– Увидимся в конце весны или в начале лета, – сказал он. – Тогда и присоединитесь к моему штабу в Луисберге.
Алан взял у адъютанта копию договора с алгонкинами, переоделся на индейский манер и тут же отправился в главное селение гуронов.
Спустя полтора дня он уже был в селении. Сахем и старейшины племени тепло встретили его. Алан быстро собрал группу воинов. Он выбирал только тех, кто уже не раз воевал с ним и слушался его с полуслова.
Несмотря на снег и стужу, они направились на юг – к главному селению алгонкинов, расположенному в округе Мэн колонии Массачусетс.
Шли быстро и почти без остановок, но гуроны, выносливые воины, прекрасно себя чувствовали. Ели в дороге вяленое мясо и сушеную кукурузу. Считалось, что в такое время года только сенеки способны на дальние марш-броски, но и гуроны могли потягаться в силе и выносливости с народом, который в далеком прошлом считали своими братьями.
Однажды утром им навстречу из-за елей вышел часовой-алгонкин. Разведчики-гуроны приветствовали его, жестом показав, что пришли с миром. Вперед тут же вышел Грамон.
– Золотой Орел гуронов, – сказал он, – пришел с миром, чтобы приветствовать Ло-Ронга, сахема алгонкинов.
Вскоре оказалось, что поблизости много других часовых. О приближении гуронов возвещал бой барабанов. Наконец они преодолели последние мили, и подошли к частоколу, которым было обнесено селение алгонкинов. Несмотря на холод, люди вышли посмотреть на гостей.
Их развели по длинным домам. Алана пригласили в небольшой, отдельно стоящий домик сахема Ло-Ронга. По индейской традиции они не стали сразу говорить о причине визита. Сначала женщины приготовили специальное угощение, потом пригласили свояченицу Ло-Ронга, она должна была разделить с Аланом ложе.
Только на следующее утро, после завтрака, они перешли к обсуждению договора. Алгонкинский сахем внимательно изучил каждый пункт, и Алан поразился, насколько тот все правильно понял. В то же утро договор скрепили, обменявшись вампумами из ракушек.
Гуроны гостили в селении алгонкинов еще день и ночь, потом на рассвете ушли на север. Они шли быстро и уверенно, но после полудня, когда они миновали последних часовых, Алан приказал сменить направление.
Воины удивились, но беспрекословно повернули на юго-запад. Так они прошли трое суток. Утром Алан приказал своим воинам снегом смыть с лица военную раскраску.
Просьба была необычной, воины неловко переглядывались, но повиновались.
Алан быстро раскрасил лицо красной краской, которую привез с собой из Квебека, и пустил мешочек по рукам.
Воины снова повиновались, запротестовал только один, самый старший.
– Это цвет алгонкинов!
– Верно, – спокойно ответил Алан, продолжая наводить линии на лбу и щеках.
– Золотой Орел хочет, чтобы нас приняли за алгонкинов?
– В ближайшие пол-луны, – ответил Алан, – пусть мы будем алгонкинами для всего мира, в особенности же для английских колонистов. Мы спустимся вниз по реке Коннектикут, пройдем через территории, которые англичане называют Нью-Гэмпшир, Массачусетс и Коннектикут. Мы будем нападать на все селения, расположенные по берегу реки, сжигать дома, грабить. Если кто-то будет пытаться вас остановить, убивайте. Если заметите женщину, которая вам понравится, делайте все, что пожелаете.
Воины с радостью откликнулись на предложение Алана и быстро раскрасили лица красной краской.
Только самый старый воин все еще сомневался:
– Но почему мы смыли нашу боевую раскраску? Зачем выдавать себя за алгонкинов?
– Алгонкины, – медленно ответил Алан, – слишком много лет прожили в мире. Теперь они стали союзниками гуронов, оттава и французов. Но в их сердцах нет ненависти к колонистам, прибывшим сюда из Англии.
– Колонисты, – повторил старый воин, – примут нас за алгонкинов. Они будут в ярости и пошлют своих солдат с огненными дубинками наказать алгонкинов. Тогда погибнет много алгонкинов!
Алан кивнул:
– Именно так. И алгонкины будут считать, что английские колонисты напали на них без причины. В сердце алгонкинов проснется ненависть, тогда они будут сражаться доблестно и отважно – вместе со своими новыми братьями – гуронами.
Воины громко рассмеялись, они были довольны военной хитростью своего лидера.
Алан убеждал себя, что все должно получиться, как он рассчитал. Он нашел способ, как заручиться поддержкой самого крупного племени Атлантического побережья. С его помощью они выиграют в новой войне.
Всем обитателям форта Спрингфилд хотелось побольше узнать о вновь прибывших поселенцах. Рене Готье был плотником. Его жена, Луиза, прекрасно шила. Невооруженным глазом было видно, что они обожают своих двоих детишек. Они изъявили желание взять участок по соседству с Идой Элвин, и, несмотря на плохую погоду, Рене тут же начал рубить деревья для постройки дома. Ему помогали Том Хиббард и еще полдюжины колонистов. А пока Уилсоны настояли, чтобы семейство Готье поселилось у них в доме.
Переполох по поводу приезда нового семейства в первую очередь был вызван тем, что в отличие от большинства других колонистов они были французами. Перед переездом в Новый Свет они всего лишь год прожили на юге Англии, поэтому и языком владели еще слабо. Люди сочувствовали им, так как они были гугенотами – живым доказательством антипротестантской политики короля Франции Людовика.
– Вначале, – рассказывал новым знакомым Рене, – мы хотели остаться в Реймсе. Там у нас много друзей, много хороших соседей. Но король против того, чтобы люди с нами дружили. Он прислал солдат, которые говорили людям, что если они осмелятся даже разговаривать с нами, то тут же отправятся в тюрьму. И все же мы не решались уехать. Потом один хороший друг сказал мне, что если мы и дальше будем оставаться там, то нас посадят в тюрьму.
Король собирался отнять у нас наших детей. Что нам оставалось делать? Мы продали все и подались в Саутгемптон. Там мы работали целый год и накопили денег на переезд в Америку. Здесь мы начнем новую жизнь.
Все поселенцы хотели хоть чем-то помочь новичкам. Рене тут же включили в состав местной милиции, полковник выписал ему мушкет – вещь, на границе необходимую. Леверет Карзуэлл без лишнего шума сделал Луизе подарок – отрез хорошей материи, из которой она могла сшить новые платья. Ида Элвин подарила чайник и сковороду. Дебора и Авдий Дженкинс постоянно приглашали семейство Готье к себе на обеды и ломали голову, как найти им постоянный заработок, пока они не обустроят ферму. Нетти тоже заразилась общим духом взаимопомощи и, узнав, что у них с Луизой одинаковый размер обуви, отдала ей свои лучшие туфли, сказав, что ей самой они жмут.
