... Кабину пилотов заливают сумерки. Малиново-красный закат полыхает над черной линией горизонта, высвечивая сосредоточенные лица пилотов — командира подразделения самолетов Ил-76 ЦУ МВС Геннадия Павловича Александрова и командира корабля Юрия Васильевича Яковлева. Им предстоит долгая работа в небе. Они ровесники — обоим под пятьдесят лет. Налет на двоих — почти тридцать тысяч часов. В графе «проверка техники пилотирования, самолетовождение» — оценки «отлично». Все верно, в первый рейс идут самые опытные.
Под стать пилотам и штурманы — Георгий Никифорович Николаенко и Владислав Дмитриевич Колгушкин. Оба — тоже из предвоенного поколения, с огромным опытом полетов по самым сложным трассам. Николаенко к тому же — единственный из всего экипажа — работал в Антарктиде. Все остальные, в том числе второй пилот Леонид Зайцев, бортинженер Леонид Летенков, бортрадист Василий Ру-ляков летят к Шестому континенту впервые.
— Подходим к побережью Африки, — сказал Николаенко. В отличие от кабины пилотов, кабина штурманов залита светом. Здесь царство цифр, карт, сложнейшей аппаратуры, которая требует к себе постоянного и пристального внимания. Прибой огней плещется у темной береговой линии. Кажется, им нет конца и края.
— Каир, — мельком глянув вниз, комментирует Николаенко показания приборов, — проходим над аэропортом.
На черном бархате египетской ночи пульсирует, переливается жемчугом тысяч огней огромный город, разрезанный извилистой, под цвет ночи, лентой Нила.
А через десяток минут наш самолет окутывает непроглядная тьма. Идем над пустыней. Внизу ни огонька. Ровное, неподвижное сияние редких звезд. Одиночество в египетской ночи... Лишь изредка мирное однообразие полета нарушает ветер. Встречный, боковой, он бьет по нашему Ил-76ТД, и тогда начинают метаться по фюзеляжу тени от кабелей от элктротальферов вверху над нами. Кажется, что с ровной шоссейной дороги мы свернули на разбитый проселок.
Прошли Свирь. Улеглось волнение, успокоились полярники. Дом остался позади. Встреча с ним для многих теперь состоится только через год. И надо потихоньку к этому привыкать. В разрывах облаков проплыли Осиповичи, высвеченная солнцем Одесса. Для нас это край родной земли. Когда-то мы к ней вернемся?!
... Идем над Турцией. Земля в предзакатной дымке, цвета — весенние, нигде ни клочка снега. Впрочем, экипажу нашего Ил-76ТД не до красот. Помимо основной работы — выполнения полета, командиру корабля Ю. Головченко, второму пилоту Е. Малахову, штурману Е. Ольчеву, бортинженеру В. Щипанову, бортрадисту С. Москвитину предстоит со всей скрупулезностью оценить поведение машины.
— На этапе Ленинград — Ларнака мы должны проверить работу всех систем самолета в воздухе, — сказал мне перед взлетом Ю. Головченко. — И передать его основному экипажу Ю. Яковлева в полной готовности к сверхдальнему перелету. Им придется нелегко, гораздо труднее, чем нам. Сложностей на этом этапе у нас нет: полетим по хорошо знакомой трассе, основная ее часть — над Родиной...
Такое внимание к машине не случайно. Там, куда мы летим, нет авиационно-технических баз с их сложнейшим оборудованием, стендами, полным набором запасных частей. Проглядишь что-нибудь сейчас, когда дом недалеко, и кто знает, чем обернется такой промах в Антарктиде.
Суровый мужской голос разносится по салону:
— Просим привести спинки кресел в вертикальное положение. Сейчас вам будет предложен обед.
Увы, Антарктида совершенно не терпит представителей прекрасного пола. Поэтому в нашем самолете летит сугубо мужская компания. Авиатехникам и бортоператорам пришлось в ходе подготовки к полету осваивать и профессию стюардов. И, как оказалось, сделали они это весьма успешно. Во всяком случае, горячим сытным обедом всех пассажиров они накормили очень быстро.
В 17.14 мы увидели Кипр. Проплыли под крылом зеленые, серые, красные, коричневые прямоугольники и квадраты полей и огородов, качнулась в иллюминаторе гавань с кораблями, яхтами, мелькнули белые дома, и наш Ил-76ТД совершил первую посадку за пределами Родины. Двадцать градусов тепла. Быстро меняем зимнюю одежду на летнюю. Экипаж Ю. Головченко уступает рабочие места своим товарищам — экипажу Юрия Васильевича Яковлева.
— Замечаний нет. Ждем с победой! — крепкие рукопожатия, последние пожелания и в 18.58 взлетаем. На аэродроме зажглись огни,
— Смотри внимательно, — сказал Николаенко, — справа сейчас будем проходить Килиманджаро.
Серая, жемчужная в свете луны Килиманджаро выплывает, словно призрак, в темно-голубой ночи. Пепельные облака королевской мантией лежат на ее склонах. Снега Килиманджаро тускло сияют, и этот свет, таинственный, холодный, потрясает душу.
И снова темнота, мерцание звезд, холодная луна то тут, то там заливает свинцовым блеском редкие реки. Проходим над грозами. Белый мертвый свет рождается в ночи под нами, гаснет, и тьма становится еще глуше...
25 февраля
В Мапуту прилетели ранним утром. Два дня передышки. Влажный душный воздух, заунывное гудение кондиционеров, фикусы величиной с дерево, голубизна Индийского океана. И ожидание. Над «Молодежной» стоит небольшой циклон, рядом — его более молодой и мощный собрат. Обычно в Антарктиде они перемещаются очень быстро, эти же, вопреки всем правилам, едва плетутся вдоль побережья Антарктиды.
Но вчера было получено «добро» на вылет. И вот сейчас, когда я пишу эти строки, наш Ил-76ТД уходит все дальше от Африки в открытый океан. Белое море облаков сияет ровным светом, лишь изредка в их разрывах, словно в весенних промоинах снега, блестит вода.
На карте, вывешенной в пассажирском салоне, второй пилот Леонид Михайлович Зайцев эмблемой Аэрофлота отмечает наше местонахождение. Пройдены ревущие сороковые, неистовые пятидесятые широты. Встречный ветер, сплошная синева на карте штурмана и пустота на экране локатора. Каждые полчаса Руленков принимает сведения из Антарктиды.
Точка возврата... Короткое совещание, в котором участвует экипаж, В. Киселев, Н. Корнилов, члены техкомиссии. Пройдено три с половиной тысячи километров. Топлива осталось только на обратный путь. Решение принято: идем в Антарктиду! До нее — 1275 километров.
Время раскручивается все быстрее. Пришел черед доставать наши огромные мешки. Вытаскиваем полярные доспехи, одеваемся, в салоне сразу становится тесно. Внизу, в свинцовых волнах, появляются первые льдины.
— Видишь ее? — спросил Николаенко.
До рези в глазах вглядываюсь в голубую ленту, опоясывающую горизонт. Две темные точки...
— Вижу!
Заходим на посадку в Джибути. Автопилот выключен. Яковлев и Александров берут управление в свои руки. Ветер попутный, его скорость предельная для нашего самолета — до пяти метров в секунду. Говорят, в работе проявляется характер. В справедливости этой истины убеждаешься, глядя, как пилот выполняет посадку. Александров твердо, по-хозяйски берет штурвал, полностью подчиняя огромную умную машину любому своему желанию. Диктует ей свою волю. И ты видишь человека решительного, настойчивого, умеющего добиваться поставленной цели, независимо от того, через что придется к ней пройти.
