– Это Таня. Прекрасная девушка. И моя ученица.
Татьяна ждала, что сейчас для них освободят местечко, чтобы она села, но никто не двинулся. Мужчины плотоядно смотрели на нее, обсуждали друг с другом на своем языке и одобрительно цокали языками.
Мухаммед наклонился и сказал ей прямо в ухо:
– Тебе надо поприветствовать их – сегодня у всех праздник. Потанцуй для моих братьев – порадуй их.
Таня застенчиво улыбнулась.
– Но я не умею танцевать восточных танцев. И вообще никаких.
– Ты не спорь, не спорь, иди, тебе Лейла поможет.
Парень кивнул танцовщице, она тут же подбежала и распевно прокричала:
– Иди сюда, чаровница, я помогу тебе переодеться!
Они встали в маленький проем за шкафом, и Лейла сказала:
– Снимай платье, я переодену тебя в национальную одежду. Ты, конечно, танцевать не умеешь? Так я и думала. Ничего. Сейчас я тебя быстро научу. Двигаешься плавно, делай руками вот так, словно манишь к себе, зазываешь. Когда танцуешь, представляй, что этот танец только для него одного, других в комнате нет. Думай о том, как ты его любишь и как хочешь, чтобы он ласкал тебя. Соблазняй его всеми движениями, но движения должны быть целомудренными, иначе ты испугаешь его. Подрагивай бедрами, ласкай свою грудь, а рот всегда должен быть чуточку приоткрыт – словно ты ждешь его поцелуя. И еще. Ты должна станцевать так, чтобы все мужчины завидовали ему. – Лейла учила Таню тонкостям восточного танца и одновременно одевала ее. Юбка была длинная, блестящая, состоящая из множества тонких полосок, словно бамбуковые шторы. – Играй юбкой, кружись, тогда ножки будут видны, – учила Лейла, набрасывая на Таню разноцветные бусы. Потом надела шапочку с висячим бисером.
– Лейла, а кофточку? – спросила Таня. – Что сверху надеть?
Лейла заторопилась, оправляя юбку и, пряча глаза, быстро ответила:
– Ничего не надо. У тебя очень красивая грудь, просто изумительная! Ты сейчас выйдешь под музыку и станцуешь. Мухаммед будет гордиться тобой. Если он тебя выбрал, значит, ты лучшая! Знаешь, сколько за ним девчонок из ДАСа бегает? Он самый красивый парень в общежитии, цени это, чаровница! Иди же, иди, все ждут.
– Нет, я не пойду, ты что? – в ужасе схватилась за танцовщицу Таня. – Мне стыдно, я не могу! И Мухаммед будет против!
Лейла выскользнула из рук Тани и исчезла. Тут же появился Мухаммед.
Таня стояла нарядная и перепуганная. Она пыталась прикрыть обеими ладонями грудь, увешанную бусами. В своей растерянности она выглядела еще более соблазнительной и сексуальной. Мухаммед сглотнул слюну, жестко взял ее за руку и решительно сказал:
– Ты должна всем доказать, что ты лучшая. Это твой первый урок. Думай обо мне и танцуй для меня. Иди.
Он вывел Таню из-за «ширмы» и подтолкнул на середину комнаты. Сразу зазвучала другая музыка, видимо, Лейла поменяла кассету в магнитофоне. Это была музыка из кинофильма «Эммануэль». Сам фильм был запрещен к показу и считался порнографией, а за распространение кассет можно было угодить в тюрьму. Но музыка к фильму переписывалась, была популярна и узнаваема.
Таня встала посередине комнаты и в нерешительности смотрела только на Мухаммеда. Все мужчины аж задохнулись от восторга. Она была восхитительно хороша. Бело-розовая нежная кожа, темные короткие волосы и зеленые глаза. Тонкая шея, округлые «барские» плечи и умопомрачительная грудь. Такой безупречной красоты, что невозможно было оторвать глаз.
Так мог нарисовать только художник. Но, глядя на Таню, все понимали, что и природа тоже создает совершенство. Ее тип груди можно было назвать «дамские пальчики», по форме винограда. Большие, тяжелые, белые, но соски не были утянуты вниз, а напротив, торчали крутым трамплином, словно заманивали. У Тани, помимо этого очевидного достоинства, было еще одно, которое подчеркивало первое, – великолепная осанка. Поэтому ее груди вызывающе притягивали внимание, хотелось взять их в руки и взвесить.
– Танцуй, девочка, танцуй, красавица, – подбодрил парень в кепке и начал хлопать.
Вслед за ним захлопали и другие.
Таня повела бедрами, как учила Лейла, и начала плавно двигаться. Рука вперед – вбок, другая над головой, под подбородком. Вроде как случайно выставила ножку меж «бамбуковых штор» и медленно провела руками по бедру. Бусы перекатывались от ее движений по груди, и внезапно Таня ощутила возбуждение. Она уже не думала о Мухаммеде и парнях, которые, вытаращившись на нее, нервно покусывали костяшки пальцев. Она думала о том, как она прекрасна, как хороша, что она всем желанна и всеми любима. Она кружилась в танце с упоением, блестящие полоски полностью обнажали ее ноги. Она чуть приседала, изображая руками волны, потом выпрямлялась, брала свои груди в руки, приподнимала их и, облизывая губы розовым язычком, изображала любовную негу. Откуда все взялось, Таня и сама не понимала. Наверно, это жило в ней и давно рвалось на свободу, и только сейчас нашло выход.
Музыка кончилась, народ тяжело выдохнул.
Таня быстро переоделась за шкафом и вышла из комнаты. Мухаммед последовал за ней. У него горели глаза, его бледное лицо даже пятнами пошло. Он поцеловал Тане руку и серьезно сказал:
– Я тобой гордился. Поздравляю. Пойдем, я посажу тебя на метро.
Она дошли до «Академической» молча.
– Ты поедешь со мной к школе? Там рядом хороший дом с широкими подоконниками. Побудь со мной, я разве не заслужила? – Она снова поцеловала его руку.
– Сегодня не надо, давай на днях. Ты знаешь, что произошло сегодня? – многозначительно спросил Мухаммед.
– Я хорошо станцевала, мой Учитель, – спокойно ответила Таня.
– Нет! – горячо произнес парень. – Сегодня ты прошла первый урок. Ты научилась отдавать самое дорогое, что у тебя есть, – свою красоту. Женщина должна щедро одаривать мужчин своей улыбкой, грацией, богатой природой. Ты сегодня получила урок Щедрости. Но это только первая ступенька на пути к твоему совершенству.
– А когда мы увидимся? Давай я послезавтра школу прогуляю? Я хочу тебя! – осмелела Таня.
Мухаммед обнял девочку и страстно поцеловал в губы.
– Созвонимся! – взмахнул он рукой, и Таня пошла в метро.
Глава 8. Манкурты
Уроки литературы мы никогда не прогуливали. Каждое занятие было настолько интересное и уникальное, что мы, по сути легкомысленные подростки, становились вдруг суперсерьезными и слушали Соломона не дыша. Каждый из нас старался доказать самому себе и одноклассникам, что он лучший. Темы сочинений развивали мозг, приучали думать и задаваться главными вопросами: зачем и почему. В классе царила атмосфера вольнодумия и неординарного мышления. Написать сочинение, пользуясь учебником, никому бы и в голову не пришло. Потому что ответить казенным текстом на вопрос «почему, глядя в небо Аустерлица, Болконский видит мертвое укоризненное лицо жены?» невозможно. И объяснить, что хотел сказать Чингиз Айтматов, написав «И дольше века длится день», можно, только пропустив это гениальное произведение через свои мозги.
