Конечно, об этих требованиях немедленно доложили Владимиру Путину. Но кто и как мог бы даже обсуждать подобного рода требования?
В ночь со 2 на 3 сентября в Беслане также почти никто не спал. Никаких изменений в обстановке вокруг школы не произошло. Бандиты часто открывали огонь по территории вокруг школы и на все попытки вступить с ними в переговоры не реагировали. Только утром 3 сентября штаб в Беслане сообщил, что число заложников может быть большим, чем 900 человек. Но уже утренние газеты в Москве писали, что число заложников, вероятнее всего, превышает 1100 человек.
Около 12 часов дня террористы сами предложили властям забрать тела убитых заложников, которые они выбрасывали еще 1 сентября из окон школы. В Осетии в это время стояла очень жаркая погода, и начавшееся разложение трупов раздражало самих бандитов. Все стекла в школе были выбиты, террористы боялись применения газов. Переговоры о порядке эвакуации тел погибших заложников завершились в 12 часов 40 минут. Вскоре к школе подъехал грузовик ГАЗ-53. Из кузова выпрыгнули четверо бойцов МЧС в синих комбинезонах с белой надписью «МЧС России». Навстречу им вышел боевик в черной майке и профессионально обыскал поднявших руки бойцов МЧС. Затем спасатели начали грузить в машину тела расстрелянных заложников, лежавшие у фасада школы.
Неожиданно в 13 часов 5 минут внутри школы раздались один за другим два мощных взрыва; почти сразу со стороны школы началась и стрельба. Бойцы МЧС упали на асфальт между трупами заложников. Один из них был убит снайпером, другой тяжело ранен. Еще через несколько минут из школы начали выбегать заложники, дети и взрослые, многие из них были в крови. Им в спину террористы открыли сильный огонь.
В 13 часов 21 минуту в школе раздался третий взрыв, который обрушил часть крыши над физкультурным залом. Перестрелка усилилась и шла теперь с обеих сторон. Над зданием школы появился военный вертолет, перед зданием — танк. Первыми на спасение детей бросились осетинские ополченцы, стреляя по окнам школы из автоматов, карабинов, охотничьих ружей и разного рода винтовок старого образца. Начали стрельбу, прикрывая детей и ополченцев, бойцы «Альфы» и «Вымпела». Многие из них бросились спасать детей. Не все бойцы спецподразделений были в бронежилетах. Этим ожесточенным боем никто не управлял.
Эмоциональное описание этого стихийно развернувшегося штурма содержалось во многих газетах и журналах, корреспонденты которых наблюдали за всеми событиями с близкого расстояния. «Первыми на штурм пошли отцы захваченных детей» (Юрий Спирин, «Известия»). «Когда начался прорыв детей из взорванной террористами школы и шквальный огонь бандитов в спины разбегающимся заложникам, милиционеры и ополченцы первыми бросились навстречу. Многие тут же погибли. В нескольких метрах от школы снайпер убил двух ополченцев в светлых рубашках» (Тимофей Борисов, «Российская газета»).
Сообщения о жертвах среди заложников менялись 3 и 4 сентября много раз. Официальные цифры, опубликованные в газетах 7 сентября, свидетельствовали о гибели 338 заложников, из которых 12 скончались в больницах. Число раненых достигало почти 600 человек. Общее число заложников определялось Министерством народного образования Северной Осетии в 1181 человек.
Служба ФСБ сообщила о гибели десяти сотрудников «Альфы» и «Вымпела». Это были самые большие потери за всю историю российских спецподразделений. О числе погибших и раненых ополченцев нигде почему-то не говорилось.
Сообщения о составе банды террористов также менялись несколько раз. Имелись сведения и о двадцати, и о пятидесяти бандитах. По данным МВД, ФСБ и Генеральной прокуратуры, опубликованным только 10 сентября, в банде, захватившей школу, состояло 32 человека, включая двух женщин-шахидок. Один бандит был убит утром 1 сентября в столкновении с постовыми милиционерами, еще один или два бандита расстреляны главарем банды 2 сентября — за неподчинение. Остальные убиты 3 сентября в разное время и в разных местах школы или вокруг нее. Несколько бандитов пытались скрыться, наспех сбрив бороды и натянув на себя одежды заложников. Они схвачены и убиты ополченцами и толпой на улице. Один из террористов долго стрелял в толпу, скрываясь за трубами на крыше. Он был убит выстрелом из танкового орудия.
Только один из террористов, 24-летний Нурпаши Кулиев, был захвачен живым и сразу же начал давать показания. Согласно экспертизе и следствию, в банде состояло пятнадцать чеченцев, девять ингушей, трое арабов, двое осетин и трое лиц славянской внешности. Сходные данные приводились и в более позднем заявлении Шамиля Басаева, переданном через Интернет. Главарем террористов, по данным следствия, был чеченский полевой командир Руслан Хучбаров по кличке «Полковник». Он находился в розыске еще с 1998 года. Установлены имена только половины террористов. Выяснилось, что банда пришла в Беслан из временного лагеря в Ингушетии. Позднее в одном из лесных массивов в этой республике было найдено точное место лагеря, остатки костров, колышки для палаток и другие следы.
* * *
Еще 3 сентября и утром 4 сентября некоторые из наиболее тенденциозных и ангажированных российских журналистов начали упрекать Путина за то, что он якобы молчит.
Владимир Путин, конечно, не бездействовал и не молчал, и страна это видела на всех телеэкранах. В ночь на 4 сентября он прилетел в Беслан, провел здесь совещание со всеми руководителями и силовиками Осетии и Южного округа. Потом он посетил местную больницу.
Во второй половине дня 4 сентября Владимир Путин выступил по телевидению с обращением к стране. Это было эмоциональное, но внятное и четкое заявление. После слов сочувствия и сопереживания, обращенных к людям, потерявшим своих детей, родных и близких, Путин сказал: «В истории России было немало трагических страниц и тяжелых испытаний. Сегодня мы живем в условиях, сложившихся после распада огромного, великого государства. Государства, которое оказалось, к сожалению, нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира.
Но, несмотря на все трудности, нам удалось сохранить ядро этого гиганта — Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией.
Мы все ожидали перемен. Перемен к лучшему. Но ко многому, что изменилось в нашей жизни, оказались абсолютно не подготовленными. Почему?
Мы живем в условиях переходной экономики и не соответствующей состоянию и уровню развития общества политической системы. Мы живем в условиях обострившихся внутренних конфликтов и межэтнических противоречий, которые раньше жестко подавлялись господствующей идеологией.
