! Я тоже могу когти показать. Они у меня ух какие! И не смотрите так, будто хотите убить! Не надо! Я первая вонзаю зубы в шею и выпью всю кровь. Я это умею, поверьте на слово.
Звонок с пары раздается внезапно. Фух, как вовремя. Я сейчас, как самоубийца по лезвию бритвы ходила. И выйду. Вместе с ребятами уйду, оставив этого занудного педанта в размышлениях. Так вроде пишут в романах, да? Ребята резко поднимаются со своих мест, я тоже поднимаюсь, все же разговор между нами закончен. Только…
— Орлова, я тебя не отпускал.
Грозный голос крылатого хищника пронзает меня изнутри. Звучит, как приговор для смертника. Мельком смотрю в сочувствующие глаза Димы, замечаю рядом Геру, которая шепчет губами: «Ты справишься!». Ох, надеюсь на это.
Сажусь обратно напротив него. Все выходят из аудитории, мы остаемся совсем одни. Феликс Владимирович встает из-за стола, забирает ключи, запирает дверь на замок.
Глава 13
Страх подступает к горлу, давит на него. Изнутри и снаружи. Душит. Кроме нас никого нет, аудитория пустует. Не слышно даже голосов других студентов за стеной. Не слышно Диму.
Сижу на стуле, совсем не дышу. Вслушиваюсь в звуки его шагов. Один. Второй. Третий. Как там вдох делать? Вроде бы воздух в себя втянуть надо. Как сложно, когда тело неспособно действовать сообща с разумом.
Так, стоп! Яна, какого черта ты нервничаешь? Сокол ничего страшного не сделал. Он просто оставил тебя после занятия. Просто закрыл дверь. Просто сокращает расстояние между вами и…
Зажмуриваю глаза. Улавливаю запах хвои. Свежий такой. Запах детства, когда мы с родителями и Лидой ходили в поход в хвойный лес. Так вкусно. Так маняще. И он так близко. Почти касается меня. Буквально чувствую, как он касается моей спины сильной ладонью. Вот сейчас он сожмет плечо. Сильно-сильно. Развернет меня и…
…Феликс Владимирович садится за свой стол. Снимает очки с серьезного лица, внимательно всматривается в меня колдовскими зелеными глазами. Злыми.
Черт возьми! Кто меня защитит от этого педанта? Димы рядом нет, Геры тоже. Лидка сейчас далеко, буферами занудного препода не задавит.
Мамочка, спаси меня!
— Ты что творишь? — резко спрашивает Сокол. И сейчас он действительно похож на хищную птицу: брови нахмурены, губы сжаты, глаза въедаются в мои, ни на секунду не отпускают.
— Вы о чем?
— Не прикидывайся дурой.
Так, Янка, только не дрожи. Не давай слабину. Не сейчас. Ответь что-то колкое. В твоем стиле. Как ты умеешь. Давай, Яна!
— Я не…
— Ладно Кравец, у нее голова опилками набита, но ты умная девочка, хорошо язык знаешь. Чего дурью маешься?
— Просто…
— Что просто?
Первая разрываю зрительный контакт с насыщенными зелеными глазами и опускаю их в пол. Ну, не совсем в пол, пальцы рассматриваю, свежий маникюрчик, кольцо, которое мне купил Дима в бутике с бижутерией за сто рублей. Обращаю внимание на что угодно, только не на своего куратора.
Он не кричит, нет, но лучше бы его резкий голос прорезался. Да, рев хищника гораздо легче пережить, чем слышать эти стальные нотки, проникающие под кожу и вызывающие стыд. Причем сильный стыд. А все из-за дурацкого спора, из-за дурацкой Барби Кравец. Все из-за моего затронутого чувства справедливости.
Назад дороги нет, только вперед. Поздно жалеть.
— Взрослый мужчина понравился? — разрывает молчание убивающими словами. Убивающими и несправедливыми.
Но это шанс. Шанс на то, что он сейчас подойдет и, как в бразильском сериале, вопьется в мои губы. Шанс на то, что я смогу незаметно достать из кармана платья телефон и сфотографировать нас. Или хотя бы заснять звуки поцелуев на диктофон.
Шанс, который могу использовать в свою пользу, пока Кравец нет в университете, только…
— Нет! Что вы!
Яна, ты дура! Какого черта ты творишь? Тебе же не это нужно было сказать! Чему тебя Гера учила? Нужно было к нему больше подкатывать, больше острить, язвить, больше глазки невинные строить.
Чего теперь сидишь и дрожишь, как зайчик под дождем?
А препод продолжает испепелять глазами. Даже без очков готов в пепел превратить. Чувствуешь, да? А слышишь, как скрипит стул под Соколом, когда поднимается с места? Он что, встал? Сейчас выпустит меня? Или…
Не смею пошевелиться или вообще подать признаки жизни. Все мысли разлетаются в разные стороны. Успеваю перемотать в голове тот момент, когда согласилась на спор, когда поддавалась на уговоры Геры по поводу того или иного плана. И сейчас он здесь…
Феликс Владимирович становится напротив меня. Наклоняется. Близко-близко. Мельком замечаю, какой же он красивый. Без очков, с пушистым веером ресниц, аккуратным носом с небольшой горбинкой, тонкими, но чувственными губами. Маленьких морщин вокруг глаз не видно, брови расслабил и между ними не видна привычная полоска, за которую цеплялась все наше «собеседование». Мужественный. Хоть и злой.
О боже, он что собирается делать? Эй, Сокол, отойди от меня! Слышишь? И…
— Запомни, Орлова, я преподаватель и переводчик высшей категории. За мои услуги крупные компании предлагают большие деньги. Такие, которые тебе и не снились. Я не обращаю внимания на малолетних проституток, мне это неинтересно.
— Я не проститутка! — вскакиваю со своего места. Теперь мы стоим еще ближе.
— Посмотри на себя и повтори это еще раз.
Каждое четко сказанное слово бьет в грудь. По самооценке, по мировоззрению, по сознанию. Он будто ставит задачу уничтожить меня морально. Перестать существовать как личность. Как человек. А я ведь живу. Дышу тем же воздухом, что и он, видит те же парты, что и он.
