Шаман подаёт округлый пирог из раздробленных зёрен. Чья-то усердная рука добротно истолкла зёрна, пирог выглядит очень вкусным и не рассыпается.
– Кто прислал, Еохор, конечно, не скажет? – улыбается Режущий Бивень.
– Пускай Режущий Бивень подумает и догадается, – отвечает шаман.
А ему не хочется думать… Какая разница… Траур по Чёрной Иве закончился, потому что Новое солнце, но он ведь всё равно помнит только её. Он отламывает кусок пирога, кладёт в рот, жуёт и даёт отломить шаману, подзывает жестом его жену, но та обиженно хмурит морщины на лбу и шевелит в огне камни, чтоб погромче шипели вместо неё.
– Да, охотнику пора думать о новой жене, – произносит шаман, словно бы повторяя вслух его скрытные мысли, но он так не думал. Он глядит на Еохора, но не прямо, не в лоб, не в глаза, а на ухо. Режущий Бивень дивится, какая большая мочка у шаманского уха, будто специально оттягивали тяжёлой серьгой. А он раньше не знал, что у шаманских ушей такие огромные мочки, словно не замечал. А ещё у шамана высокие вздутые надбровные дуги. Он бы тоже хотел такие луки. Ведь это знак силы.
Большая Бобриха помешивает дымящийся суп длинной резной ложкой из бивня мамонта. Красивая ложка. Режущий Бивень не один день кропотливо вырезал сложный мелкий узор в виде колоса, пышной метёлки на тонком стебле, и даже теперь гордится своим давним даром. Но его главные думы в другой стороне. Что сталось с Подругой? Он не сказал о ней даже Еохору, не сказал никому. Смогла ли она избежать мести нелюдя?
– Режущий Бивень не говорил… Но он встретил нелюдя на Медвежьих холмах. Нелюдь пришёл туда умирать, – его слова неожиданны. Для него самого неожиданны. Так бывает. Шаман с интересом глядит в его глаза, дожёвывая свой кусок пирога. Когда Режущий Бивень смолкает, Еохор хлопает его по плечу:
– Договаривай!
Режущий Бивень проглатывает последний кусок, обтирает тыльной стороной ладони губы. У него важный вопрос:
– Насколько сильны нелюди в колдовстве?
Шаман не сводит с него своих цепких глаз. Будто мысли читает. Режущий Бивень пытается совсем не думать о волчице, отвлекает голову сторонними думками, но слово «Подруга» так и вертится у него на языке. Вот-вот обронится. К счастью, его собеседник отводит глаза.
– Могу сказать по большому секрету… Нелюди вовсе не колдуны. Наоборот, они полагают людей великими колдунами.
Наконец-то слово «Подруга» свалилось, упало обратно внутрь головы или глубже, а вместо него на языке у охотника тот же вопрос:
– Как это?
Шаман оборачивается к жене. Спрашивает насчёт супа, скоро ли будет готов. Та ворчит исподлобья: «Когда будет – скажу», и Еохор смеётся: «Какая жена сегодня немногословная! Обожгла рот?»
Большая Бобриха швыряет на пол прутик вместе с насаженным камнем и, злобно сгорбившись, выходит из чума. Суп доварится сам.
– Сурова жена шамана, – замечает с улыбкой Режущий Бивень. Но шаман не обращает внимания на столь пустяшное происшествие. Улыбается тоже:
– Если будущая жена Режущего Бивня доживёт до её лет, она будет не лучше, пусть он поверит… – дальше лицо шамана серьёзнеет. – Однако Режущий Бивень сделал неправильный выбор.
Режущий Бивень испуган таким поворотом:
– Какой выбор? Когда?
Шаман глядит ему в глаза, пригвоздил к лежанке.
– Слюнявый лев вовсе не Рыжегривый. Режущий Бивень хочет охотиться не охотясь. Он не постился, набрал с собой мяса. Пусть он разберётся с собой! Это ведь не охота. Это – обман.
Режущий Бивень вдруг вспыхивает: почему Еохор его попрекает, он же не ребёнок, а серьёзный охотник он знает, что делает. Шаман по-прежнему глядит на него, и он не может высказать вслух своего недовольства, но по лицу его всё видно, и Еохор, конечно, догадывается. Вздыхает. Отводит глаза.
– Вялыми стали люди. А ещё не хотят оргий. После оргий рождаются сильные, потому что там страсть. А когда с женой в тёплом чуме, объевшись – от такой скучной любви какие дети? И враз всё меняется. Как только нет силы, так начинают кряхтеть о переменах. Не могут люди больше жить по старым законам. Не могут… Делают вид, что живут, но не могут, - глаза шамана грустные, вот-вот слеза навернётся, но Режущий Бивень не верит ему. Прикидывается! Просто Еохор завидует. С такой женой как не завидовать? И ещё шаман недоволен, что и Режущий Бивень ходит теперь в иной мир. Просто завидует. Опасается, что Режущий Бивень станет тудином.
Но он обратно не может сказать напрямую всё то, о чём думает, не поворачивается язык. А Еохор всё-таки ждёт, что он скажет. И тогда он говорит. Но другое:
– Режущий Бивень любит эту степь, - и ещё раз повторяет, помедленнее: – Лю-бит.
Шаман снова вздыхает. Говорит тихим голосом, будто издалека:
– Любовь – это значит путь сердца. Быть на своём месте, не отступать. Если ты лев – убивай. Если лебедь – летай. Ну а коли охотник – охоться. Тогда мир останется в равновесии. Тогда всем останется справедливость. Это и есть красота. Солнце красиво по-своему, а не по-твоему. И небо красиво по-своему. И всё остальное. А Режущий Бивень для всего хочет сделать фигурки и жить среди них. Быть хозяином. Но где тогда равновесие? Где справедливость? В его голове? Режущий Бивень хочет охотиться не на льва, а на фигурку льва. Хочет жить не на земле, а на фигурке земли. Заменить охоту игрой. Словно детёныш. Только сердце ведь не обманешь.
Еохор смолкает, и снова глаза его будто слезятся. И снова Режущий Бивень не верит ему. Шаман стал болтуном. Несёт какую-то чушь про фигурки. Кому мешают фигурки? Они ведь красивые. Наверное, тому завидно. Просто завидно шаману.
Пока Режущий Бивень так думает, шаман нагибается и вдруг достаёт из-под сваленных в кучу шкур небольшой костяной возвратник в виде согнутого крыла неоперившегося баклана. Еохор задумчиво вертит возвратник в руках.
– Видишь. Сейчас им больше играют дети. Им можно сбивать птиц. Как ни кинь его, он вернётся к тебе, ежели промахнёшься. И можешь получить по лбу своим же оружием. Кому это нравится?.. Никому. Так что нельзя промахиваться. Нельзя!
Режущий Бивень покачивает головой, размышляя совсем о другом. О чём-то схожем со словами шамана, но о другом. О таком призрачном, что не уловить. А поверх призрачного – отчётливое раздражение. Он не верит шаману. Не верит!
Шаман продолжает:
– Люди так яростно ненавидят нелюдей, потому что сами они должны были бы быть такими, как нелюди. Они не могут смотреть в глаза нелюдю, потому что тем самым глядят в глаза своему выбору.
Режущий Бивень уже и забыл о нелюдях. А у шамана всё складно. Ловкий болтун! Режущий Бивень не понимает, о каком выборе идёт речь. Длинное «бы-бы-бы» застряло в его ушах. Оно дразнится. Однако он больше не избегает шаманского взгляда. Ничуть. Зрачки Еохора зеленоватого цвета, ночного, такие же, как у волков и как у льва. Звёздного цвета. В них ничего нет. Два чёрных кружка в середине и солнечный ободок вокруг каждого. Режущий Бивень не скажет ему о Подруге. Этого касается только его одного.
