Бабушка. Вот об этом я и говорю, дитя мое! Он теперь человек образованный. Его чувства по своей тонкости уже, вероятно, сравнялись с нашими чувствами, с моими, наконец. И поэтому мне странно видеть, что он предпочитает свою дурацкую канцелярию, а не беседу с тобой.
Зоя. Его чувства, быть может, выше, чем наши чувства. Но у него другое понятие о работе, о служебном долге.
Бабушка. А ты уверена, дочь моя, что вое эти служебные часы он проводит на работе?
Зоя (испуганно). Что ты хочешь этим сказать?
Бабушка. Нет, я не утверждаю. Но в мое время… если человек… где-то там… отсутствует… вечерами… значит, у него непременно… какая-нибудь особа…
Зоя. Мама, я запрещаю тебе так говорить об Алеше!
Бабушка. Хорошо, молчу. Но согласись сама — странное поведение у человека. Он не стремится к общению с тобой. Стало быть, у него есть иные интересы. Я помню, мой первый муж…
Зоя. Боря, собирайся в школу! И скажи учительнице, что я сегодня зайду к директору.
Бабушка. Борюшка, пойдем. Боря. Рано же ж…
Бабушка и Боря выходят из комнаты. Зоя Павловна смотрит в окно. Потом, подойдя к стене, стучит несколько раз рукой.
Зоя. Ядов! Виктор Эдуардович! (Перед зеркалом поспешно поправляет прическу).
Появляется сосед Виктор Эдуардович Ядов. Он драматург. Ему лет 45. Он взлохмачен, небрит. Одет небрежно, даже неряшливо. Но лицо у него вдохновенное, умное. Говорит он патетически, почти восклицает. Но в этом ирония, насмешка и даже отчасти шутовство.
Ядов (театральным тоном). Какой счастливый случай, графиня, заставил вас изменить своему слову? Ведь вы не хотели меня лицезреть!
Зоя. Забудем нашу ссору.
Ядов. Охотно! Но что случилось, ваше королевское величество?
Зоя. Ну, не шутите, Виктор Эдуардович. Я хотела с вами поговорить. Вы умный. Вы мне посоветуете.
Ядов. Мое ничтожное существование в ваших руках.
Зоя. Прошу вас — говорите проще.
Ядов. Извините, Зоя Павловна, я немножко брежу. Пишу историческую драму. В голове — туман истории, королевские дворцы, величественные речи…
Зоя. Я оторвала вас от работы? Простите.
Ядов. Ничего. Иной раз полезно спуститься на землю с облаков. На земле — вы и моя испепеленная любовь к вам. Ради вас я готов положить голову на плаху.
Зоя. Право, бросьте этот шутовской тон.
Ядов. Это вовсе не шутовской тон, Зоя Павловна! Это всего лишь тон, несколько приподнятый над ординарной и тусклой землей и над ее унылыми шаблонами… Однако простите. Я слушаю вас. Речь несомненно снова пойдет о вашем супруге?
Зоя. Да. Мой муж…
Ядов. Ваш муж — Алексей Гаврилович Баркасов, имеющий незаслуженное счастье находиться под одной кровлей с вами, — невнимателен к вам, небрежен, равнодушен…
Зоя. Это не совсем так. Я уверена, что он любит меня, но… Нет, вам не понять его. У вас шутовские слова: "сударыня… плаха… жертвую жизнь…" А тут подлинный факт — человек и в самом деле может отдать свою жизнь ради работы.
Ядов. Допустим, сударыня.
Зоя. Но только Алеша, по-моему, делает при этом ужасную ошибку. Его работа, мне кажется, не пострадает, если он поговорит со мной или займется с сыном — решит ему задачку, расскажет сказку. Ведь это был бы его отдых!
Ядов. Несомненно, мадам! Наполеон сказал: "Отдых — это не бездеятельность, отдых — перемена впечатлений".
Зоя. Его работа пойдет еще лучше, если он иногда отдохнет от нее в обыденной семейной жизни.
Ядов. Нет сомнения, сударыня! Кто не умеет разумно отдыхать, тот не умеет работать.
Зоя. Алеша решительно не умеет отдыхать. Он все время только в работе. Он целиком уходит в свои дела. И, кроме них, ничего не видит и ничего не замечает. Разве это правильно?
Ядов. О, это чрезвычайно неправильно, сударыня! Скажу более: это ведет к водевильным результатам.
Зоя. Сегодня уже произошло нечто комическое — он, оказывается, не знал, в каком классе учится его сын. Ну что это такое?
Ядов. Это? Мои современники, сударыня, на своем грубом диалекте довольно четко сформулировали это сумеречное состояние души: отрыв от жизни.
Зоя. Правильно! Алеша оторвался от жизни. Он витает в облаках. Вот поэтому я и хотела посоветоваться с вами… Но только прошу вас — говорите со мной проще, без этих ваших постоянных афоризмов, от которых у меня что-то путается в голове.
Ядов. Извольте, сударыня. Говорите. Вы получите мой ответ — простейший, как мычание.
Зоя. Я хотела вас спросить — как исправить эту ошибку Алексея? Что я должна сделать для того, чтобы он стал таким, как прежде?
Ядов. Зоя Павловна, сначала надо выяснить причину возникновения этой ошибки. При этом не следует закрывать глаза. Быть может, равнодушие к вам сыграло роковую роль в его метаморфозе.
Зоя. А в самом деле, может быть, он просто разлюбил меня?
Ядов. Сударыня, это только мое минутное предположение, — быть может, весьма неосторожное.
Зоя (как бы про себя). Да, да, возможно, что он разлюбил меня. И теперь ему скучно, неинтересно быть дома. Может быть, он хочет забыться в работе. Ведь прежде было иначе…
Ядов. Спокойней, сударыня…
Зоя. Неужели это так? Неужели он… (Посмотрев в зеркало.) Виктор Эдуардович, скажите — я хорошенькая? Я еще могу нравиться мужчинам?
Ядов (патетически). Вы?! Боже мой! Вы — ослепительны! Вы — маленькая языческая богиня, на которую простые смертные не могут смотреть без изумления… О, если б вы знали, сударыня, как безнадежно и пламенно я вас обожаю!
Зоя. Что за тон?
Ядов. На этот раз мой трагический тон совпадает с моими чувствами. Я несчастен из-за вас… Входит бабушка Алиса Юрьевна.
Бабушка. Это кто несчастен? Вы, Виктор Эдуардович?
Ядов. Я несчастен, Алиса Юрьевна.
Бабушка. Ну, разве?.. Помню, я была совсем молоденькая. И вот один юнкер Николаевского кавалерийского училища… наш хороший знакомый… "Поцелуйте, говорит, меня — я несчастен из-за вас!"… А это в театре… и мы были с мужем… Я говорю: "Нет, я этого не сделаю". Он говорит: "В таком случае поцелуйте меня как покойника"…
Ядов. Надеюсь, вы исполнили эту робкую просьбу?
Бабушка. Ну, был грандиозный скандал. Все сосчитали, что его поцелуй был слишком длительным. Мой муж хотел послать ему вызов. Но я сказала мужу: "Мой друг, что было, того уж не вернешь. Зачем же теперь посылать ему вызов? Ведь он военный. Он привык стрелять. Он непременно застрелит тебя, мой друг. Ну, хорошо ли это будет для меня и для тебя?"
Зоя. Боря не опоздал?
Бабушка. Минут на пять опоздал, не более… (Уходит.)
Зоя. Но почему вы несчастны, Виктор Эдуардович? Из-за меня? Это неправда. Вы же любите там кого-то.
Ядов. Я люблю? Нет! Это меня любит одна женщина. Но я люблю вас, а не ее. И разница между реальностью и моей фантазией создает искусство. Вот отчего я драматург.
Зоя. Но вы же и раньше были драматургом, до меня.
Ядов. Рок преследовал на всем пути моей жизни. И до вас я любил, а меня — нет. О, это была волшебная женщина… Отчего вы нахмурились? Вы ревнуете? Это меня радует.
Зоя. Ничуть не ревную. А потом это было в прошлом, до вашего чувства ко мне.
Ядов. Да, это было в далеком прошлом. Она, так же, как и вы, грубо отказалась от меня. Но я сам был виноват в той неудаче. Я тогда расставил сети слишком высоко — она летела ниже. Ее избранником оказался пронырливый кустарь, изготовляющий модные воротнички для молодых франтов… Теперь я буду умней!
Зоя. Что вы хотите этим сказать?
Ядов. Я хочу этим сказать, что теперь мои сети расставлены должным образом. Бойтесь меня.
Зоя. Я говорю с вами о серьезных делах, о моей жизни. А вы… Хорошо, уходите. Мне не нужна ваша помощь.
Ядов. Я шутил. Болтал всякий вздор. Простите… Дайте мне вашу маленькую руку. Закройте мои глаза, чтобы я не смотрел на вас. Иначе я слепну и глупею… Вот теперь говорите.
Зоя. Мне больше не о чем говорить. Я спросила вас — как исправить ошибку Алексея? Но если вы думаете, что он разлюбил меня, то…
Ядов. Даже если это так — я верну вам прежнюю любовь вашего мужа!
Зоя. Как?
Ядов. В арсеналах жизни есть одно средство — древнее, как мир: ревность… Вы должны вызвать его ревность.
Зоя. Ерунда. Вы не знаете его. Он тогда совсем уйдет от меня.
Ядов. Сомневаюсь… В один прекрасный день он войдет в эту комнату и увидит вас в объятиях другого. Он пойдет на все, чтобы вернуть вас. Не спорьте, я знаю все извилины мужского ума — ума собственника.
Зоя. Значит, по-вашему, я должна…
Ядов. Вы должны встречаться с каким-нибудь человеком, допустим со мной. И мы с вами разыграем этот маленький фарс, цель которого — вызвать его ревность.
Зоя. Нет, я не хочу участвовать в этом фарсе.
Ядов. Жаль. Я уверен, что мы вернули бы ту любовь, которая затерялась, быть может, всего лишь в дебрях канцелярии.
Зоя. А если эта любовь не затерялась в канцелярии? Если Алеша полюбил другую?
Ядов. Другую? У вас есть какие-нибудь факты?
Зоя. Нет, но он…
Ядов. Вам кажется, что он утешается на стороне?
