Саския показала всем на продавленные пуфы и диванчики, расставленные вокруг низкого кофейного столика, приглашая садиться.
Когда компания разместилась, Мей заказала всем напитки.
– После обеда, – объяснила она, – мы просто изнываем от жажды. Огромный кувшин чего-нибудь холодненького и вкусного не помешает.
Рука Нейта не покидала талии Саскии, придавая ей воодушевление и уверенность.
И вдруг он сказал:
– А Бэмфорда вы уже знаете.
Она и не заметила до сих пор неряшливого вида мужчину, игорного короля, который стоял в сторонке, высыпая на ладонь M&Ms, сортируя по цвету и отправляя в рот одну за другой. Она тихонько шепнула Нейту:
– Но я никогда с ним раньше не встречалась.
Он широко раскрыл глаза.
– Но ты же говорила…
– Я говорила, что Лисси работала на него, создавала сайт. И ее мнение – он настоящий придурок.
Нейт вдруг провел рукой характерным жестом по затылку и тихо выругался. Лицо его стало таким растерянным, что ей стало смешно.
– Слушай, что происходит?
– У нас же только что был праздничный обед, отмечали подписание контракта с этим твоим придурком. И частично в этом виновата ты. Из-за тебя мы его катали на экскурсию в Лас-Вегас и старались всячески ублажить.
– О! Но это же потрясающе! А мне что-нибудь за это содействие приходится?
Его голубые глаза сразу потеплели, он оставил в покое свой затылок, и слабая улыбка появилась на губах. Саския была счастлива, что смогла его вывести из состояния тревожного беспокойства, которое ее насторожило. Что его так тревожило?
– Да, если ты поможешь своему другу, то есть мне, скоротать эту ночь и отвлечь от мыслей об убийстве.
Друг. Ей нравилось это слово. Потому что ей нравился Нейт Маккензи. Но слово «друг» не вязалось с тем чувством восторженного волнения, чувственного влечения, сексуального возбуждения, которые она испытывала, ощущая его руку на своей талии. Тем более что эта рука уже скользнула вниз, и горячие пальцы легли на ее бедро.
– Обед был ужасен, – говорил ей негромко Нейт, – этот парень без конца жаловался на еду, на обстановку, мне казалось, что сейчас из кухни появится разъяренный шеф с огромным разделочным ножом в руке. Потом вспомнил, что ты сейчас здесь. И поверь, ты была последней моей надеждой, чтобы этот вечер закончился терпимо.
Она про себя охнула. Только что она убеждала Лисси, что не хочет претендовать в отношениях с этим человеком на многое, и вот эта убежденность пошатнулась, а виноват в этом он. Хотела пошутить, что теперь он должен ей еще больше. Потом обратилась к Бэмфорду Смиту:
– Я Саския Блум. Из статистического агентства «Сасси-статс». Моя коллега делала для вас работу в прошлом году по веб-сайту. Большая честь для меня наконец встретиться лично с вами.
И увидела, что он смотрит не на нее, а в сторону Лисси, которая раскачивалась в такт оркестру, исполнявшему сейчас песню из репертуара «Аббы».
– Вы помните Лисси? Она делала графику для вашего сайта.
Лисси взглянула поверх своего стакана и застыла с зажатой в зубах соломинкой. Она узнала Бэмфорда. Саския хорошо знала подругу и поняла, что сейчас с ней происходит. Конечно, Бэмфорд был ужасен как человек, но в их кругах он был богом. За неряшливым видом скрывался гений.
Оставив в покое соломинку, Лисси решительно выдвинулась вперед. Саския про себя помолилась за Бэмфорда.
Потом повернулась к Нейту:
– Ну как я тебя спасаю?
– Ты умница и волшебница.
– Я просто расту на глазах.
– Надо бы пересмотреть условия договора. Я склонен тебя вознаградить.
Она совсем растаяла, поддалась чарам Нейта и забыла, что за всем этим стоит сделка.
Сделка. Тогда при чем тут это волнение в крови? Это чувство радостного ожидания? Все равно отношения продлятся только до дня свадьбы Мей и Клинта, все делается для видимости, чтобы окружающие поверили в их связь. Достаточно прочную, чтобы пригласить ее на свадьбу своих друзей.
– Ерунда, – отмахнулась она, – счастлива по мочь. У меня сидром услужливого щенка, помнишь?
Он сделал знак отойти в сторонку, где не так шумно. Саския взяла с собой длинный шарф, армейского образца жакет с карманами, набитыми мелочью, и они покинули остальную компанию.
– Что тебе заказать? – спросил он, когда они устроились за стойкой бара, где с трудом нашли себе место.
– «Та». – Она залезла на высокий барный стул.
– Я заплачу, – предупредил он, когда она полезла в карман за деньгами.
– Но ты совсем не должен так делать. Благодаря тебе я получила возможность сорить деньгами. Помнишь?
– Но это совсем не значит, что парень не может купить тебе выпивку. И я настаиваю.
Она не помнила, чтобы какой-нибудь ее пареньраньше настаивал на этом. Разве только для вида. Но разница была видна невооруженным глазом. Нейт не притворялся, он действительно имел в виду то, что говорил. Почему нет? И позволила за себя заплатить.
– Молодец, а я тебе за это даже позволю сделать свои заметки в блокноте, но один раз, – сказал он с улыбкой, когда бармен поставил перед ними две бутылки пива. – Какой сделаешь заголовок? «Нейт на свидании»?
– Так мы, оказывается, все-таки на свидании?
– Это ты мне скажи.
Она смутилась под его взглядом, ощутила его близость, теплоту и снова заволновалась.
– Неплохое местечко, – заметил он, делая вид, что не замечает ее смущения, и, давая Саскии время прийти в себя, огляделся по сторонам. – Здесь чувствуется мощная энергетика.
Она положила локти на старую деревянную стойку и вздохнула.
– Я обожаю этот бар. После университета это первое место, которое мне так нравится, что я чувствую себя здесь как дома. В этом баре подают самый аппетитный, в большом количестве, картофель фри, а кофе просто великолепен.
– Только одно замечание.
– Музыка?
Они послушали некоторое время лившуюся из старых динамиков песенку «Аббы», которая не вязалась с обстановкой.
– Разве тебе не кажется, что такой выбор можно считать находкой, основанной на контрастах, хотя и не лишенной иронии.
– Но это ужасно громко, невозможно разговаривать.
Он смотрел, как она улыбается, зажав зубами горлышко.
– Ну да. Напоминает притон. А ведущий гитарист – племянник владельца заведения и работает бесплатно. Но если вдруг поменять музыку, здесь будет восстание.
Он смотрел на ее губы, пока она говорила, и сомневался, стоит ли произнести то, что хотелось, наконец решился.
