Руди сказал мне:
— Тебе нельзя видеться с Энди без позволения моего отца. Он пошел в деревенскую гостиницу, но скоро вернется. Подождешь?
По крайней мере я в доме, хотя дальнейшее не очень обнадеживает. Почему я просто не оставляю книги, чтобы их передали Энди; я был уверен, что отец Руди именно так и скажет.
Фрау Грац, хоть и сомневалась, впускать ли меня в дом, принесла бутыль домашнего лимонада и шоколадное пирожное. Она дала и Руди. На столе лежала его тетрадь для уроков. Я кивком указал на нее и сказал:
— Продолжай. Я не хочу мешать.
Он пожал плечами:
— Это Naturwissenschaft. Наука, по-вашему. Скоро мы кончим ее изучать.
— Кончите? Почему?
— Старший учитель сказал, что Naturwissenschaft больше не нужна. Теперь, когда правят триподы, наука не нужна.
Я понимал причину этого. Наука — часть независимого мышления, а оно для человечества в прошлом.
Я посмотрел на Руди. Я практически ничего не знал о нем, но он не выглядел довольным, когда я говорил о том, что Энди ожидает шапка. Мать его была в кухне, напевая что-то под радио.
Я негромко сказал:
— Говорят, триподы — наши друзья, все, что они делают, — к лучшему. А ты как считаешь?
Он молчал. Если я ошибся, он, вероятно, расскажет отцу, и это все кончит.
Но он наконец ответил:
— Энди не хочет носить шапку?
Я зашел слишком далеко, чтобы отступать.
— Нет. И я не хочу. А ты?
Он перевел дыхание.
— Не хочу. Я ненавижу шапку!
Руди сказал, что выпустить Энди нетрудно: в кабинете отца есть дубликаты всех ключей. Он вышел из комнаты и вернулся с ключом, который протянул мне. Он сказал:
— Налево и через заднюю дверь. Я пока буду отвлекать маму.
Энди находился в чем-то вроде сарая, но очень прочном. Я открыл дверь и обнаружил комнату с единственной раскладушкой. Когда дверь открылась, Энди был на ногах.
Я быстро сказал:
— Некогда разговаривать. Руди отвлекает мать. Пошли.
— Иду, — ответил он без колебаний. Было приятно чувствовать, как он идет сзади. Папа сказал, что мы ничего не можем сделать. Я никому не повредил, и все же Энди идет за мной.
Из кухни показался Руди, что-то успокоительное говоря в дверь. Мы на цыпочках прошли через комнату. У входа стояло чучело медведя, использовавшееся как вешалка; хотя и побитый молью, медведь выглядел грозно. Я ткнул его кулаком в ребра, поднялась пыль.
Руди немного приоткрыл наружную дверь и осторожно выглянул. Я хотел, чтобы он побыстрее выпустил нас. Вместо этого он отступил и беспомощно взглянул на меня.
Дверь растворилась с противоположной стороны, и вошел отец Руди. Он был в форме. Я подумал, как она гармонирует с шапкой.
Он осмотрел сцену и резко спросил:
— Was heisst das?
Руди стоял молча. Я тоже не знал, что сказать.
Энди сказал:
— Беги. Быстро!
Он бросился на отца Руди и чуть не опрокинул его. Грац закричал, а я побежал мимо, но, оглянувшись, увидел, что он держит Руди. Он снова закричал, и я увидел на улице фигуры бегущих к нам людей. Энди боролся с Грацем, пытаясь освободить Руди. Я побежал на помощь, но тут подоспели подкрепления Граца. Через несколько мгновений нас втолкнули в дом.
Руди позже объяснил, что нам не повезло. Обычно его отец пропускал в гостинице несколько кружек пива с приятелями и возвращался домой один. На этот раз он рассказал об английском мальчишке, приятели обсудили это и решили, что нельзя допускать риска, особенно с иностранцем. Английскому мальчику нужно надеть шапку немедленно; один из тех, у кого уже есть шапка, на время отдаст ее. И они пошли вместе с Грацем к его дому.
Их было пятеро, включая отца Руди. Они возобновили обсуждение, но скоро стало ясно, что возникла проблема. Все согласны были, что очень важно, чтобы Энди немедленно надели шапку, но кто ее отдаст? Выяснилось, что никто не хочет. Как и люди в аэропорту, они находили саму мысль о том, чтобы остаться без шапки, невыносимой — даже временно и даже для того, чтобы послужить интересам триподов. В конце концов они неохотно решили, что Грац с самого начала был прав и что придется подождать до утра, когда привезут новые шапки. Было решено, что вместе с Энди наденут шапку на меня и на Руди.
Нам дали матрацы и одеяла. Появилась фрау Грац и стала суетиться вокруг Руди, но мысль о том, что его запрут, ее нисколько не беспокоила. Я подумал, каково это быть швейцаркой и женой полицейского. Когда она вышла, я принялся бродить по комнате, отыскивая возможность убежать.
Энди сказал:
— Я проверял. Выхода нет.
— Ты не мог добраться до окна, — сказал я, — но если я встану тебе на спину, то смогу.
Руди покачал головой:
— Ничего не выйдет. Все окна дома имеют электрическую… как это по-вашему… тревогу?
— Сигнализация, — сказал Энди. — Похоже, мы ничего не добьемся. Ты говоришь, что шапки на нас наденут в церкви?
— Да. Это Zeremonie. Большое шоу.
— Может, тогда удастся сбежать. Тем временем лучше поспать. Я здесь первый, поэтому занимаю раскладушку.
Энди лег и, насколько я мог судить, сразу уснул. Я лежал на своем матраце, размышляя. Я не знал, есть ли у Энди какой-нибудь план, когда он говорит о бегстве. Я не видел никаких шансов: ведь против нас вся деревня.
Почтовый фургон из Интерлейкена должен был прибыть в девять, и сразу вслед за этим на нас должны были надеть шапки. Фрау Грац приготовила сытный завтрак, и хотя я подумал, что не в состоянии буду есть, запах яичницы с ветчиной убедил меня в обратном. Фрау Грац было очень довольна, что Руди наденет шапку перед самым своим днем рождения, и говорила нам, как хорошо ему после этого будет. Ее сестра Хедвиг, страдавшая от депрессии, выздоровела, как только надела шапку; да и ее собственный ревматизм чувствуется гораздо меньше.
Постучали в дверь, и она пошла открывать. На кухонной стене часы с маятником, темного дерева, раскрашенного цветами, показывали 8.30. В комнате с нами были Грац и еще один мужчина. Я сознавал, что у нас нет никаких шансов. И вдруг узнал голос говорившего с фрау Грац. Я быстро встал, когда она вошла. За ней шел папа.
На нем была одна из шапок, которые мы использовали при угоне.
Он строго взглянул на меня и сказал Грацу:
— Мне жаль, что мой сын плохо себя вел. Я возьму его домой и накажу.
Герр Грац поудобнее устроился в кресле.
— Не нужно. Сегодня на него наденут шапку. После этого он не будет поступать нехорошо.
— Он должен быть наказан. Это мое право как его отца.
После паузы Грац сказал:
— Отец имеет право, это верно. Можете наказать его, если хотите.
Папа взглянул на Энди.
— Этот тоже мой. Я накажу и его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
