Тихий вздох за плечом заставил его вздрогнуть, развернуть плечи и виновато хмыкнуть. Он накинул расшитый мехом и перьями плащ, поправил золотой диск на груди и повернулся к старшему жрецу.
- Что скажешь теперь, почтенный Атауску?
- Мои глаза радуются, - кивнул тот, придирчиво осматривая Алсека с ног до головы. - Надеюсь, взор богов также усладится. И всё же тебе придётся надеть священные серьги. Это знак родства с Сапа Кеснеком... и с дарителем жизни.
"Зген всесильный! Был бы я с ними в родстве..." - Алсек сдержал сокрушённый вздох и потёр мочку уха. Недавно проколотая, она отчаянно чесалась, и вставленная в прокол щепка из священной древесины Гьос ничуть не унимала зуд.
- Почтенный Атауску! - жрец покачал на ладони тяжёлые золотые диски. - Ты держал их в руках? С ними мои уши до плеч отвиснут!
- Ты быстро привыкнешь, почтенный Сонкойок, - бесстрастным голосом ответил тот.
- Никогда не видел, чтобы почтеннейший Гвайясамин носил такие штуки, - сдвинул брови Алсек, разглядывая серьги. Стоили они, должно быть, немало - священный сердолик и зелёный нефрит, знаки союза небесного огня и небесных вод... и по истёршимся узорам на краях читалась их древность.
- Так и есть - ты не застал эти дни, - кивнул Атауску. - Гвайясамин снял их, когда умер Эйна Ханан Кеснек... мы все тогда сняли священные знаки. Прошу, надень их, когда пойдёшь к сыну Солнца. Прояви уважение.
Алсек растерянно мигнул - рой вопросов взвился в его голове, но по лицу Атауску видно было, что задавать их не следует.
- Значит, и у тебя, почтенный Атауску, есть такие серьги? - спросил он. - И ты наденешь их на праздник?
Лицо старшего жреца на миг окаменело, и Алсек по старой привычке насторожился - он знал уже, что никто в Храме Солнца больше не посмеет возвысить на него голос или указать ему на дверь, но привыкнуть к этому было непросто.
- Были, - ответил Атауску. - Когда храм горел, мало что уцелело. Ты сам видел, что Джаскар сделал с нашим домом солнца... Всё спеклось в один комок.
Изыскатель сочувственно хмыкнул.
- Довольно об этом, - сказал, отворачиваясь от окна, старший жрец. - Вернёмся к празднику. Что тебе известно о жертвах? На что согласен почтенный Даакех?
- У нас будет куман, - ответил Алсек. - Тот самый, которого нам показывали. Это последнее слово почтенного Даакеха, и едва ли он передумает до праздников.
- Один куман, и притом хромой? - старший жрец нахмурился. - Слова твои не радуют.
- Ничего не поделаешь, почтенный Атауску, - покачал головой изыскатель. - Наши стада слишком малы. Если ты боишься, что куман не поднимется по лестнице... я уже проверял - он хромает, но идёт уверенно. Если ему будет совсем тяжело, кто-нибудь из воинов поддержит его с левого бока, и он дойдёт.
Лицо Атауску снова окаменело, и он прикрыл глаза, скрывая весёлые искры - видно, и ему представилось, как куман, опираясь на стражника, взбирается на пирамиду.
- Хорошо, - кивнул он. - Если эта жертва всё-таки будет неугодна Згену, у нас есть доброволец...
Он прикоснулся к своему ожерелью - окрашенным в пурпур клыкам пяти Скарсов, нанизанным вперемешку с золотой чешуёй из вражеских доспехов. Подержав один из клыков, Атауску выразительно посмотрел на Алсека. Тот сдвинул брови.
- Отступись от Кайриннега, почтенный Атауску. Что бы он сам ни хотел, боги ясно сказали, что его не примут.
Притихшая было циновка снова хлестнула по стене - над городом набирал силу ветер. Алсек покосился на небо - тучи снова сомкнулись и на глазах темнели, набухая влагой. С улицы донёсся торопливый плеск и перестук коротких когтей и тут же затих во дворе жреческого квартала.
- Твой ящер вернулся, - сказал Атауску, отойдя от окна. - Пойду проверю, что с "огненным глазом". Может, склеили...
Алсек открыл было рот, чтобы уговорить его остаться, но старший жрец в то же мгновение исчез за дверной завесой, и изыскатель успел только пожать плечами. С улицы донеслось недовольное рявканье - ездовой куман, потревоженный далёким громом, сердился на небо.
- Хсс, - Хифинхелф вошёл в комнату, безуспешно пытаясь стряхнуть со шляпы воду. Его соломенная накидка набухла от влаги и уже не шуршала при движениях, а монотонно поскрипывала. Поглядев на чисто выметенный пол, ящер виновато зашипел и выскочил на лестницу. Вернулся он уже без накидки, там же оставил и шляпу, и высокие, до колена, плетёнки из тростника.
- Хороший дождь, - кивнул он. - Очень славный. Все хальпы цветут, пустыня зелена от травы. Тростник вот затопило - не знаю, поднимется ли.
- Далеко ездил? - спросил Алсек, присаживаясь рядом с мокрым ящером на циновку.
- От стены до стены, - ответил Хифинхелф и высунул язык, принюхиваясь к уличному ветру. Он совсем не шипел теперь - в таком благодушном настроении Алсек не видел его с самого конца осени.
- Отдохнул бы, - покачал головой Алсек. - Вернёшься в Мекьо - опять старейшины начнут гонять. Либо строить, либо в шахту...
- Хсс! - отмахнулся ящер. - Я теперь сам старейшина. А водоподъёмники мы ещё осенью отстроили, и за зиму они не поломались. Теперь и мне, и Кайриннегу выходит передышка. А гильдия каменщиков без нас обходится.
Он подошёл к окну, одним глазом заглянул в узкую дыру - проём, и без того неширокий, был плотно замазан глиной.
- Хсс, - Хифинхелф плюхнулся обратно на циновку. - Хорошо смотрится ваша пирамида. Правильные цвета - чёрный и красный, в самый раз для неё. А что за глиняные нашлёпки там вешают?
- Это щиты, Хиф, - нахмурился Алсек. - Такие же вешают и на стены, разве ты не видел? Они всегда висели тут и украшали город, пока Джаскар не разломал всё.
- Помнится, они были из золота, - хмыкнул иприлор. - Ничего, эти тоже красиво блестят. Я видел Кайриннега на стене. Он хорошо таскает камни, и ставит их ровно. Всё-таки и от Скарсов бывает польза...
Алсек кивнул, отвлекаясь от мыслей о несчастной пирамиде. Ей досталось в том году - и от огня, и от мародёров Джаскара; когда жрец увидел её осенью, она была чернее угля - её долго жгли, заливая огненной жижей от вершины до подножия, и сажа прикипела к раскалённым камням. И ещё неделю Храм Солнца стоял, залитый чем-то липким и ярко-красным - следы этой краски не смогли смыть даже зимние дожди, да что там - Алсек, из любопытства прикоснувшийся к ней, ещё месяц проходил с красной ладонью... "Око Згена! Хорошо, хоть жреческий квартал тогда не покрасили," - покачал он головой, вспомнив осень. "Почтеннейший Гедимин, кажется, готов был всех нас засунуть с головой в эту красную жижу. Даже кости с улиц не позволил отнести в Ачаккай. Чем же, интересно, его воины сжигали их? Земляное масло так не горит. Ведь даже пепла не осталось... даже черепа сгорели, даже зубы!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
